Подкаст
Оригинал взят у freedomcry в Подкаст
firstworldrussia.podster.fm
FirstWorldRussia Сегодня длинный выпуск, и можно расслабиться. Настолько расслабиться, что даже начать с бородатого анекдота. Он существует во множестве разных версий, рассказывался про Холмса, про Джорджа Буша, фигурирует даже как духовная притча, то ли суфийская, то ли кришнаитская. И в общем-то да, глубокий анекдот. И можно, пожалуй, рассказать его на свой лад. Про цивилизации. Там загадка будет уже не «сын моего отца, но не мой брат», но все остальное такое же.
Встречает мужик европейца, а европеец ему задает загадку: «Лучший в жизни пример для подражания, но не отец мой и не брат». Мужик не отгадывает, а европеец говорит: «Это я сам». Возвращается мужик в родной кишлак посреди джунглей или там тундровую слободу, рассказывает местным: «Я узнал, какой лучший в жизни пример для подражания. Это европеец».
Брать пример с себя - что это значит, как это понимать? Да вот так и понимать. Собственные поступки считать не то чтобы абсолютно правильными, но, скажем так, официально, сертифицированно правильными. Достойными того, чтобы совершить еще раз так же. Обычно так относятся только к предкам любой степени удаленности или к легендарным фигурам.
Поэтому сказанное намедни о том, что настоящие европейские ценности - традиционализм и коллективизм, требует уточнения. Ни традицию, ни коллектив европейцы не помещают где-то вне себя, чтобы перед ними благоговеть и торжественно приобщаться - как это подразумевают отечественные поборники традиционализма и коллективизма. Европеец - он как бы заведомо продолжатель традиции и часть коллектива. В нем то и другое воплощается и живет. Он в принципе не будет задаваться вопросом: «А достаточно ли я европеец? Достоин ли высокого звания?» Для него противоположность Европы - в худшем случае та же Европа, но в более ранние времена, имевшие свои недочеты.
И за эти недочеты - вроде ограбления и закабаления почти всей планеты, да и домашних прелестей: сжигания ведьм, беспросветной нищеты при индустриализме - только крайне левые европейцы, немногочисленные и обычно правеющие к зрелому возрасту, станут открещиваться от прошлых версий Европы и проклинать их окончательно, как ранние большевики поступили с царской Россией. В обычном европейском сознании это все равно, что объявлять весь ранний кинематограф плохим за то, что он был черно-белый и без звука. Собственно к традиции европеец будет относить то хорошее, что уже тогда пробивало себе дорогу и сейчас не перестает ее пробивать. Поэтому, например, многие европейцы еще и поспорят с тем, что однополые браки есть нечто нетрадиционное. Европейская традиция вроде как в том, чтобы всем жилось хорошо и свободно, а остальное приходит и уходит.
Можно, конечно, сказать, что это неправильный взгляд на традиции. Но нельзя сказать, что это взгляд общества, где традиции отсутствуют или забыты. Как раз наоборот, он скорее возникнет там, где традиций столько, что хоть, как говорит Максим Соколов, «потребляй противоестественным способом». В Европе куда ни кинь - попадешь во что-нибудь старинное и преемственное, которое не сдано в музей, а остается в обиходе, по ходу ремонтируется и совершенствуется - так что, может быть, и оказывается чем-то вроде той метлы, у которой заменили сначала прутья, а потом черенок, но для людей, берущих пример с себя, это ровно та же метла.
И еще европейский повсеместный традиционализм обусловлен европейским же повсеместным коллективизмом. Именно такой взгляд на традиции возникает в по-настоящему коллективно мыслящем социуме. Потому как отделение традиции от себя самого и восторженное ей поклонение как раз-таки людей не сближает, а разъединяет. Когда людей волнует, всё ли у них традиционно, для настоящего единения им нужны какие-нибудь торжественные мероприятия, которые длиться вечно не могут, а быт - все-таки главное, что задает жизни тон. В быту же, если рьяно исповедовать традиционные ценности, не получится исповедовать коллективные, и наоборот. Причина в том, что традиционалисты начинают смотреть друг на друга оценивающим взглядом. Начинается соревнование, кто самый правильный, отчего коллективы всегда в общем-то и разваливаются.
