Blue Valentines
Дождь лил третий день. В редкие минуты, когда он прекращался, мы выходили на улицу и дышали взахлёб, будто в последний раз. А потом дождь снова начинался и мы возвращались домой. Нас было двое. Я и она.
- Может, не пойдём в кино? - спрашивала она с надеждой.
И мы не шли.
Я зарывался поглубже в одеяло, а она обнимала меня, уткнувшись носом в мою грудь. Раз в три часа плэйлист заканчивался, я вставал с кровати, заряжал новый и возвращался в её хрупкие и доверчивые объятия.
Ночь наступала незаметно. Я доставал бутылку старого, доброго Jack Daniels, морепродукты и усаживался рядом с ней. Мы болтали обо всякой чепухе, пили чистый виски и частили с поцелуями. Её запах, приправленный алкоголем, проникал глубоко в меня и заставлял сердце биться так часто, что казалось скоро оно разорвёт грудь и прижмётся к её сердцу. И тогда она садилась за пианино.
- Что-нибудь тёплое, блюзовое изобрази - просил я.
Старый, дребезжащий инструмент, доставшийся мне в наследство от бабушки, под влиянием магии её тонких, изящных пальцев пел старые песни о любви. Иногда она подпевала ему своим красивым низким голосом, но совсем еле слышно. И тогда я придвигался к ней и целовал в шею, чтобы её кожа покрывалась крошечными точками. Она поворачивалась ко мне и в одном мгновение усаживалась сверху.
Мы засыпали с рассветом, усталые и влажные, чтобы через несколько часов снова проснуться в одной постели.
- Может, навсегда здесь останемся вдвоём? - спросила она на четвёртый день.
И мы остались. До завтра. Ночью я снова открыл Jack Daniels, заказал пиццу и мы, как и прежде, болтали. А потом она вновь села за клавиши.
- Хочу Уэйтса - сказал я.
И пианино выдало пару аккордов, после которых она еле слышно пропела: She sends me blue valentines... Я слушал тихо, стараясь даже не дышать, мурашки бегали по моему телу волнами. Когда последний аккорд утих я поднял её на руки и больше не выпускал из объятий до самого утра. До самого момента, пока сон не победил нас обессиленных на рассвете.
Днём я проснулся от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь шторы. Нет, я проснулся от того, что кровать стала совсем холодной. Нет, я проснулся от того, что услышал, как тихонечко закрылась дверь. Она ушла совсем тихо, оставив мне сладкий запах и аккорды Уэйтса, звучащие в голове, будто приговор.
В день святого Валентина я и правда получил от неё валентинку. Грустную валентинку для человека, которым я когда-то был.
Даниил Тихонов