Про санкции. Англичанка и Ганза гадятЪ...
Нет повести печальнее на свете, чем повесть о том, как Эуропа (не вся, конечно, но некоторая ее часть, представленная преимущественно Священной Римской империей германской нации) пыталась спасти Ливонию от Московита - этого нового Турка...
В предыдущей части мы остановились на том, как император попытался таки запретить "нарвское" плавание и запретить поставлять московитам "мистрали" всякий kriegsmunition, saltz und herring. Вслед за императорским указом последовало и итоговое заключение-рейхсабшид Шпаейрского депутационстага, который 26 декабря 1560 г. принял целую программу противодействия Tyrann’у (размеры ее были таковы, что убили бы быка, если тот, к своему несчастью, умел бы читать). Сюда входили намерения отправить посольство к Московиту с тем, чтобы вынудить его прекратить вторгаться в Ливонию, а также запросить помощи конфедерации со стороны иностранных дворов (надо полагать, со стороны Дании и Швеции), наконец-то собрать и отправить в Ливонию пресловутые 100 тыс. флоринов, прибавив к ним еще и наемное войско, для чего сбрать для их содержания еще 200 тыс. флоринов (вот любопытно - по тогдашним ставкам сколько это будет в людях, предположим, из расчета на летне-осеннюю кампанию?) и, наконец, самое главное - поддержать императорский мандат о запрете торговли с московитами военной амуницией и провиантом, обратившись с этим предложением ко всем добрым немцам и иностранным «потентатам». Да, кстати, ливонцам было рекомендовано не обращаться за помощью к Сигизмунду, так как это, по мнению составителей рейхсабшида, привело бы к неизбежному разделу Ливонии соседними государями и нанесло бы вред интересам империи.
Увы, и на этот раз громкие фразы не имели того результата, на который надеялись Кеттлер и Вильгельм (и втайне рассчитывал Сигизмунд II, который неуклонно вел дело к войне с Иваном). Действительно, не успел император обнародовать свой «Mandat», как ему сообщили, что вот, мол, жители славного города Любек как торговали с этими северными турками, так и торгуют (кстати, любчане были весьма практичны, в равной степени снабжая оружием и амуниций обе воюющие стороны - и русских, и ливонцев). Как же так, восклицал наш Фердинанд, сколько уже говорено о том, чтобы не поставлять Московиту всякий там geschutz, kraut, lot, saltpeter, schwebel, waffen wehr und allerlay kriegsmunition auch profiandt - hering, saltz und andere, и что же? Васька слушает да ест? А Московит тем временем, получая от Любека то, что ему нужно, усилился до такой степени, что минувшим летом (т.е. в феллинскую кампанию 1560 г.) захватил лучшую часть Ливонии. Негоже так поступать перед лицом столь агрессивного поведения Unchristen Tirannen, заключал император, и потребовал от Любека прекратить богопротивную торговлю с Gemeiner Christenheit Erbfeindt, угрожая в противном случае санкциями по отношению уже к самому Любеку. Однако добропорядочных любекских бюргеров грозная отповедь Фердинанда нисколько не напугала и не убедила переменить свое отношение к торговле с московитами. Они не только отнеслись к ней как тот салтыковский мышонок, но еще и отписали ему (вместе с добрыми гамбургскими бюргерами), что нет у них денег на помощь Ливонии, и все тут.
Понятно, что при таком отношении к делу воз остался на прежнем месте. Ситуация же в Ливонии прожолжала ухудшаться, Кеттлер вел дело к повторению прусского сценария, Tyrann продолжал оккупировать немалую часть Ливонии, глаз на лакомые куски несчастной конфедерации положили датчане и шведы. Летом 1561 г. в Ютербоге собрался крейстаг, на котором ливонский вопрос снова стоял в повестке дня, занимая в ней «почетное» первое место. И снова депутаты крейстага наговорил много чего, в том числе и про санкции и о наложении запрета на торговлю Любека с Московией. Но если на Любек или Гамбург еще и можно было как-то рассчитывать - они хоть и вольные, но все ж имперские города. А вот как быть с той же самой Англией (которая, как известно, гадитЪ)?