Избежать этого противоречия как раз помогает то, когда люди берут пример с себя. Находят самих себя достаточно традиционными и коллективными, чтобы, сделали нечто, заключить, что сделали это не по какому-то случайному порыву или от бьющего через край волюнтаризма, а вполне в рамках, вполне достойным образом, чтобы возвести это в правило и так всегда поступать. Очень помогают здесь другие две настоящие европейские ценности, о которых мы говорили в позапрошлом выпуске: самодовольство и вставание горой за своих. Как нечто, опять же, тривиальное, не требующее внутренней мобилизации и каких-то высоких слов, кроме как если высокие слова понадобятся, чтобы лишний раз себя похвалить.
Нужны ли нам такие европейские ценности? Тут, собственно, возникает вопрос, кто вообще выдумал поставить вопрос ребром: либо быть как Европа, либо быть наоборот. Либо быть тем и другим, и называть это «Евразией», опять же ссылаясь на Европу, когда можно было вместо «Евразии» сказать «Россия» и ничего больше не изобретать.
Начнем с первого и самого простого. С тех, для кого Европа есть мерило всех вещей, единственно верная цивилизация и так далее. Ошибочно думать, что все, кто так считает вне Европы, пришли к этому тем же путем, что Петр I: съездили, посмотрели и решили, что у буржуев лучше. Первопричина все-таки в европейском самодовольстве и самохвальстве, которое, входя в привычку, в черту характера, воспитывает умение себя подать. А также не менее, если не более, развитое умение принижать других. Одна из самых неприятных черт европейца в том, что для самодовольства ему все-таки одного себя недостаточно. Ему нужно, чтобы были вокруг люди, которым живется хуже и которые в этом будто бы сами виноваты, поскольку жить не умеют, а он умеет. Это дает и бонус: позволяет лезть в их жизнь со своими суждениями, обычно нелепыми, и еще ожидать за это благодарности.
К сожалению, этот метод, как многое в Европе, успешно работает. Благодаря ему Европа и стала синонимом всего просвещенного, достойного и успешного, хотя поводы к этому давала в лучшем случае через раз. И хотя в принципе непонятно, зачем, какая польза кому от того, чтобы хорошую жизнь и разумно устроенное общество всенепременно ассоциировать с европейцами, то есть попросту с головами в форме кастрюли и липкой визгливой речью. Понятно, зачем это им самим, но почему на этом настаивает столько не-европейцев - тут ответ, боюсь, кроется в бородатом анекдоте, с которого мы начали. Человечество посмотрело на отношение европейцев к себе и решило тоже так относиться, но не к себе, а к европейцам.
Если избавиться от этого клина в голове, если не считать, что у удачных жизненных стратегий в принципе может быть национальность, то польза от этого будет огромной: никто больше не будет ставить телегу впереди лошади, ясно видя конечную цель и довольно туманно себе представляя пути ее достижения. То есть оказываться героем другого анекдота: про стратегически мыслящую сову, которая порекомендовала мышкам стать ежиками. Чтобы анекдот был совсем жизненным, в нем не хватает ежиков, которые всем впаривают насквозь шарлатанское пособие «Как стать нами». Это называется «экспорт демократии».
Некоторым эти пляски вокруг Европы надоедают - что само по себе разумно, но большинство из них выбирает слишком естественный ответ и пытается быть «не как Европа». Опять же, правильный путь, если под «не-Европой» подразумевать самих себя, тщательно в себе разобравшись и не стесняясь делать как себе удобно. В общем-то это и есть на самом деле «европейский путь» в единственном небестолковом смысле, но это несущественно. Даже наоборот. Все европейские методы работают хуже, если упорно называть их европейскими, а не своими собственными.
Беда тут в другом. Тщательно разобраться в себе получается мало у кого. И почему-то есть у не очень хорошо живущих людей привычка стесняться делать как им самим удобно. Непременно нужно обратиться к каким-то вроде бы собственным, но не тождественным себе ценностям: к истории, к церемониальной традиционности, к некой нравственной чистоте. И в итоге все эти альтернативные пути, все эти «не-Европы» выглядят подозрительно одинаково и подозрительно расплывчато. Срабатывает мифологическое представление о каких-то обобщенных предках, которые блюли мудрые правила и жили по большей части скромно, но благостно.
