Неудобопроизносимая элегия для пианины с лунным светом, отражающимся в осколке бутылочного горлышка
В саду Бесперспектив, в саду Бесперспектив
Растут ряды бесперсиков и беспардонных слив.
И пламенеют аленьким кусты густых невроз,
Ах, доска кончается, на этот раз - всерьёз.
Три невеселых зяблика под дождиком зазябли
Свисают нахуяблоки с корявой нахуябли.
В саду Бесперспектив, от радости дрожа,
Гуляли мы веселые, за рученьки держась,
Гуляли мы, не ведая про сказочки конец,
И хохот твой заливистый звенел, как бубенец,
И с клумбы нам приветливо шуршал головкой мак -
Все это было давеча, а нонича не так…
В саду Бесперспектив лишь бесперспективняк.
Адьё, адьё, душа моя, что наша жизнь? Сорняк!
Се дьявол приближается, кружит, как стрекоза,
Я вижу его страшные багровые глаза,
Луна и светлый Сириус плывут в моём саду..
Ах, доска кончается...На этот раз - совсем.
Растут ряды бесперсиков и беспардонных слив.
И пламенеют аленьким кусты густых невроз,
Ах, доска кончается, на этот раз - всерьёз.
Три невеселых зяблика под дождиком зазябли
Свисают нахуяблоки с корявой нахуябли.
В саду Бесперспектив, от радости дрожа,
Гуляли мы веселые, за рученьки держась,
Гуляли мы, не ведая про сказочки конец,
И хохот твой заливистый звенел, как бубенец,
И с клумбы нам приветливо шуршал головкой мак -
Все это было давеча, а нонича не так…
В саду Бесперспектив лишь бесперспективняк.
Адьё, адьё, душа моя, что наша жизнь? Сорняк!
Се дьявол приближается, кружит, как стрекоза,
Я вижу его страшные багровые глаза,
Луна и светлый Сириус плывут в моём саду..
Ах, доска кончается...На этот раз - совсем.