Московский "доброхот" Август Саксонский:
Об участии Англии в ливонских событиях и о той роли, которую английские купецкие люди играли в снабжении Московита kriegsmunition und profiandt, ходили в тогдашней Германии самые невероятные сведения. Тот же Реннер (о коем яз, грешный, немало писал в «ливонском» цикле) писал про то (ссылаясь, естественно, на очевидцев), что некие ангилйские мастера помогают русским строить флот, а английские стрелки вместе с русскими помогают последним опустошать несчастную Ливонию. Насколько прав был Реннер в своих сказаниях - Бог весть, но вот 14 апреля 1561 г. сенат Гамбурга оповестил Елизавету Английскую о том, что во исполнение имперского декрета власти вольного города задержали несколько кораблей, принадлежавших британским торговцам. И арест этот был наложен по той простой причине, что они были доверху гружены самым разнообразным оружием и пушками для Московита. 30 апреля, в канун майских календ, кельнский сенат, обращаясь к Елизавете, писал, что де английские торгаши поставляют московиту самое разнообразное оружие, в том числе доспехи и ручное огнестрельное оружие, и делают это богомерзкое дело как сами, так и через вторые руки, тем самым нанося вред интересам Империи. И в Антверпене летом 1561 г. также были убеждены в том, что победы русских в Ливонии обусловлены поставками оружия из Англии. Потому-то император и писал 31 мая 1561 г. Елизавете, рассчитывая на ее понимание и сочувствие несчастной Ливонии, пятый год опустошаемой Московитом, что было бы весьма неплохо, если бы она, королева наложила запрет на поставки Terribl’ю столь недостающих ему пушек, мушкетов, пороха, селитры, серы, свинца, железа, а также всякой провизии, в особенности соли и сельдей (Господи, и тут опять селетка!), ну и в придачу шелка (хм, а зачем это-то - уж чего-чего, но шелка в России хватало - прямые поставки из Ирана-Персии) и тканей (видимо, имелись в виду прежде всего сукна (лунские и аглинские). Мало того, через посредство англичан в Московию приезжают разные мастера и служилый люди, искусный в разного рода военных хитростях.
Не желая портить отношения с Ганзой и Империей, хитрые бритты долго ломали голову над тем, как на сие ответствовать. Но поскольку, как известно, Елизавета как есть пошлая девица, и мужики торговые мимо нее владеют, радея о своих торговых прибытках, то и ответ из Лондона на сии послания был ожидаем. Елизавета, к примеру, в послании в славный вольный город Хамбург указывала, что, мол, наговаривают на нее, сироту, всякие нехорошие люди (уж не Филипп ли Испанский тут замешан, сколачивающий против нее, сироты, коалицию?), а оружие то, что было на арестованных судах, предназначалось исключительно для защиты ее королевства. Более того, в июле 1561 г. Лондон официально заявил, что все слухи о том, что в Германии была задержана большая партия оружия, переправляемая английскими купцами в Московию во вред всему христианству, фальшивые, злонамеренные и тщетные (надо полагать, не могут повредить доброму имени королевы-девственницы перед лицом всего христианства).
Добрая королева Бесс:
В довершение всех бед в ноябре 1561 г. в Лейпциге собрался новый имперский съезд, и на нем от имени любекского сената было зачитано послание, в котором любчане, признавая, что они таки торгуют с московитом, сообщали достопочтенному собранию, что делают это нехотя, не по доброй воле (пьют, но с отвращением!). Почему так? А вот почему - с московитами активно торгуют и англичане, и шведы, и поляки, и голландцы всех мастей. Они поставляют московитам все необходимое, и даже если Любек и вся Ганза откажется от «нарвского» плавания, то на руку это сыграет только вышеперечисленным штрейкбрехерам, а вот немецкие города, основа благосостояния которых есть торговля с московитами, придут в упадок и захиреют. И вообще, где благодарность от того же магистра, который захватывает корабли, принадлежащие Любеку - а ведь он, Любек, столько сделал для того, чтобы помочь Ливонии - и пушки посылал, и порох, и свинец, и деньги собирал и одалживал! В общем, Любек продолжал придерживаться линии, намеченной еще на 1559-го года ганзетаге. На нем произнесшие горячую и проникновенную речь с описанием учиняемых московитами зверств и призывом отказаться от своих партикулярных интересов (и прежде всего нарвского и выборгского плаваний) и выгод ради общего дела, ливонские послы услышали что де война с Tyrann’ом вещь дорогостоящая, такие дела с кондачка не делаются и, вообще, пускай этим вопросом озаботятся прежде всего государи, коих ливонский вопрос затрагивает больше остальных - тот же император, или Густав Васа, или Сигизмунд, наконец. В общем, Любек сумел добиться того, что ганзетаг согласился с тем, что нужно собрать деньги на помощь Ливонии (да и то этот благое начинание спустили на тормозах), и … И все, на этом все и закончилось. Большое бабло побеждает все - как писал классик (а другой классик у него это переписал): "Раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы"...