Raining
Запах сырой листвы за окном кружит голову. Сколько ни пытайся, не получится в этот вечер не думать. Слишком уж спокойно должно быть тебе от одного только запаха сырой листвы, слишком уж яркие образы всплывают в памяти. Где твоя сила воли? Закрыть окно покрепче, чтобы не слышать звона капель, не чувствовать этого запаха. Но нет. Сводит все тело оцепенением, безвольно опускаются обязбшие на ветру руки. Ты уже проиграл этот поединок с собой. Ты уже слышишь...
Там, где не слышно речей громогласных...
Слышишь шорох намокшей одежды и шелест влажных от дождя губ, чувствуешь прикосновение озябших рук. Ветер снова и снова бросает в лицо мириады брызг, но ты не чувствуешь прикосновения ледяных иголочек, ты не слышишь ветра. Ты - сам ветер, безумный, неуемный, ненасытный, подобно тому поцелую, в котором проносятся под тобой горы и реки, города и люди, от свободы которого мир уходит из под ног и растворяется в тебе, ибо сам ты становишься единым целым. Самые честные поцелуи - под дождем.
Годы бежали, дни и недели...
Несется навстречу тебе ледяной ветер, но не чувствуешь его. Ветер уже там, внутри тебя, и сердце теряет последние капельки тепла, а потому уже не чувствуешь ветра снаружи. Слышно только, как шелестит листва над головой под градом дождинок, а ты смотришь в это серое небо, смотришь, как оно льет свои слезы, и тебе не стыдно перед этим небом. Самые честные слезы - под дождем.
А мы - лишь слеза в Его мертвых глазницах...
А потом тебе остается только сидеть по ту сторону окна и смотреть на этот дождь. Он сокроет от твоих глаз иных влюбленных, спрячет от тебя чужие слезы, а тебе оставит только запах сырой листвы, да звон капель. Чтобы ты лишний раз вспомнил дурманящий аромат этих мокрых волос и где-то глубоко внутри вдруг кольнуло что-то больно-больно. Чтобы напомнить тебе, что ты еще живешь.