Предки - это вообще отдельная большая тема. Конечно, они заслуживают нашего уважения за одно то, что оставили нам города и дороги, песни и пашни, свои ремесла и свои размышления, а не какую-нибудь радиоактивную пустыню. А еще за то, что большинству из них чаще, чем нам, приходилось всем рисковать ради правды и ради потомков. И тем не менее надо признать, что мудрых, пасторальных, лакированных предков не было ни у кого. Зато и у наших предков были такие воображаемые, идеализированные предки. Понимания себя, принятия себя от этого не прибавлялось.
Наконец, больше всего возражений вызывает с виду наиболее разумный путь - некий синтез Европы и чего-то еще. Особенно в нашем случае - так называемая «Евразия». Даже не сплав чужого со своим, а чужое, помноженное на чужое. Даже если бы под этим имелись в виду самые правильные, самые подходящие для нас вещи, название выбрано неудачно. Россия всю свою историю противопоставляла себя, а зачастую открыто противостояла и Европе, и Азии. К тому же приверженцы «Евразии», кажется, воспринимают это название очень всерьез, и всерьез хотят соединить в России два полувоображаемых начала, принимая их равноудаленность от нас за равную близость. Вот начистоту: что мы по-настоящему знаем как о Европе, так и об Азии? Неужели западники настолько победили, что мы стесняемся говорить о своем пути именно как о своем пути, в своих пределах и под своим именем?
Потому что если у кого-то «свой особенный путь» в плохом смысле, то у Европы: путь, отдельный решительно от всего прочего человечества. Путь, который вряд ли кто-то сумеет или захочет воспроизвести, по крайней мере сейчас или в ближайшем будущем, ибо чтобы стать совсем как Европа, надо первым делом не демократию вводить, а на пару веков захватить пару континентов и выкачать из них все, что только можно.
Европейцы - это динозавры, на наших глазах эволюционирующие в птиц. А все мы помним, что когда динозавры поредели и измельчали, из-под их ног прыснула всевозможная млекопитающая мелочь и стала сама эволюционировать - в мастодонтов, индрикотериев, китов, щелезубов, ежиков, мышек и нас с вами. Европейский экспорт демократии, когда это не банальное хищничество, а хоть сколько-то всерьез - это как если бы птицы учили млекопитающих летать и класть яйца, а млекопитающие очень комплексовали бы из-за того, что у них не получается. Нет, у некоторых получается: есть ехидны и утконосы, есть летучие мыши и белки, планирующие с деревьев. А есть люди, которые совсем учиться не хотели, сидели себе в пещерах и укали, а потом изобрели самолеты и генную инженерию.
Путь России - не европейский и не евразийский, потому что и «евразийство» без нужды ограничивает. Это путь всего человечества, за исключением Запада. Почти как и говорили большевики, только это не создает никакой обязанности впадать в очередной какой-нибудь интернационал. Путь всего человечества и есть совокупность отдельных собственных путей. Разные народы находятся на разных этапах, что-то сделают по-своему, к чему-то придут в разном порядке. Европейский путь развития в чистом виде невоспроизводим и потому бесполезен. А о тех отдельных вещах, которые хорошо работают в Европе и хорошо встраиваются в собственные конструкции, бесполезно и даже вредно думать как о вещах именно европейских.
Европа - это лодка, которая отчего-то плывет не так, как ее назвали. А назвали ее в честь женщины, похищенной быком. Ну то есть, Зевсом, который залогинился одним из своих животных виртуалов. Поэтому вместо попыток угнаться за Европой - предлагаю угнать Европу и отвинтить номера. Вплоть до сознательного и строгого табу на называние тех путей развития, по которым случилось пойти Европе, европейскими путями развития. Если кому-то такое нарушение цивилизационного патента кажется неэтичным, очень рекомендую помнить, что сделала со всем остальным миром сама Европа. Помнить, что она продолжает жить хорошо за счет всех остальных. Не только в материальном смысле, но и в моральном. Европа не только ограбила весь мир, но и забрала у него какую-то элементарную радость жизни, какое-то удовольствие от себя, какую-то удовлетворенность окружающим, без которых пропадает охота к чему-то стремиться. В этом смысле мы пострадали от Европы не меньше, чем остальной мир, пускай в материальном плане мы были достаточно сильны, чтобы европейские хищники совались к нам только в приступах безумной самонадеянности, о которых впоследствии долго сожалели. Тем не менее мы, как все, тянемся к Европе на самом деле потому, что видим в ней собственное украденное достоинство, собственное украденное будущее.
