Не мой Петербург
У меня немало знакомых, очарованных Петербургом. Я же никогда не понимал ни то, в чем заключается его пленительность, ни его эстетики; не чувствовал даже, бродя его улицами, исторической значимости города, не ощущал его особенного духа, хотя, когда впервые ехал в него в плацкартном вагоне на два дня, был убежден, что Петербург произведет на меня сильное впечатление.
Первая моя вылазка в этот город началась со знакомства в ЖЖ с девушкой Инной, жившей в Израиле, но родившейся в городе на Неве. Мы некоторое время интересно общались в интернете, и когда я узнал, что она собирается посетить свой родной город, я купил билеты на поезд и отправился в Петербург на выходные. Мы встретились с Инной у вокзала и для начала пошли искать квартиру, где мне предстояло переночевать. Она принадлежала какой-то знакомой маминой знакомой, встретившей нас радушно и показавшей комнаты и двуспальную кровать, думая, что мы с Инной приехали вдвоем и собираемся ночевать в этом доме вместе. Что-то эта женщина сказала такое, от чего и Инна, и я смутились, и, кажется, хозяйка поняла, что поставила нас обоих в неловкое положение. Отчего-то я поглядел на тумбочку, стоявшую возле постели, и заметил на ней красочную обложку Камасутры. У хозяйки, вероятно, были свои представления о романтических визитах в Петербург гостей из Москвы.
Оставив вещи в незнакомом доме, я пошел вслед за Инной смотреть Петербург. Невский проспект показался мне маленькой копией Тверской улицы в Москве; другие же улицы казались мне непохожими на московские. Палило июльское солнце, и я несколько раз повторил, что не ожидал от Петербурга подобной жары и такого климата; до сих пор город представлялся мне сумрачным и дождливым. Я в чем-то полагался на описание желтого Петербурга, созданного Достоевским. Пожалуй, именно посещение его могилы в Александро-Невской лавре (на ней я бывал во время каждого из своих визитов в Питер) произвело на меня наибольшее впечатление за два дня пребывания в городе. К концу первого из дней я так обгорел на солнце, что пришлось заходить в аптеку и покупать средство от солнечных ожогов. Что и говорить, спал я в ту ночь плохо - обожженная кожа болела и мешала уснуть; не помогало даже то, что я долго, но безо всякого интереса листал Камасутру.
На следующее утро мы встречались с Инной возле выхода из метро «Площадь восстания», где, пока я ждал свою провожатую по городу, ко мне подходили две девицы. Одна, алкоголичка лет тридцати, предложила мне «минетик на квартирке»; другая, высокая и чуть полноватая, без двух передних зубов, тоже предложила нечто подобное.
Пожалуй, других воспоминаний от первой поездки в Петербург у меня и не осталось, равно как и от второй, предпринятой год спустя в компании моей тогдашней девушки. Помню только, что, разлучившись с нею (она отправилась гулять со своей питерской подругой), я отправился в Петергоф со своей знакомой по все тому же ЖЖ. Еще помню, что мы были в доме-музее Достоевского; и снова я всех повлек за собой на его могилу. Петропавловская крепость, Казанский собор - все воспоминания об этих местах давно выветрились. Память вообще поступила со мною на этот раз как-то разумно, умело, как опытный хирург, удалив из самой себя все воспоминания, связанные с отношениями, которые длились два года.
В третий раз я приехал в Петербург в середине января вместе с театром, на гастроли. Было это в 2010 году. В память об этих гастролях осталась моя статья «Петербургская вахта», опубликованная в февральском номере журнала Театра О. Табакова. Морозы стояли крепкие, было не до прогулок; да и, признаться, на улицу меня не тянуло совершенно. Воспоминания о десяти днях, проведенных тогда в северной столице, связаны у меня исключительно с театральными гастролями. Хотя нет, есть еще одно. В МДТ, где мы играли несколько спектаклей, я познакомился с девушкой - сотрудницей этого театра и мне так понравилось ее лицо, что я предложил ей поснимать портреты на пленере. Затея глупая с учетом стоявших морозов, но девушка, Таня, не отказалась, и через пару дней днем мы, преодолевая холод, ходили по Юсуповскому парку и фотографировались. В какой-то момент нам стало так холодно, что мы вышли из парка, забежали в ближайшее кафе, выпили что-то горячительное и вновь, повинуясь странному желанию снимать в двадцатиградусный мороз, вернулись в парк.
Снова в Петербург я попал спустя два года, в апреле 2012-го. На этот раз я провел в городе двенадцать дней. Это снова были гастроли театра. Погода располагала к прогулкам, но мое безразличие к городу, уже полностью вызревшее, оставляло меня до вечера, когда я отправлялся в театр, в номере. Только однажды я выбрался на полуторачасовую прогулку - от скуки, не более того. После получаса блуждания по улицам я проклинал себя, что решил выйти из гостиницы, где можно было прекрасно дремать до самого вечера, не тратя ни на что сил. Я даже на обед выходил не каждый день.
Сейчас, когда я заканчиваю писать об этом, я сильней убеждаюсь, что не было до сих пор в моей жизни города, оставившего меня настолько равнодушным. Даже в потрепанной временем Осташкове с его сожженными и разрушенными домами мне когда-то было куда интересней; даже Углич с его отвратительными дорогами или маленький Мышкин кажутся мне куда привлекательней, чем Петербург, воспетый и воспеваемый тысячами моих соотечественников и иностранцев. Наверное, для меня этот город всегда будет оставаться просто точкой на карте.
