Несколько замечаний о политике Николая I
О внешней политике, и не обо всей, а только об одном ее аспекте, о германской.
Вместо введения - кто-то из великих, не то «железная леди», не то кто-то из последних великих французов (не то Ширак, не то Миттеран), в общем не суть важно кто, но фраза была такова:
Я так люблю Германию, что предпочитаю, чтобы их было две.
Сергей Махов ака george_rooke, рассуждая о внешней политике последнего просвещенного монарха нашей Империи, говоря о венгерском походе 1849 г. написал, что
Я только одно слово скажу - поляки. Естественно поляки активно начали участвовать за венгров. А поскольку по словам Нессельроде "политика русского государства должна быть монархической и антипольской", думаю, главный мотив в пользу помощи Австрии понятен? При этом вступали в Венгрию с большой неохотой вообще-то, и Николай очень колебался, помогать или не помогать. Пожалуй решающим мотивом стала именно возможность еще одного восстания в Польше…
Не буду утверждать на все 146 %, что именно так все и было - скорее, я все же скажу, что польский мотив имел место быть, когда Николай после долгих и тяжких раздумий все же решил послать свои полки помогать своему молодому и бестолковому австрийскому брату восстанавливать конституционный порядок в ихней империи.
Но польский мотив не был все же (и я в этом уверен не 146 % и не 100 %, конечно - в нашем деле быть уверенным на все 100 или даже больше % дело очень рискованное. Вот весьма уважаемый Мэтр, И. Валлерстайн, был уверен не так чтобы уж очень и давно, в годы моей юности, в том, что страна Восходящего солнца подчинит себе Америку и сделает ее свои младшим партнером - привет, корпорация «Накатоми» и «Крепкий орешек намбер ван», а также "Донни Браско" и т.п.) главным. Я бы поставил большую часть свих фишек на другие соображения, которыми руководствовался император, принимая это решение.
И не случайно я в качестве эпиграфа вывел эту фразу про «любимую Германию». Николай I тоже сильно любил Германию - настолько сильно, что хотел бы сохранение ее в виде рыхлого и бессильного Германского союза как можно дольше причем, желательно, что в этом союзе влияние Австрийской империи с ее великогерманским проектом создания II Рейха уравновешивалось влиянием Пруссии с ее малогерманским сценарием II Рейха. А еще лучше было бы, чтобы и Австрия, и Пруссия нуждались бы в России, которая выступала в роли дружественного настроенного брата, медиатора и посредника в отношениях между Веной и Берлином. И тогда, имея в друзьях и союзниках двух могущественных немецких монархов, можно было бы не опасаться попыток французского реванша (и польского возрождения, кстати), о чем в Петербурге помнили и которого весьма опасались все эти десятилетия после Венского конгресса (благо воинственные речи, звучавшие что в французском парламенте, что в прессе, что при Бурбонах, то при II Республике, вместе с реставрацией культа Наполеона и «короле-груше», не давали об этом забыть).
А теперь представим себе, что происходит, если Будапешт забарывает Вену и Австрийская империя разваливается? В центре Европы возникает опасный вакуум силы, Венгрия сама по себе ничто (пока там все устаканится, то да се), Чехия, если она сумеет обрести независимость - аналогично, про югославян я вообще молчу (они там быстренько устроят очередную резню - а чем еще сербам, хорватам и боснякам заниматься в свободное время?), и что там подумают турки - совершенно не понятно.
Но это все цветочки, а ягодка - вот она, под носом! Развал Австрии означает победу либералов в Германии, они торжествуют на Франкфуртском сейме. Объединение Германии идет семимильными шагами, и даже не по прусскому варианту, потому как прусский король не может противостоять либералам и левакам. В центре Европы возникает новая Германия, явно недружелюбная по отношению к России (помним о Франции, где также у нас республика) - про «жандарма Европы» байка оттуда пошла.
Стоит ли подводить итоги после всего высказанного? Был ли выбор у Николая? Он попал в цугцванг классического типа. Поддержав Вену, он обретал если не врага, то, по меньшей мере, охлаждение в Берлине, не говоря уже о том, что общественное мнение в Германии, и без того настроенное к России не слишком благосклонно, теперь и подавно будет настроено негативно ( а почитайте-ка того же Маркса!). Сохранение же Австрийской империи создавало проблемы на пути реализации балканских проектов Петербурга. Чем пожертвовать в этом случае? Балканами или безопасностью империи в Европе, имея в перспективе проблемы с этой безопасностью из-за изменения позиции Берлина?
P.S. Напомню, на всякий случай, что в ноябре 1850 г. состоялось «Ольмюцкое унижение Пруссии». - пруссаки решили воспользоваться ослаблением Австрии после известных событий и попытались переформатировать Германский союз под себя, однако столкнулись с противодействием Петербурга (почему - стоит ли повторяться?). И после того, как Николаю не удалось договориться с Берлином по хорошему, он поддержал Австрию и Берлин был вынужден отступить. А мог ли Николай не поддержать Вену еще раз? Вопрос, который представляется риторическим…