Надо ли за это ненавидеть Европу? Сложный вопрос, к которому стоит подойти прагматически. Ненависть бывает разная; не все ненависти одинаково полезны. Ненависть обычно помогает в делах, когда окрашена в тона презрения, и обычно вредит делам, когда окрашена в тона зависти. В нынешней ситуации, увы, проще скатиться ко второму, чем подняться к первому. Трудно презирать кого-то, не будучи в самом примитивном смысле круче его и довольнее жизнью. Не скажу, что трудно до невозможности - но на хромой козе декларативного традиционализма, к сожалению, не доедешь. А может быть, и к счастью, ибо зачем усложнять себе жизнь.
Бывает и просто ответная ненависть; она полезно ровно настолько, насколько адекватна ненависти первоначальной. Европа - до мозга костей русофобское место, и закрывать на это глаза попросту опасно. Но Европа слишком поглощена собой, чтобы на русофобии зацикливаться - и, в чисто практическом смысле, правильно делает.
Европа, повторяю, - это лодка, которая отчего-то плывет не так, как ее назвали. До сих пор выходит наоборот: девушка сама у кого только можно похищает крупный рогатый скот и прочее имущество. Однако рано или поздно закончится, скорее всего, именно так: большим попилом и дележом европейского наследия. Уже сейчас можно сказать, что в нем как следует поучаствует мусульманский мир - причем даже если нынешние расклады через пару лет повернутся неожиданно, и евроислам внезапно куда-то денется. Они, как те белоленточники, «придут еще». А вот кто помимо мусульман будет в дележе участвовать - зависит исключительно от его собственной дальновидности. В этом плане как раз-таки полезно Европу не ненавидеть, а наоборот, ценить, желать всячески сохранить. Но не раньше, чем останется только вариант тем или иным способом «сохранить как». Save as. В свою русскую папочку. Уж мы-то по-любому будем бережно обращаться. Опять же, это всего лишь то же самое, что сама нынешняя Европа когда-то проделала с древним Римом, а римляне до этого - с греками. It’s, как говорится, the circle of life, поживем - увидим.
А вот к некоторым плохо лежащим нематериальным ценностям хорошо бы присмотреться уже сейчас. Если европейское отношение к себе хорошо работает - то какое ж оно европейское, когда оно у каждого свое?
firstworldrussia.podster.fm
FirstWorldRussia Сегодня длинный выпуск, и можно расслабиться. Настолько расслабиться, что даже начать с бородатого анекдота. Он существует во множестве разных версий, рассказывался про Холмса, про Джорджа Буша, фигурирует даже как духовная притча, то ли суфийская, то ли кришнаитская. И в общем-то да, глубокий анекдот. И можно, пожалуй, рассказать его на свой лад. Про цивилизации. Там загадка будет уже не «сын моего отца, но не мой брат», но все остальное такое же.
Встречает мужик европейца, а европеец ему задает загадку: «Лучший в жизни пример для подражания, но не отец мой и не брат». Мужик не отгадывает, а европеец говорит: «Это я сам». Возвращается мужик в родной кишлак посреди джунглей или там тундровую слободу, рассказывает местным: «Я узнал, какой лучший в жизни пример для подражания. Это европеец».
Брать пример с себя - что это значит, как это понимать? Да вот так и понимать. Собственные поступки считать не то чтобы абсолютно правильными, но, скажем так, официально, сертифицированно правильными. Достойными того, чтобы совершить еще раз так же. Обычно так относятся только к предкам любой степени удаленности или к легендарным фигурам.
Поэтому сказанное намедни о том, что настоящие европейские ценности - традиционализм и коллективизм, требует уточнения. Ни традицию, ни коллектив европейцы не помещают где-то вне себя, чтобы перед ними благоговеть и торжественно приобщаться - как это подразумевают отечественные поборники традиционализма и коллективизма. Европеец - он как бы заведомо продолжатель традиции и часть коллектива. В нем то и другое воплощается и живет. Он в принципе не будет задаваться вопросом: «А достаточно ли я европеец? Достоин ли высокого звания?» Для него противоположность Европы - в худшем случае та же Европа, но в более ранние времена, имевшие свои недочеты.
