Выходные хроники Колонии Вольных Доминиканцев
А у нас на выходные было счастье: приезжали дорогие наши и премноголюбимые воронежцы - Катерина и Барон. И потому все выходные были наполнены рабостью дружбы (или ее последствиями). Суббота пролетела как-то мимо, так что, проснувшись днем и добравшись до базара перед доминиканской встречей как-то ничего больше совершить и не удалось, а все свершения оставили на воскресенье. Дом превратился в засилие неупорядоченных вещей, недоразобранные с Зиланта шмотники отравляли атмосферу эманациями бардака и хаоса, а сволочи-дети мало что посуду помыть не удосужилися, так еще и протратили шапку, зимние штаны и проездную соц.карточку Матюха в облаках бардака, ну и вообще. Идеи инфантицида витали в воздухе, убивать хотелось, как никогда, инфернальная кукла хиппи-Вася кивал мне со шкафа и, улыбаясь, гримасничал:" Убей детей! Убей детей!", и Ювенальная Юстиция, если бы заглянула мне в мысли... но она не заглянула. (А Алан обожает Барона, потому что тот забрал себе один из чемоданов - и обещал забрать еще. Откуда эта парадоксальная страсть - избавляться от чемоданов? Они же раритетные!)
Утро воскресенья началось со сцены домашнего насилия и ужас-жуть-геноцида. Потому что Матюх кисло посмотрел вокруг и устроил пассивную забастовку - типа не пойду-не хочу-я котик. А мы собирались накануне встать пораньше и пойти гулять по Москве с воронежцами, в частности посетить Новоподрезково и потом по центрам. И все уже было уговорено и согласовано. И вдруг... ныыы... я дома... ёжик-соник... После краткого и энергичного внушения, куда отправится ёжик и что такое "держать слово" (я не дава-а-а-ал... я так согласился... а слова не дава-а-ал...) Матюх уныло плелся за всеми, а в доме оставались спящие герои-рыцари. Постепенно до Матюха дошло, что гулять - это клево. Даже, может, не хуже, чем сидеть за компом и гонять аццкого синего ежа. А потом мы окончательно приплыли на остров Новоподрезково, ухнули туда с головой. Нашт гончары узрели антикварную лавку - и пропали там, а мы пошли с Матюхой смотреть на все подряд. И на мехового игрушку-таксика в натуральную величину, и на сову из хрусталя, и на пирамиду патефонов, на все, короче. Купили Матюхе походную синюю термокружку, как есть он теперь житель поездов и ездец по конвентам, а еще зимние штаны с прицелом их подвернуть и подрезать, а еще жестянку для чайных пакетиков с надписью "Камелот", ну и кое-что для меня. "Мир саги" Стеблина-Каменского за 30 рублей да факсимильное издание "Голосов из России" Герцена и Огарева, М, "Наука" 1974-1975, все 4 томика... за 60 рублей. И то, кому они нужны! По дороге Матюха усмотрел приманку своему сердцу: вертолетик на радиоуправлении. Осторожные попытки препятствовать покупке авиатехники с рук успеха не возымели - и Матюх грохнул весь свой капитал (300 рублей от бабушки) на это дело. Грохнул не сразу, а после долгих раздумий. Ну что, в руках продавца вертолетик завелся, начал бодро вращать пропеллерами и вообще демонстрировать неукротимость. Матюх честно отдал бабло - и далее мы шли, а у меня в голове вертелось "он все-таки мальчик... и у него вертолет". Потом все отправились на Тверскую, есть макдак, потом гуляли по бульварам и наслаждались Москвой, но далее Матюх взмемекнул и отправился домой, отказавшись двигать с нами, неугомонными маньяками, в Обыденский переулок, чтобы кланяться там поясу Богородицы (без очереди и сколько угодно времени). А мы таки отправились. Нежная хрупкая Катерина (как цветок! как цветок!) и важный Барон в шляпе "гвоздиком" и шотландском винтажном пальто. На Барона пикировали все московские тетки-попрошайки, обильно гнездящиеся на лавочках в храме для солидных господ, всячески отгоняя меня (то ли конкуренцию чуяли, то ли помеху промыслу). Но мы все же успели вовремя добраться до дома, упаковать покупки - и друзья отбыли в свой чудный град Воронеж, надеюсь, мы их скоро увидим.
