Говорят, все проходит кроме одиночества (с)
«Радиосигналы» быть может и не самая лучшая песня, но калька с самой главной истории моей жизни. Сначала не расчухала, потом сердце разорвалось.
Рекламный щит, случайный сквер, узор теней:
Всё в Москве напоминает о ней...
Что-то делать надо... что-то делать надо,
Я блуждал взглядом, искал пощады
Прочёл дорожный указатель вблизи меня,
Первую букву убрать и... станет её именем
Я был робок, серьёзен, это её смешило
С нелепым официозом и как-то через силу
Попросил (вот осёл), попросил о встрече
И понял что испортил всё, теперь легче
Пропади я пропадом! Но что толку в том?
Очнусь в метро потом, трижды проклятом
Провались я сквозь землю! И с какой целью?
Пленён я этим городом, вернусь по тонелю
И вот я спотыкаюсь, где-то лазаю
Ничего не помня кроме удивленных глаз её
Память вернулась, отхлынула кровь от лица
Боже, я договорился с ней встретиться!
К вечеру сердце разорвалось еще раз. Самым подлым образом в сумке включился старенький диктофон с недорасшифрованного места и стер двухчасовое интервью во время которого я думала: «Вот так слово в слово и запишу». Таких истерик со мной не было с подросткового возраста. Я в таких состояниях склонна к саморазрушению. Тинейджером резала не вены, но пальцы. И забивалась за диван вся в кровищи. Родителям так мстила.
На этот раз до членовредительства не дошло, но плакала из-за этой пустяковины весь вечер. Потом забылась мандаринкой и волшебной «Цитаделью» Экзюпери. Я стараюсь быть позитивной, но так хочется залезть за диван с разрезанными пальцами, мешая кровь и слезы, и чтобы мама гладила по голове, а тот, кто виноват, что «Радиосигналы» порвали сердце, что пакостный диктофон уничтожил трудное интервью, сидел бы с опрокинутым видом в соседней комнате. И думал: «Ну как же я мог… С ней же нельзя так..."
все-таки страдающие по пустякам люди -- ужасные эгоисты
Рекламный щит, случайный сквер, узор теней:
Всё в Москве напоминает о ней...
Что-то делать надо... что-то делать надо,
Я блуждал взглядом, искал пощады
Прочёл дорожный указатель вблизи меня,
Первую букву убрать и... станет её именем
Я был робок, серьёзен, это её смешило
С нелепым официозом и как-то через силу
Попросил (вот осёл), попросил о встрече
И понял что испортил всё, теперь легче
Пропади я пропадом! Но что толку в том?
Очнусь в метро потом, трижды проклятом
Провались я сквозь землю! И с какой целью?
Пленён я этим городом, вернусь по тонелю
И вот я спотыкаюсь, где-то лазаю
Ничего не помня кроме удивленных глаз её
Память вернулась, отхлынула кровь от лица
Боже, я договорился с ней встретиться!
К вечеру сердце разорвалось еще раз. Самым подлым образом в сумке включился старенький диктофон с недорасшифрованного места и стер двухчасовое интервью во время которого я думала: «Вот так слово в слово и запишу». Таких истерик со мной не было с подросткового возраста. Я в таких состояниях склонна к саморазрушению. Тинейджером резала не вены, но пальцы. И забивалась за диван вся в кровищи. Родителям так мстила.
На этот раз до членовредительства не дошло, но плакала из-за этой пустяковины весь вечер. Потом забылась мандаринкой и волшебной «Цитаделью» Экзюпери. Я стараюсь быть позитивной, но так хочется залезть за диван с разрезанными пальцами, мешая кровь и слезы, и чтобы мама гладила по голове, а тот, кто виноват, что «Радиосигналы» порвали сердце, что пакостный диктофон уничтожил трудное интервью, сидел бы с опрокинутым видом в соседней комнате. И думал: «Ну как же я мог… С ней же нельзя так..."
все-таки страдающие по пустякам люди -- ужасные эгоисты