16
Двор сейчас хорошо освещен. Так было не всегда. Например, год назад было очень темно. Но сейчас светло.
Я вышел из подъезда около 8 часов вечера. Пересек детскую площадку. И щурясь от света фонаря, зашел под козырек подъезда, увитый лозами дикого винограда.
Если бы я оглянулся в этот момент, я бы увидел потрескавшиеся ступеньки своего подъезда, синюю металлическую дверь, и фрагмент кирпичной стены, отмеченный пестрыми клочками оборванных бумажек с объявлениями и рекламой.
Но я не оглянулся, а просто открыл двери и зашел в подъезд, точно такой же, как и мой подъезд, с такими же ступеньками, перилами и точно такими же квартирами.
И, тем не менее, в доме напротив все иначе. Все. Там все по-другому. Я знаю это всегда.
Я поднялся на четвертый этаж, в квартиру номер шестнадцать.
16 = 4 х 4 = 2 х 2 х 2 х 2 = 24
Вот что такое шестнадцать, там одни двойки. А я терпеть не могу это число. Я избегаю его всяческими способами.
Пустая квартира номер шестнадцать ничем не примечательна.
Кроме того, что она не всегда была пустая. И даже сейчас мне кажется, что она не пустая.
Жесткий, неприятный и тусклый электрический свет от ламп без абажуров. Старая мягкая мебель. Советский сервант, с зеркалом, отражающим пыльные рюмки и бокалы. Очень душный воздух.
Я подошел к окну. Это окно находится точь-в-точь напротив моего. Ветра на улице почти не было, и сквозь листву тополей был виден угол моей комнаты - стена с яркой картиной боковая стенка шкафа. Если бы я сейчас был дома, то можно было бы увидеть и меня, сидящего за письменным столом. Или как я развалился в кресле возле компьютера.
На подоконнике стоял телефон, я снял трубку и набрал свой номер, мне всегда хотелось, чтобы мне позвонили с этого номера, и вот мне позвонили, а меня нет дома. Какая жалость. Не припомню, чтобы мне хоть раз позвонили с этого номера.
Слушая гудки, я внимательно смотрел в окно, сейчас я почти уверен, что слышал звонок. Хотя конечно это чепуха, два окна, четыре стекла и семьдесят метров. Просто я знаю, какой у меня звонок. Обычный.
Меня в этой пустой квартире раздражало все. Абсолютно все. Воздух, мебель, бокалы, обои. Мне хотелось все это раздражение усилить настолько, чтобы возненавидеть ее всем своим существом.
Я обошел ее. Кухню, ванную, туалет. Я выключал и включал свет. Открывал холодильник. Заглядывал в шкаф и под кровать. Я лег на эту кровать. Закрыл глаза и представил, что я каждый день тут сплю, живу тут.
И вот, значит, лежу я на этой пыльной кровати, в душной квартире слышу, как у соседей работает телевизор и мне почти уже кажется, что кто-то прокрался в эту квартиру вслед за мной и сейчас ляжет рядом. Я понимаю, что она мне нравится. Я обожаю ее. Люблю. И хочу быть с ней, с этой квартирой. Пусть, мне из нее никто не звонил и не звал. Спать на этой кровати. Несмотря на, то, что теперь она пуста.
И говорят, что приводят чувствительных людей, в плохие места.
Они способны почувствовать трагедию. Угнетающую атмосферу места. Мало ли таких мест. Чепуха. Если бы я пришел в эту квартиру год назад, там были бы абажуры, люди, бокалы бы сверкали и окна были бы распахнуты, пуская внутрь прохладный воздух с привкусом сентября. И все жили в ней, не зная, что я буду тут стоять спустя год, абсолютно не чувствуя, что я приду из окон, которые смотрят строго на них. Буду открывать холодильник, и трогать их вещи.
Свет, двери, обычные ступеньки, подъезд, детская площадка, стена с объявлениями, подъезд, ступеньки, двери, письменный стол и наушники.
И мне кажется иногда, что я так и остался лежать там на этой кровати. И еще когда, в окне напротив горит свет, я знаю, что там уже живут другие, не такие как жили раньше и не такие как живут в моем доме. Мне кажется в моем доме люди лучше.