И за эти недочеты - вроде ограбления и закабаления почти всей планеты, да и домашних прелестей: сжигания ведьм, беспросветной нищеты при индустриализме - только крайне левые европейцы, немногочисленные и обычно правеющие к зрелому возрасту, станут открещиваться от прошлых версий Европы и проклинать их окончательно, как ранние большевики поступили с царской Россией. В обычном европейском сознании это все равно, что объявлять весь ранний кинематограф плохим за то, что он был черно-белый и без звука. Собственно к традиции европеец будет относить то хорошее, что уже тогда пробивало себе дорогу и сейчас не перестает ее пробивать. Поэтому, например, многие европейцы еще и поспорят с тем, что однополые браки есть нечто нетрадиционное. Европейская традиция вроде как в том, чтобы всем жилось хорошо и свободно, а остальное приходит и уходит.
Можно, конечно, сказать, что это неправильный взгляд на традиции. Но нельзя сказать, что это взгляд общества, где традиции отсутствуют или забыты. Как раз наоборот, он скорее возникнет там, где традиций столько, что хоть, как говорит Максим Соколов, «потребляй противоестественным способом». В Европе куда ни кинь - попадешь во что-нибудь старинное и преемственное, которое не сдано в музей, а остается в обиходе, по ходу ремонтируется и совершенствуется - так что, может быть, и оказывается чем-то вроде той метлы, у которой заменили сначала прутья, а потом черенок, но для людей, берущих пример с себя, это ровно та же метла.
И еще европейский повсеместный традиционализм обусловлен европейским же повсеместным коллективизмом. Именно такой взгляд на традиции возникает в по-настоящему коллективно мыслящем социуме. Потому как отделение традиции от себя самого и восторженное ей поклонение как раз-таки людей не сближает, а разъединяет. Когда людей волнует, всё ли у них традиционно, для настоящего единения им нужны какие-нибудь торжественные мероприятия, которые длиться вечно не могут, а быт - все-таки главное, что задает жизни тон. В быту же, если рьяно исповедовать традиционные ценности, не получится исповедовать коллективные, и наоборот. Причина в том, что традиционалисты начинают смотреть друг на друга оценивающим взглядом. Начинается соревнование, кто самый правильный, отчего коллективы всегда в общем-то и разваливаются.
Избежать этого противоречия как раз помогает то, когда люди берут пример с себя. Находят самих себя достаточно традиционными и коллективными, чтобы, сделали нечто, заключить, что сделали это не по какому-то случайному порыву или от бьющего через край волюнтаризма, а вполне в рамках, вполне достойным образом, чтобы возвести это в правило и так всегда поступать. Очень помогают здесь другие две настоящие европейские ценности, о которых мы говорили в позапрошлом выпуске: самодовольство и вставание горой за своих. Как нечто, опять же, тривиальное, не требующее внутренней мобилизации и каких-то высоких слов, кроме как если высокие слова понадобятся, чтобы лишний раз себя похвалить.
Нужны ли нам такие европейские ценности? Тут, собственно, возникает вопрос, кто вообще выдумал поставить вопрос ребром: либо быть как Европа, либо быть наоборот. Либо быть тем и другим, и называть это «Евразией», опять же ссылаясь на Европу, когда можно было вместо «Евразии» сказать «Россия» и ничего больше не изобретать.
Начнем с первого и самого простого. С тех, для кого Европа есть мерило всех вещей, единственно верная цивилизация и так далее. Ошибочно думать, что все, кто так считает вне Европы, пришли к этому тем же путем, что Петр I: съездили, посмотрели и решили, что у буржуев лучше. Первопричина все-таки в европейском самодовольстве и самохвальстве, которое, входя в привычку, в черту характера, воспитывает умение себя подать. А также не менее, если не более, развитое умение принижать других. Одна из самых неприятных черт европейца в том, что для самодовольства ему все-таки одного себя недостаточно. Ему нужно, чтобы были вокруг люди, которым живется хуже и которые в этом будто бы сами виноваты, поскольку жить не умеют, а он умеет. Это дает и бонус: позволяет лезть в их жизнь со своими суждениями, обычно нелепыми, и еще ожидать за это благодарности.
К сожалению, этот метод, как многое в Европе, успешно работает. Благодаря ему Европа и стала синонимом всего просвещенного, достойного и успешного, хотя поводы к этому давала в лучшем случае через раз. И хотя в принципе непонятно, зачем, какая польза кому от того, чтобы хорошую жизнь и разумно устроенное общество всенепременно ассоциировать с европейцами, то есть попросту с головами в форме кастрюли и липкой визгливой речью. Понятно, зачем это им самим, но почему на этом настаивает столько не-европейцев - тут ответ, боюсь, кроется в бородатом анекдоте, с которого мы начали. Человечество посмотрело на отношение европейцев к себе и решило тоже так относиться, но не к себе, а к европейцам.
