Тигр разбирает архивы
Нашлось тут в куче бумаги бессюжетное от руки написанное. Почему-то стало жалко выбрасывать.
Не помню, по какому поводу и когда написалось, т.к. всё, что из головы переходит на бумагу, каким-то образом перестаёт существовать.
Иногда изнутри ещё раздаётся стук. Из серого бетонного саркофага.
Чаще всего этого никто не слышит, а если и слышит - ускоряет шаг. Прочь, подальше от мёртвого места. А может, и не мёртвого - стучит же! - но всё-таки однозначно не-живого.
Тот, кто стучит в саркофаге, опускает руки, отходит от стены и садится в самом центре комнаты. У него ещё есть спички и сигареты. Те, кто уходили, сказали, что воздуха, наверное, хватит на сто тридцать лет. Осталось, наверное, чуть больше ста.
Тот, кто живёт в саркофаге, не знает точно, за что его заперли. Говорили что-то про взрыв, горькую речку и рыжий лес. Скорее всего, врали. Не бывает лес рыжим. Разве только осенью, а заперли его весной, он помнит. Солнце светило. Точно, врали.
Говорили, что вернутся - и не вернулись.
Тот, кто сидит в центре комнаты, накрывает ладонью шарик, слабо светящийся в темноте. Потерпи, маленький, они придут. Они выпустят нас, и ты увидишь солнце. И речку. И лес. Они придут.
Тот, кто ждёт, подходит к бетонной стене и стучит. Снаружи от стены шарахается в сторону чья-то тень.
Это ничего. Он подождёт.
Воздух ещё есть.
Не помню, по какому поводу и когда написалось, т.к. всё, что из головы переходит на бумагу, каким-то образом перестаёт существовать.
Иногда изнутри ещё раздаётся стук. Из серого бетонного саркофага.
Чаще всего этого никто не слышит, а если и слышит - ускоряет шаг. Прочь, подальше от мёртвого места. А может, и не мёртвого - стучит же! - но всё-таки однозначно не-живого.
Тот, кто стучит в саркофаге, опускает руки, отходит от стены и садится в самом центре комнаты. У него ещё есть спички и сигареты. Те, кто уходили, сказали, что воздуха, наверное, хватит на сто тридцать лет. Осталось, наверное, чуть больше ста.
Тот, кто живёт в саркофаге, не знает точно, за что его заперли. Говорили что-то про взрыв, горькую речку и рыжий лес. Скорее всего, врали. Не бывает лес рыжим. Разве только осенью, а заперли его весной, он помнит. Солнце светило. Точно, врали.
Говорили, что вернутся - и не вернулись.
Тот, кто сидит в центре комнаты, накрывает ладонью шарик, слабо светящийся в темноте. Потерпи, маленький, они придут. Они выпустят нас, и ты увидишь солнце. И речку. И лес. Они придут.
Тот, кто ждёт, подходит к бетонной стене и стучит. Снаружи от стены шарахается в сторону чья-то тень.
Это ничего. Он подождёт.
Воздух ещё есть.