Первая моя вылазка в этот город началась со знакомства в ЖЖ с девушкой Инной, жившей в Израиле, но родившейся в городе на Неве. Мы некоторое время интересно общались в интернете, и когда я узнал, что она собирается посетить свой родной город, я купил билеты на поезд и отправился в Петербург на выходные. Мы встретились с Инной у вокзала и для начала пошли искать квартиру, где мне предстояло переночевать. Она принадлежала какой-то знакомой маминой знакомой, встретившей нас радушно и показавшей комнаты и двуспальную кровать, думая, что мы с Инной приехали вдвоем и собираемся ночевать в этом доме вместе. Что-то эта женщина сказала такое, от чего и Инна, и я смутились, и, кажется, хозяйка поняла, что поставила нас обоих в неловкое положение. Отчего-то я поглядел на тумбочку, стоявшую возле постели, и заметил на ней красочную обложку Камасутры. У хозяйки, вероятно, были свои представления о романтических визитах в Петербург гостей из Москвы.
Оставив вещи в незнакомом доме, я пошел вслед за Инной смотреть Петербург. Невский проспект показался мне маленькой копией Тверской улицы в Москве; другие же улицы казались мне непохожими на московские. Палило июльское солнце, и я несколько раз повторил, что не ожидал от Петербурга подобной жары и такого климата; до сих пор город представлялся мне сумрачным и дождливым. Я в чем-то полагался на описание желтого Петербурга, созданного Достоевским. Пожалуй, именно посещение его могилы в Александро-Невской лавре (на ней я бывал во время каждого из своих визитов в Питер) произвело на меня наибольшее впечатление за два дня пребывания в городе. К концу первого из дней я так обгорел на солнце, что пришлось заходить в аптеку и покупать средство от солнечных ожогов. Что и говорить, спал я в ту ночь плохо - обожженная кожа болела и мешала уснуть; не помогало даже то, что я долго, но безо всякого интереса листал Камасутру.
На следующее утро мы встречались с Инной возле выхода из метро «Площадь восстания», где, пока я ждал свою провожатую по городу, ко мне подходили две девицы. Одна, алкоголичка лет тридцати, предложила мне «минетик на квартирке»; другая, высокая и чуть полноватая, без двух передних зубов, тоже предложила нечто подобное.
Пожалуй, других воспоминаний от первой поездки в Петербург у меня и не осталось, равно как и от второй, предпринятой год спустя в компании моей тогдашней девушки. Помню только, что, разлучившись с нею (она отправилась гулять со своей питерской подругой), я отправился в Петергоф со своей знакомой по все тому же ЖЖ. Еще помню, что мы были в доме-музее Достоевского; и снова я всех повлек за собой на его могилу. Петропавловская крепость, Казанский собор - все воспоминания об этих местах давно выветрились. Память вообще поступила со мною на этот раз как-то разумно, умело, как опытный хирург, удалив из самой себя все воспоминания, связанные с отношениями, которые длились два года.
В третий раз я приехал в Петербург в середине января вместе с театром, на гастроли. Было это в 2010 году. В память об этих гастролях осталась моя статья «Петербургская вахта», опубликованная в февральском номере журнала Театра О. Табакова. Морозы стояли крепкие, было не до прогулок; да и, признаться, на улицу меня не тянуло совершенно. Воспоминания о десяти днях, проведенных тогда в северной столице, связаны у меня исключительно с театральными гастролями. Хотя нет, есть еще одно. В МДТ, где мы играли несколько спектаклей, я познакомился с девушкой - сотрудницей этого театра и мне так понравилось ее лицо, что я предложил ей поснимать портреты на пленере. Затея глупая с учетом стоявших морозов, но девушка, Таня, не отказалась, и через пару дней днем мы, преодолевая холод, ходили по Юсуповскому парку и фотографировались. В какой-то момент нам стало так холодно, что мы вышли из парка, забежали в ближайшее кафе, выпили что-то горячительное и вновь, повинуясь странному желанию снимать в двадцатиградусный мороз, вернулись в парк.
Снова в Петербург я попал спустя два года, в апреле 2012-го. На этот раз я провел в городе двенадцать дней. Это снова были гастроли театра. Погода располагала к прогулкам, но мое безразличие к городу, уже полностью вызревшее, оставляло меня до вечера, когда я отправлялся в театр, в номере. Только однажды я выбрался на полуторачасовую прогулку - от скуки, не более того. После получаса блуждания по улицам я проклинал себя, что решил выйти из гостиницы, где можно было прекрасно дремать до самого вечера, не тратя ни на что сил. Я даже на обед выходил не каждый день.
Сейчас, когда я заканчиваю писать об этом, я сильней убеждаюсь, что не было до сих пор в моей жизни города, оставившего меня настолько равнодушным. Даже в потрепанной временем Осташкове с его сожженными и разрушенными домами мне когда-то было куда интересней; даже Углич с его отвратительными дорогами или маленький Мышкин кажутся мне куда привлекательней, чем Петербург, воспетый и воспеваемый тысячами моих соотечественников и иностранцев. Наверное, для меня этот город всегда будет оставаться просто точкой на карте.