Если избавиться от этого клина в голове, если не считать, что у удачных жизненных стратегий в принципе может быть национальность, то польза от этого будет огромной: никто больше не будет ставить телегу впереди лошади, ясно видя конечную цель и довольно туманно себе представляя пути ее достижения. То есть оказываться героем другого анекдота: про стратегически мыслящую сову, которая порекомендовала мышкам стать ежиками. Чтобы анекдот был совсем жизненным, в нем не хватает ежиков, которые всем впаривают насквозь шарлатанское пособие «Как стать нами». Это называется «экспорт демократии».
Некоторым эти пляски вокруг Европы надоедают - что само по себе разумно, но большинство из них выбирает слишком естественный ответ и пытается быть «не как Европа». Опять же, правильный путь, если под «не-Европой» подразумевать самих себя, тщательно в себе разобравшись и не стесняясь делать как себе удобно. В общем-то это и есть на самом деле «европейский путь» в единственном небестолковом смысле, но это несущественно. Даже наоборот. Все европейские методы работают хуже, если упорно называть их европейскими, а не своими собственными.
Беда тут в другом. Тщательно разобраться в себе получается мало у кого. И почему-то есть у не очень хорошо живущих людей привычка стесняться делать как им самим удобно. Непременно нужно обратиться к каким-то вроде бы собственным, но не тождественным себе ценностям: к истории, к церемониальной традиционности, к некой нравственной чистоте. И в итоге все эти альтернативные пути, все эти «не-Европы» выглядят подозрительно одинаково и подозрительно расплывчато. Срабатывает мифологическое представление о каких-то обобщенных предках, которые блюли мудрые правила и жили по большей части скромно, но благостно.
Предки - это вообще отдельная большая тема. Конечно, они заслуживают нашего уважения за одно то, что оставили нам города и дороги, песни и пашни, свои ремесла и свои размышления, а не какую-нибудь радиоактивную пустыню. А еще за то, что большинству из них чаще, чем нам, приходилось всем рисковать ради правды и ради потомков. И тем не менее надо признать, что мудрых, пасторальных, лакированных предков не было ни у кого. Зато и у наших предков были такие воображаемые, идеализированные предки. Понимания себя, принятия себя от этого не прибавлялось.
Наконец, больше всего возражений вызывает с виду наиболее разумный путь - некий синтез Европы и чего-то еще. Особенно в нашем случае - так называемая «Евразия». Даже не сплав чужого со своим, а чужое, помноженное на чужое. Даже если бы под этим имелись в виду самые правильные, самые подходящие для нас вещи, название выбрано неудачно. Россия всю свою историю противопоставляла себя, а зачастую открыто противостояла и Европе, и Азии. К тому же приверженцы «Евразии», кажется, воспринимают это название очень всерьез, и всерьез хотят соединить в России два полувоображаемых начала, принимая их равноудаленность от нас за равную близость. Вот начистоту: что мы по-настоящему знаем как о Европе, так и об Азии? Неужели западники настолько победили, что мы стесняемся говорить о своем пути именно как о своем пути, в своих пределах и под своим именем?
Потому что если у кого-то «свой особенный путь» в плохом смысле, то у Европы: путь, отдельный решительно от всего прочего человечества. Путь, который вряд ли кто-то сумеет или захочет воспроизвести, по крайней мере сейчас или в ближайшем будущем, ибо чтобы стать совсем как Европа, надо первым делом не демократию вводить, а на пару веков захватить пару континентов и выкачать из них все, что только можно.
Европейцы - это динозавры, на наших глазах эволюционирующие в птиц. А все мы помним, что когда динозавры поредели и измельчали, из-под их ног прыснула всевозможная млекопитающая мелочь и стала сама эволюционировать - в мастодонтов, индрикотериев, китов, щелезубов, ежиков, мышек и нас с вами. Европейский экспорт демократии, когда это не банальное хищничество, а хоть сколько-то всерьез - это как если бы птицы учили млекопитающих летать и класть яйца, а млекопитающие очень комплексовали бы из-за того, что у них не получается. Нет, у некоторых получается: есть ехидны и утконосы, есть летучие мыши и белки, планирующие с деревьев. А есть люди, которые совсем учиться не хотели, сидели себе в пещерах и укали, а потом изобрели самолеты и генную инженерию.