Но пока мы шлялись по Москве (и таскали с собой Матюха), рыцари, почивающие в недрах Хлама, проснулись и навели ультрапорядок, то есть свернули все, что сворачивалось, вычистили все, что чистилось, убрали все остальное и приготовили метацыпленариев в мультиварке. Типа живи и радуйся, смотри кино, вышивай крестиком, ковры пропылесосили, магнитики на холодильник наклеили, даже посуду всю измыли! Главное - в пустоте и практически одиночестве, потому что гости - это одно удовольствие, а вот когда никуда не надо - и никого не надо ждать/встречать/кормить - это совсем другое! А мы еще от Зиланта и Гаскони не отошли - отойдешь тут, то концерт, то работа, то еще какой хэппенинг... выспаться? не, не слышал!.. Но тут, как водится, все наши друзья активизировались и найдя жилище чисто прибранным организовали флэшмоб под девизом "Не позволяй душе лениться". Сперва сосед Владик гонял с Матюхой ежей до умопомрачения, пока Владикова мама не пришла забирать дитя. Вертолет, конечно, ни фига не летал, даже с полной заменой груды батареек. Чего-то там коренным образом в нем не хватало... надул нас гад-продавец. Матвей пожал плечами, обронил что-то мудропедагогическое вроде "это будет мне уроком - никогда не покупать авиатехнику с рук, ах как мне больно и обидно!" - и ушел дальше ежа гонять. Темной ночью к нам сквозь иней и мороз полетела Потаня. А мы со скрипом начали опять разбирать диван и перетаскивать кресла... Потом пришла смс от Лизы-виолончелистки: "Приезжаю на вокзал в 6 утра. Будет кто-нибудь дома в 7?" И наконец верхом красоты стала телефонограмма от ребеночка: "Мама, я не думала, что когда-нибудь это напишу, но я пьяная и приду не одна". Тут силы мои кончились, а Алан забаррикадировался в комнате, припер двери шкафом и объявил себя последним римлянином Боэцием - типа "я Боэций, я не хочу никого принимать, я хочу фыр-фыр-фыр"... Ребенка, кстати, пришла совсем не такая уж и пьяная. Даже ничего себе. Даже чаю на кухне выкушала. Правда крошка-визави за благо рассудила сразу пойти спать. Из детской выскочил ошарашенный волчик (подтибривший у Матюхи те самые зимние штаны, потому что на него, волка, они пришлись как влитые, а Матюхе еще подшивать-подворачивать пришлось бы) - ибо в детской обозначилась картинка "юные корейские дансеры в зарослях бамбука думают о вечном, не смыв макияжу". А я пошла встречать Потаню - и как оказалось, именно в этот момент кто-то недобрый выбросил к нашим фонарям очередную порцию Библиотеки Патриарха. В этом поступлении, в частности, обнаружились дивная серия "морской роман", чудесная серия "Эврика", замшелые поэты типа Ярослава Смелякова и прочая совписовская братия и много-много всякого патриотического про Великую Отечественную. Так что теперь у меня есть книжка молодой и многообещающей архивной барышни, некоей Мариэтты Чудаковой "Беседы об архивах" (она на фотографии такая трогательная, в сарафанчике и с круглым личиком!). И еще сколько-то книжек. А одна - ну просто сил не было оставить ее: "Фундамент Оптимизма Бобров". И пофиг, что Бобров - автор, зато я теперь все буду об этом знать. Мы ее в сортире положили, на страх депрессии - чем колонисты хуже бобров!
А Виссариона Белинского друзья звали Висяшей. Вот так вот нежно и слегка обескураживающе. Это я узнала из книги Льва Славина, из того же пакета. Хорошая книжка, кстати.