Я вышел из подъезда около 8 часов вечера. Пересек детскую площадку. И щурясь от света фонаря, зашел под козырек подъезда, увитый лозами дикого винограда.
Если бы я оглянулся в этот момент, я бы увидел потрескавшиеся ступеньки своего подъезда, синюю металлическую дверь, и фрагмент кирпичной стены, отмеченный пестрыми клочками оборванных бумажек с объявлениями и рекламой.
Но я не оглянулся, а просто открыл двери и зашел в подъезд, точно такой же, как и мой подъезд, с такими же ступеньками, перилами и точно такими же квартирами.
И, тем не менее, в доме напротив все иначе. Все. Там все по-другому. Я знаю это всегда.
Я поднялся на четвертый этаж, в квартиру номер шестнадцать.
16 = 4 х 4 = 2 х 2 х 2 х 2 = 24
Вот что такое шестнадцать, там одни двойки. А я терпеть не могу это число. Я избегаю его всяческими способами.
Пустая квартира номер шестнадцать ничем не примечательна.
Кроме того, что она не всегда была пустая. И даже сейчас мне кажется, что она не пустая.
Жесткий, неприятный и тусклый электрический свет от ламп без абажуров. Старая мягкая мебель. Советский сервант, с зеркалом, отражающим пыльные рюмки и бокалы. Очень душный воздух.
Я подошел к окну. Это окно находится точь-в-точь напротив моего. Ветра на улице почти не было, и сквозь листву тополей был виден угол моей комнаты - стена с яркой картиной боковая стенка шкафа. Если бы я сейчас был дома, то можно было бы увидеть и меня, сидящего за письменным столом. Или как я развалился в кресле возле компьютера.
На подоконнике стоял телефон, я снял трубку и набрал свой номер, мне всегда хотелось, чтобы мне позвонили с этого номера, и вот мне позвонили, а меня нет дома. Какая жалость. Не припомню, чтобы мне хоть раз позвонили с этого номера.
Слушая гудки, я внимательно смотрел в окно, сейчас я почти уверен, что слышал звонок. Хотя конечно это чепуха, два окна, четыре стекла и семьдесят метров. Просто я знаю, какой у меня звонок. Обычный.
Меня в этой пустой квартире раздражало все. Абсолютно все. Воздух, мебель, бокалы, обои. Мне хотелось все это раздражение усилить настолько, чтобы возненавидеть ее всем своим существом.
Я обошел ее. Кухню, ванную, туалет. Я выключал и включал свет. Открывал холодильник. Заглядывал в шкаф и под кровать. Я лег на эту кровать. Закрыл глаза и представил, что я каждый день тут сплю, живу тут.
И вот, значит, лежу я на этой пыльной кровати, в душной квартире слышу, как у соседей работает телевизор и мне почти уже кажется, что кто-то прокрался в эту квартиру вслед за мной и сейчас ляжет рядом. Я понимаю, что она мне нравится. Я обожаю ее. Люблю. И хочу быть с ней, с этой квартирой. Пусть, мне из нее никто не звонил и не звал. Спать на этой кровати. Несмотря на, то, что теперь она пуста.
И говорят, что приводят чувствительных людей, в плохие места.
Они способны почувствовать трагедию. Угнетающую атмосферу места. Мало ли таких мест. Чепуха. Если бы я пришел в эту квартиру год назад, там были бы абажуры, люди, бокалы бы сверкали и окна были бы распахнуты, пуская внутрь прохладный воздух с привкусом сентября. И все жили в ней, не зная, что я буду тут стоять спустя год, абсолютно не чувствуя, что я приду из окон, которые смотрят строго на них. Буду открывать холодильник, и трогать их вещи.
Свет, двери, обычные ступеньки, подъезд, детская площадка, стена с объявлениями, подъезд, ступеньки, двери, письменный стол и наушники.
И мне кажется иногда, что я так и остался лежать там на этой кровати. И еще когда, в окне напротив горит свет, я знаю, что там уже живут другие, не такие как жили раньше и не такие как живут в моем доме. Мне кажется в моем доме люди лучше.