Приятные находки
Ремонт подобен стихийному бедствию, как сказал брат - его нельзя прекратить, можно только закончить.
Перетаскивание мебели и техники - дело мужское, а мне отведена роль укладчицы в коробки и мешки одежды и всяких мелких предметов домашнего обихода, в том числе и книги.
Сколько забытых друзей я встретила за время ремонта! И с каждым связано тягучее медленное воспоминание, запечатленное когда-то в памяти событие - проявляется как снимок черно-белой фотографии на влажной фотобумаге (а ведь где-то на антресоли стоит папин фотоувеличитель).
Сказки Андерсена. На внутренней стороне обложки фиолетовым фломастером четко написано имя брата, переправленное неумелой детской рукой на мое - коряво и настырно. Какая вредная капризная девчонка! - стояла на крыльце и ревела, размазывая слезы по щекам - «это мои сказки-и-и-и-и… и калтинки мои-и-и-и-и….дай мне Снежную Кололеву-у-у-у….» - брат дулся, но ничего не мог со мной поделать и толстая тяжелая книга в желтой матерчатой обложке с золотыми буквами скрывалась под подушкой - наступал «тихий час».
А ведь книга действительно была Мишкина, ему купили ее в 1965-м году, меня тогда и в проекте не было.
Теперь читаю эти сказки Мишиной младшей дочке - она слушает затаив дыхание и любуется девочкой Дюймовочкой, поглаживая картинку, а потом засыпает, акуратно положив раскрытую книгу рядом с собой.
Наши домашние книги хранят сокровенные воспоминания о тех людях, которых мы не помним и не знали никогда. Пометки на полях, подчеркнутые фразы - послания нам, потомкам.
Я не знаю кто такой Василий Горшков и когда он жил (спрашивала у папы, он тоже ничего не слышал о родственнике с таким именем - предположили, что брат прадеда Ильи Ивановича) - в томике поэзии Ивана Никитина (1908г.) он карандашом написал стихи о превратностях юношеской любви и остави свое имя. Когда я читала, то буд-то слышала его голос - удивительно, разговор с человеком которого давным-давно нет, но я люблю его и сочувствую его переживаниям. То же касается и карандашных заметок в книге - я вижу за ними живого человека - не автора, но вдумчивого читателя, оставившего мне свое лирическое послание - стихами Никитина говорит со мной дед Василий, вразумляет, наставляет, рассказывает о себе. Удивительная встреча!
Перетаскивание мебели и техники - дело мужское, а мне отведена роль укладчицы в коробки и мешки одежды и всяких мелких предметов домашнего обихода, в том числе и книги.
Сколько забытых друзей я встретила за время ремонта! И с каждым связано тягучее медленное воспоминание, запечатленное когда-то в памяти событие - проявляется как снимок черно-белой фотографии на влажной фотобумаге (а ведь где-то на антресоли стоит папин фотоувеличитель).
Сказки Андерсена. На внутренней стороне обложки фиолетовым фломастером четко написано имя брата, переправленное неумелой детской рукой на мое - коряво и настырно. Какая вредная капризная девчонка! - стояла на крыльце и ревела, размазывая слезы по щекам - «это мои сказки-и-и-и-и… и калтинки мои-и-и-и-и….дай мне Снежную Кололеву-у-у-у….» - брат дулся, но ничего не мог со мной поделать и толстая тяжелая книга в желтой матерчатой обложке с золотыми буквами скрывалась под подушкой - наступал «тихий час».
А ведь книга действительно была Мишкина, ему купили ее в 1965-м году, меня тогда и в проекте не было.
Теперь читаю эти сказки Мишиной младшей дочке - она слушает затаив дыхание и любуется девочкой Дюймовочкой, поглаживая картинку, а потом засыпает, акуратно положив раскрытую книгу рядом с собой.
Наши домашние книги хранят сокровенные воспоминания о тех людях, которых мы не помним и не знали никогда. Пометки на полях, подчеркнутые фразы - послания нам, потомкам.
Я не знаю кто такой Василий Горшков и когда он жил (спрашивала у папы, он тоже ничего не слышал о родственнике с таким именем - предположили, что брат прадеда Ильи Ивановича) - в томике поэзии Ивана Никитина (1908г.) он карандашом написал стихи о превратностях юношеской любви и остави свое имя. Когда я читала, то буд-то слышала его голос - удивительно, разговор с человеком которого давным-давно нет, но я люблю его и сочувствую его переживаниям. То же касается и карандашных заметок в книге - я вижу за ними живого человека - не автора, но вдумчивого читателя, оставившего мне свое лирическое послание - стихами Никитина говорит со мной дед Василий, вразумляет, наставляет, рассказывает о себе. Удивительная встреча!