(no subject)
Я прихожу домой и ставлю пакеты на пол. Тушка крутится рядом, принюхивается. Когда я не вижу, засовывает морду в пакет, чтобы быть как можно ближе к нежно любимой еде: мясу, колбасе, печенькам. Только нюхает, никогда не ворует еду. Даже со стола таскать давно уже перестала, и я спокойно могу оставить недопитый чай или кофе, не боясь, что через пару минут кто-то слишком наглый уткнется в чашку длинным носом.
У Тушки только одна непреодолимая слабость - бумажные платочки. С этим она справиться не в состоянии. Она таскает платки грязные и чистые; тайком и у всех на виду; из моей сумки, со стола, из мусора, из карманов халата и узких джинсов. Вот так просто забирается ко мне на колени и нисколько не смущаясь лезет носом в карман.
Жаль, что салфетки - не контрабандный товар. Тушка их на три метра под землей учует. Я сдавала бы зверушку в аренду таможенникам, и мы бы озолотились.
У Тушки только одна непреодолимая слабость - бумажные платочки. С этим она справиться не в состоянии. Она таскает платки грязные и чистые; тайком и у всех на виду; из моей сумки, со стола, из мусора, из карманов халата и узких джинсов. Вот так просто забирается ко мне на колени и нисколько не смущаясь лезет носом в карман.
Жаль, что салфетки - не контрабандный товар. Тушка их на три метра под землей учует. Я сдавала бы зверушку в аренду таможенникам, и мы бы озолотились.