Десмонд Туту. Связь рассказывания историй с возможностью прощения
Оригинал взят у puho в Десмонд Туту. Связь рассказывания историй с возможностью прощения
Истории редко рассказывают с начала и до конца. Порой в том, что мы рассказываем, сложно разглядеть историю. Мы составляем картинку из обломков, стараясь найти смысл в произошедших с нами событиях.
Когда с нами случается что-то страшное, рассказывать нашу историю - верный, хоть и непростой, способ вернуть себя. Перебирая и осмысляя события, мы составляем единую картину и делаем вывод из нашей боли.
Когда мне плохо, когда я полон боли, когда я зол на другого человека, потому что он причинил мне зло, я знаю только один способ двигаться дальше: погрузиться в свои эмоции.
Возможно, понадобится рассказать историю многажды и разным людям, чтобы приблизиться к возможности прощения. А может, одно только право рассказывать историю облегчит мою ношу. Слышать свою версию истории значит говорить: «Случилось нечто ужасное. Я не могу вернуться в прошлое и поступить иначе, но могу отказаться жить прошлым. У меня может быть будущее».
Принятие своей истории равнозначно отказу от мести тому, кто причинил нам боль - ведь то, чего больше не существует, вернуть уже нельзя. Лили Томлин называет прощение отказом от надежды на лучшее прошлое.
У каждого найдется история боли. Когда я рассказал свою во всех деталях - кто, когда, где и что со мной сделал - мне остаётся назвать боль по имени.
Назвать эмоцию значит понимать, что со мной случилось и как это на меня повлияло. Работа с эмоциями начинается только после работы с фактами. И только после разговора об эмоциях рана начинает затягиваться. Наши пути с болезненной историей постепенно расходятся. Теперь мы можем выбирать, кому, как и с какой степенью детализации рассказывать о своем опыте. Если мы рассказываем историю без конца всем подряд, значит, рана ещё не затянулась.
Делясь болезненной историей, мы вовсе не ставим себя в позицию жертвы. Так мы освобождаемся от сопротивления, ярости, стыда, ненависти к себе. Мы отпускаем на свободу всё, что кормилось нашими тайнами, пока у нас не было сил разбираться со своей болью.
Кажется, что проще (или безопаснее) отвернуться от боли, забыть о ней, задвинуть на дальний план, сделать вид, что её не было - или рационализовать своё отношение, объясняя себе, что к произошедшему следует относиться иначе. Однако боль остаётся болью, потеря остаётся потерей. Отвергая нанесённый нам урон, мы не уменьшаем его в объеме. Боль всегда найдёт способ вырваться на свободу.
Отказываясь признаться в том, как мне плохо, я раню себя ещё сильнее. Часто ужасные вещи, произошедшие с нами, меркнут по сравнению со стыдом и мучениями, которыми мы себя одаряем после.
Стоит отважиться и назвать боль её истинным именем, ибо сокрытие её природы унижает нашу человеческую натуру. Униженные неспособны на великое и доброе. Умалчивая о произошедшем и о нашем отношении к нему, мы остаемся в силках нашего прошлого. А путь на свободу один - дать название. Назвать то, что с нами случилось, и рассказать историю так, как её видим мы сами. Только это мешает боли укрепиться в нашем организме. Только это дарит свободу.
Мы должны сделать все возможное, чтобы с помощью правды раскопать свою боль и оторвать ее ползучие ветви от своего организма: слишком долго они мешали нам жить свободно. Пословица гласит: глубина боли измеряется глубиной наших секретов.
Мы не виноваты в том, что ломает нам жизнь. Однако мы несём полную ответственность за выбор реакции на произошедшее.
Нет простых и проверенных путей. Невозможно собрать и проанализировать все виды душевной боли и вычислить, в каком случае исцеление придёт быстрее. Мы очень разные, каждый из нас реагирует по-своему. Многое зависит от конкретных обстоятельств. Нас объединяет человеческая натура - и, как следствие, необходимость рассказывать о том, что нас терзает.
Когда мы называем боль её именем, она перестаёт связывать нас по рукам и ногам. Она больше не главный герой нашей истории.
Прощение дарит нам авторство. Мы становимся создателями своего будущего. Правда, чтобы сочинить новую историю - не историю жертвы, а историю победителя - понадобится мужество.