И карточка Матюхина нашлась. Она у Нюхи оказалась, типа в сумку упала... моя прелессть... сумочка у столика стояла, в сумочку та карточка упала... (..."Убивать!" - говорит вязаный розовый Вася...)
А вообще завтра вечером пойдем с Лизой в "Археологию", песни петь. Разные... С виолончелью всегда хорошо...
А вы помолитесь, пожалуйста, дорогие, о малыше Игнатике и его родителях Анне и Петране. Что-то надо маленькому здоровья пожелать. Завтра его крестины.
Утро воскресенья началось со сцены домашнего насилия и ужас-жуть-геноцида. Потому что Матюх кисло посмотрел вокруг и устроил пассивную забастовку - типа не пойду-не хочу-я котик. А мы собирались накануне встать пораньше и пойти гулять по Москве с воронежцами, в частности посетить Новоподрезково и потом по центрам. И все уже было уговорено и согласовано. И вдруг... ныыы... я дома... ёжик-соник... После краткого и энергичного внушения, куда отправится ёжик и что такое "держать слово" (я не дава-а-а-ал... я так согласился... а слова не дава-а-ал...) Матюх уныло плелся за всеми, а в доме оставались спящие герои-рыцари. Постепенно до Матюха дошло, что гулять - это клево. Даже, может, не хуже, чем сидеть за компом и гонять аццкого синего ежа. А потом мы окончательно приплыли на остров Новоподрезково, ухнули туда с головой. Нашт гончары узрели антикварную лавку - и пропали там, а мы пошли с Матюхой смотреть на все подряд. И на мехового игрушку-таксика в натуральную величину, и на сову из хрусталя, и на пирамиду патефонов, на все, короче. Купили Матюхе походную синюю термокружку, как есть он теперь житель поездов и ездец по конвентам, а еще зимние штаны с прицелом их подвернуть и подрезать, а еще жестянку для чайных пакетиков с надписью "Камелот", ну и кое-что для меня. "Мир саги" Стеблина-Каменского за 30 рублей да факсимильное издание "Голосов из России" Герцена и Огарева, М, "Наука" 1974-1975, все 4 томика... за 60 рублей. И то, кому они нужны! По дороге Матюха усмотрел приманку своему сердцу: вертолетик на радиоуправлении. Осторожные попытки препятствовать покупке авиатехники с рук успеха не возымели - и Матюх грохнул весь свой капитал (300 рублей от бабушки) на это дело. Грохнул не сразу, а после долгих раздумий. Ну что, в руках продавца вертолетик завелся, начал бодро вращать пропеллерами и вообще демонстрировать неукротимость. Матюх честно отдал бабло - и далее мы шли, а у меня в голове вертелось "он все-таки мальчик... и у него вертолет". Потом все отправились на Тверскую, есть макдак, потом гуляли по бульварам и наслаждались Москвой, но далее Матюх взмемекнул и отправился домой, отказавшись двигать с нами, неугомонными маньяками, в Обыденский переулок, чтобы кланяться там поясу Богородицы (без очереди и сколько угодно времени). А мы таки отправились. Нежная хрупкая Катерина (как цветок! как цветок!) и важный Барон в шляпе "гвоздиком" и шотландском винтажном пальто. На Барона пикировали все московские тетки-попрошайки, обильно гнездящиеся на лавочках в храме для солидных господ, всячески отгоняя меня (то ли конкуренцию чуяли, то ли помеху промыслу). Но мы все же успели вовремя добраться до дома, упаковать покупки - и друзья отбыли в свой чудный град Воронеж, надеюсь, мы их скоро увидим.