Путь России - не европейский и не евразийский, потому что и «евразийство» без нужды ограничивает. Это путь всего человечества, за исключением Запада. Почти как и говорили большевики, только это не создает никакой обязанности впадать в очередной какой-нибудь интернационал. Путь всего человечества и есть совокупность отдельных собственных путей. Разные народы находятся на разных этапах, что-то сделают по-своему, к чему-то придут в разном порядке. Европейский путь развития в чистом виде невоспроизводим и потому бесполезен. А о тех отдельных вещах, которые хорошо работают в Европе и хорошо встраиваются в собственные конструкции, бесполезно и даже вредно думать как о вещах именно европейских.
Европа - это лодка, которая отчего-то плывет не так, как ее назвали. А назвали ее в честь женщины, похищенной быком. Ну то есть, Зевсом, который залогинился одним из своих животных виртуалов. Поэтому вместо попыток угнаться за Европой - предлагаю угнать Европу и отвинтить номера. Вплоть до сознательного и строгого табу на называние тех путей развития, по которым случилось пойти Европе, европейскими путями развития. Если кому-то такое нарушение цивилизационного патента кажется неэтичным, очень рекомендую помнить, что сделала со всем остальным миром сама Европа. Помнить, что она продолжает жить хорошо за счет всех остальных. Не только в материальном смысле, но и в моральном. Европа не только ограбила весь мир, но и забрала у него какую-то элементарную радость жизни, какое-то удовольствие от себя, какую-то удовлетворенность окружающим, без которых пропадает охота к чему-то стремиться. В этом смысле мы пострадали от Европы не меньше, чем остальной мир, пускай в материальном плане мы были достаточно сильны, чтобы европейские хищники совались к нам только в приступах безумной самонадеянности, о которых впоследствии долго сожалели. Тем не менее мы, как все, тянемся к Европе на самом деле потому, что видим в ней собственное украденное достоинство, собственное украденное будущее.
Надо ли за это ненавидеть Европу? Сложный вопрос, к которому стоит подойти прагматически. Ненависть бывает разная; не все ненависти одинаково полезны. Ненависть обычно помогает в делах, когда окрашена в тона презрения, и обычно вредит делам, когда окрашена в тона зависти. В нынешней ситуации, увы, проще скатиться ко второму, чем подняться к первому. Трудно презирать кого-то, не будучи в самом примитивном смысле круче его и довольнее жизнью. Не скажу, что трудно до невозможности - но на хромой козе декларативного традиционализма, к сожалению, не доедешь. А может быть, и к счастью, ибо зачем усложнять себе жизнь.
Бывает и просто ответная ненависть; она полезно ровно настолько, насколько адекватна ненависти первоначальной. Европа - до мозга костей русофобское место, и закрывать на это глаза попросту опасно. Но Европа слишком поглощена собой, чтобы на русофобии зацикливаться - и, в чисто практическом смысле, правильно делает.
Европа, повторяю, - это лодка, которая отчего-то плывет не так, как ее назвали. До сих пор выходит наоборот: девушка сама у кого только можно похищает крупный рогатый скот и прочее имущество. Однако рано или поздно закончится, скорее всего, именно так: большим попилом и дележом европейского наследия. Уже сейчас можно сказать, что в нем как следует поучаствует мусульманский мир - причем даже если нынешние расклады через пару лет повернутся неожиданно, и евроислам внезапно куда-то денется. Они, как те белоленточники, «придут еще». А вот кто помимо мусульман будет в дележе участвовать - зависит исключительно от его собственной дальновидности. В этом плане как раз-таки полезно Европу не ненавидеть, а наоборот, ценить, желать всячески сохранить. Но не раньше, чем останется только вариант тем или иным способом «сохранить как». Save as. В свою русскую папочку. Уж мы-то по-любому будем бережно обращаться. Опять же, это всего лишь то же самое, что сама нынешняя Европа когда-то проделала с древним Римом, а римляне до этого - с греками. It’s, как говорится, the circle of life, поживем - увидим.
А вот к некоторым плохо лежащим нематериальным ценностям хорошо бы присмотреться уже сейчас. Если европейское отношение к себе хорошо работает - то какое ж оно европейское, когда оно у каждого свое?