(переведенные на русский отрывки из книги Десмонда Туту, источник)
Истории редко рассказывают с начала и до конца. Порой в том, что мы рассказываем, сложно разглядеть историю. Мы составляем картинку из обломков, стараясь найти смысл в произошедших с нами событиях.
Когда с нами случается что-то страшное, рассказывать нашу историю - верный, хоть и непростой, способ вернуть себя. Перебирая и осмысляя события, мы составляем единую картину и делаем вывод из нашей боли.
Когда мне плохо, когда я полон боли, когда я зол на другого человека, потому что он причинил мне зло, я знаю только один способ двигаться дальше: погрузиться в свои эмоции.
Возможно, понадобится рассказать историю многажды и разным людям, чтобы приблизиться к возможности прощения. А может, одно только право рассказывать историю облегчит мою ношу. Слышать свою версию истории значит говорить: «Случилось нечто ужасное. Я не могу вернуться в прошлое и поступить иначе, но могу отказаться жить прошлым. У меня может быть будущее».
Принятие своей истории равнозначно отказу от мести тому, кто причинил нам боль - ведь то, чего больше не существует, вернуть уже нельзя. Лили Томлин называет прощение отказом от надежды на лучшее прошлое.
У каждого найдется история боли. Когда я рассказал свою во всех деталях - кто, когда, где и что со мной сделал - мне остаётся назвать боль по имени.
Назвать эмоцию значит понимать, что со мной случилось и как это на меня повлияло. Работа с эмоциями начинается только после работы с фактами. И только после разговора об эмоциях рана начинает затягиваться. Наши пути с болезненной историей постепенно расходятся. Теперь мы можем выбирать, кому, как и с какой степенью детализации рассказывать о своем опыте. Если мы рассказываем историю без конца всем подряд, значит, рана ещё не затянулась.
Делясь болезненной историей, мы вовсе не ставим себя в позицию жертвы. Так мы освобождаемся от сопротивления, ярости, стыда, ненависти к себе. Мы отпускаем на свободу всё, что кормилось нашими тайнами, пока у нас не было сил разбираться со своей болью.
Кажется, что проще (или безопаснее) отвернуться от боли, забыть о ней, задвинуть на дальний план, сделать вид, что её не было - или рационализовать своё отношение, объясняя себе, что к произошедшему следует относиться иначе. Однако боль остаётся болью, потеря остаётся потерей. Отвергая нанесённый нам урон, мы не уменьшаем его в объеме. Боль всегда найдёт способ вырваться на свободу.
Отказываясь признаться в том, как мне плохо, я раню себя ещё сильнее. Часто ужасные вещи, произошедшие с нами, меркнут по сравнению со стыдом и мучениями, которыми мы себя одаряем после.
Стоит отважиться и назвать боль её истинным именем, ибо сокрытие её природы унижает нашу человеческую натуру. Униженные неспособны на великое и доброе. Умалчивая о произошедшем и о нашем отношении к нему, мы остаемся в силках нашего прошлого. А путь на свободу один - дать название. Назвать то, что с нами случилось, и рассказать историю так, как её видим мы сами. Только это мешает боли укрепиться в нашем организме. Только это дарит свободу.
Мы должны сделать все возможное, чтобы с помощью правды раскопать свою боль и оторвать ее ползучие ветви от своего организма: слишком долго они мешали нам жить свободно. Пословица гласит: глубина боли измеряется глубиной наших секретов.
Мы не виноваты в том, что ломает нам жизнь. Однако мы несём полную ответственность за выбор реакции на произошедшее.
Нет простых и проверенных путей. Невозможно собрать и проанализировать все виды душевной боли и вычислить, в каком случае исцеление придёт быстрее. Мы очень разные, каждый из нас реагирует по-своему. Многое зависит от конкретных обстоятельств. Нас объединяет человеческая натура - и, как следствие, необходимость рассказывать о том, что нас терзает.
Когда мы называем боль её именем, она перестаёт связывать нас по рукам и ногам. Она больше не главный герой нашей истории.
Прощение дарит нам авторство. Мы становимся создателями своего будущего. Правда, чтобы сочинить новую историю - не историю жертвы, а историю победителя - понадобится мужество.
(переведенные на русский отрывки из книги Десмонда Туту, источник)