Но пока мы шлялись по Москве (и таскали с собой Матюха), рыцари, почивающие в недрах Хлама, проснулись и навели ультрапорядок, то есть свернули все, что сворачивалось, вычистили все, что чистилось, убрали все остальное и приготовили метацыпленариев в мультиварке. Типа живи и радуйся, смотри кино, вышивай крестиком, ковры пропылесосили, магнитики на холодильник наклеили, даже посуду всю измыли! Главное - в пустоте и практически одиночестве, потому что гости - это одно удовольствие, а вот когда никуда не надо - и никого не надо ждать/встречать/кормить - это совсем другое! А мы еще от Зиланта и Гаскони не отошли - отойдешь тут, то концерт, то работа, то еще какой хэппенинг... выспаться? не, не слышал!.. Но тут, как водится, все наши друзья активизировались и найдя жилище чисто прибранным организовали флэшмоб под девизом "Не позволяй душе лениться". Сперва сосед Владик гонял с Матюхой ежей до умопомрачения, пока Владикова мама не пришла забирать дитя. Вертолет, конечно, ни фига не летал, даже с полной заменой груды батареек. Чего-то там коренным образом в нем не хватало... надул нас гад-продавец. Матвей пожал плечами, обронил что-то мудропедагогическое вроде "это будет мне уроком - никогда не покупать авиатехнику с рук, ах как мне больно и обидно!" - и ушел дальше ежа гонять. Темной ночью к нам сквозь иней и мороз полетела Потаня. А мы со скрипом начали опять разбирать диван и перетаскивать кресла... Потом пришла смс от Лизы-виолончелистки: "Приезжаю на вокзал в 6 утра. Будет кто-нибудь дома в 7?" И наконец верхом красоты стала телефонограмма от ребеночка: "Мама, я не думала, что когда-нибудь это напишу, но я пьяная и приду не одна". Тут силы мои кончились, а Алан забаррикадировался в комнате, припер двери шкафом и объявил себя последним римлянином Боэцием - типа "я Боэций, я не хочу никого принимать, я хочу фыр-фыр-фыр"... Ребенка, кстати, пришла совсем не такая уж и пьяная. Даже ничего себе. Даже чаю на кухне выкушала. Правда крошка-визави за благо рассудила сразу пойти спать. Из детской выскочил ошарашенный волчик (подтибривший у Матюхи те самые зимние штаны, потому что на него, волка, они пришлись как влитые, а Матюхе еще подшивать-подворачивать пришлось бы) - ибо в детской обозначилась картинка "юные корейские дансеры в зарослях бамбука думают о вечном, не смыв макияжу". А я пошла встречать Потаню - и как оказалось, именно в этот момент кто-то недобрый выбросил к нашим фонарям очередную порцию Библиотеки Патриарха. В этом поступлении, в частности, обнаружились дивная серия "морской роман", чудесная серия "Эврика", замшелые поэты типа Ярослава Смелякова и прочая совписовская братия и много-много всякого патриотического про Великую Отечественную. Так что теперь у меня есть книжка молодой и многообещающей архивной барышни, некоей Мариэтты Чудаковой "Беседы об архивах" (она на фотографии такая трогательная, в сарафанчике и с круглым личиком!). И еще сколько-то книжек. А одна - ну просто сил не было оставить ее: "Фундамент Оптимизма Бобров". И пофиг, что Бобров - автор, зато я теперь все буду об этом знать. Мы ее в сортире положили, на страх депрессии - чем колонисты хуже бобров!
А Виссариона Белинского друзья звали Висяшей. Вот так вот нежно и слегка обескураживающе. Это я узнала из книги Льва Славина, из того же пакета. Хорошая книжка, кстати.
И карточка Матюхина нашлась. Она у Нюхи оказалась, типа в сумку упала... моя прелессть... сумочка у столика стояла, в сумочку та карточка упала... (..."Убивать!" - говорит вязаный розовый Вася...)
А вообще завтра вечером пойдем с Лизой в "Археологию", песни петь. Разные... С виолончелью всегда хорошо...
А вы помолитесь, пожалуйста, дорогие, о малыше Игнатике и его родителях Анне и Петране. Что-то надо маленькому здоровья пожелать. Завтра его крестины.