И снова про Ливонскую войну
Возвращаясь снова к Ливонской войне (той, которая 1558-1561 гг.) и к тому политическому ореолу, с которым она была тесно связана и который она вызвала к жизни (если так можно выразиться).
Перед Русским государством в сер. ХVI в. стояло две важнейших проблемы - татарская и литовская. Обе они были унаследованы от предшественников Ивана IV - при Иване III обозначилась проблема литовская. Первый Грозный, имея в друзьях-братьях крымского «царя» Менгли-Гирея и покорную его воле Казань, мог позволить себе развить экспансию на запад, и успешно. Однако доделать начатое Иван III не смог и не успел (да и вряд ли у него это получилось, даже если бы он прожил еще лет с десяток или больше - у Литвы запас прочности оказался достаточным, чтобы худо бедно протянуть еще больше полустолетия, а с учетом ее «инкорпорирования» в Польское королевство - и того больше, полтораста с гаком лет (если отсчитывать от момента смерти Ивана).
Вторая проблема возникла при сыне Ивана и отце Ивана - Василии III. Это проблема татарская. Я же не раз писал ранее, что крымские «цари» всерьез решили стать царями не на словах, но на деле, и целенаправленно вели политику в этом направлении. Однако пока у них был серьезный конкурент в лице Большой Орды, у Гиреев стать царями получалось не очень, но с распадом Орды мечта внезапно стала осязаемой. Но чтобы реализовать ее, Бахчисараю (или по первости Кыркору) нужно было подчинить своей власти все остальные татарские юрты - Казань, Астрахань и ногаев, а вот тут возникали неизбежно проблемы с Москвой - ей такой расклад никак не нравился. Так что конфликт Бахчисарая и Москвы был неизбежен как восход или закат солнца. Смерть Ивана III ускорила его наступление и теперь Москве нужно было выбирать с кем воевать в первую очередь, поскольку на два фронта вести войну было невозможно.
К счастью для Василия Ивановича союз Литвы и Крыма, который образовался в 00-х XVI века, был не слишком прочным - обе стороны стремились побольше взять от «партнера» и поменьше дать, да и чисто с военной точки зрения крымцам до Москвы еще нужно было проторить дорогу. Да и был у Бахчисарая свой интерес не торопиться с разрывом отношений с Москвой - желательно было получить ее военную помощь в астраханском деле, и не столько людьми, сколько техническую, той де артиллерией и судами. В общем, у Василия III было небольшое «окно возможностей» которым он и воспользовался, сумев взять у литовцев Смоленск (а заодно и создать тем самым еще одни камень преткновения на пути к нормализации русско-литовских отношений).
Оба этих вопроса имели для Москвы первостепенное значение, ибо от их благополучного разрешения зависела, по гамбургскому счету, сама судьба русской государственности. А вот ливонская проблема и связанные с нею вопросы в отношениях с той же Данией, Швецией и Ганзой имели для Москвы в это время даже не второстепенное, а третьестепенное и даже менее значение - судьбе государства в целом он не угрожал (во всяком случае, настолько, чтобы на него всерьез обратить внимание), почему его и отдали де-факто на откуп наместникам новгородским и псковским (опять же - Новгоролчина и Псковщина, да и в целом Северо-Запад даже с Тверью впридачу были на особом, полуавтономном статусе и им позволялось многое из того, то не позволялось «коренным» московским землям).
Конечно, Москва никогда не отказывалась от выгод, которые она получала от развития той же торговли с Западом по Балтике, но, во-первых, она была для нее не настолько жизненно важна, чтобы без нее нельзя было обойтись (и казус с многолетнем закрытием ганзейского двора в Новгороде об этом свидетельствует - когда ганзейцы не согласились пересмотреть условия торговли на московских, а не новгородских кабальных условиях, Иван III просто запер на замок двор конфисковал товары и посадил в зиндан ганзейских купцов). А во-вторых, никто в Москве не собирался ставить торговый интерес (согласитесь, все-таки интерес партикулярный) выше интересов государственных - чай, не Англия какая-то, где торговые мужики решают свои проблемы поперед королевы. Вот и вопрос - имея перед собой выбор, разбираться с татарами или литовцами, по очереди или сразу, или же навесить на себя еще и ливонцев? Понятно, что выбор, который сделают бояре, очевиден.
P.S. И вот еще что - не стоит забывать и об определенной инерции мышления. Для московских бояр литовцы и крымцы был противниками привычными, что с ними делать и как, было понятно, равно как и что от них ожидать. А вот ливонцы - дело другое.
