Простота как правота
Оригинал взят у frodian в Простота как правота
Одно из условий университетского способа трансляции гуманитарных знаний состоит в том, что преподаваемый материал должен быть приведен к форме, пригодной для восприятия. Чтобы преподаваемое было понятно, оно должно быть схематизировано (выглядеть логичным) и быть не полностью новым, т. е. в достаточной мере соответствовать наличным знаниям и жизненному опыту студентов.
Во многих случаях сам материал отвечает этим критериям. Например, сравнительно понятными представляются студентам антикатолические требования Мартина Лютера. В других случаях, особенно, когда события были не вполне понятны самим их участникам, восприятие студентами остаётся сфальсифицированным. Приведу два примера.
Александр Солженицын в романе «В круге первом» описывает жизнь так называемой «шарашки» - советского научно-исследовательского института, работающего в режиме тюрьмы. Задание к семинару включало в себя вопрос о том, какие свойства Советской власти делали возможным существование шарашек
В ответ студенты приводят цитату из романа, где Солженицын с плохо скрываемой иронией пишет о преимуществах тюремного способа организации научного труда: «На воле невозможно собрать в одной конструкторской группе двух больших инженеров или двух больших учёных: начинают бороться за имя, за славу, за сталинскую премию, обязательно один другого выживет. Поэтому все конструкторские бюро на воле -- это бледный кружок вокруг одной яркой головы. А на шарашке? Ни слава, ни деньги никому не грозят. Николаю Николаичу полстакана сметаны и Петру Петровичу полстакана сметаны. Дюжина медведей мирно живёт в одной берлоге, потому что деться некуда. Поиграют в шахматишки, покурят -- скучно.
Может, изобретём что-нибудь? Давайте! Так создано многое в нашей науке! И в этом -- основная идея шарашек».
Иронию студенты не замечают, поскольку для них не очевидно, что насилие не естественно. Сама же логика этого насилия кажется неопровержимой. Замечание Солженицына, что даже отдых их «был такого свойства, что непривычному человеку показался бы пыткою, придуманной дьяволом» остается незамеченным. Интересно, почему?
Второй пример. В теме «германский нацизм» обсуждается антисемитизм в Третьем Рейхе. На экзамене студента преподносит это особое отношение немцев к евреям в связи с особым положением евреев в Германии. Дескать, успешные были люди, богатые, и хорошие места занимали в бизнесе, науке, искусстве. Немцам обидно было, вот они их невзлюбили. Логика, вменяющая жертве вину за преступление в отношении её, кажется наиболее понятной. Студентка не замечает, что повторяет аргументы гитлеровской пропаганды. Даже абсурд нюренбергских расовых законов студенты стараются не принять во внимание.
Наш современный студент, который не знал ни советского тоталитаризма, ни нацизма, без большого умственного усилия воспроизводит логику обеих систем. Он с пониманием относится к аргументам преследователей, потому что она легче схематизируется (кажется логичнее) и, по-видимому, легче согласуется с приобретенным опытом их собственной жизни. Но ведь именно на этих основаниях держалась «понятность» и убедительность государственной пропаганды при этих тоталитарных режимах.
Иррациональность государственного террора и антисемитизма не даётся современному человеку в простой и логичной форме. И потому оба эти явления практически отрицаются современным массовым сознанием.
Если общество не прошло путь «проработки прошлого» (Адорно), оно остаётся по существу тоталитарным
ММЧ: добавлю свой коммент:
про "Иррациональность государственного террора"
очевидно автор поста думает (априори) что есть государства "тоталитарные" и нетоталитарные.
Государство -- любое! -- есть аппарат насилия. Вопрос стоит в оформлении форм насилия, PR этого насилия. Цифры зк в СССР в 37 году равны нынешним цифрам зк в США.
Одно из условий университетского способа трансляции гуманитарных знаний состоит в том, что преподаваемый материал должен быть приведен к форме, пригодной для восприятия. Чтобы преподаваемое было понятно, оно должно быть схематизировано (выглядеть логичным) и быть не полностью новым, т. е. в достаточной мере соответствовать наличным знаниям и жизненному опыту студентов.
Во многих случаях сам материал отвечает этим критериям. Например, сравнительно понятными представляются студентам антикатолические требования Мартина Лютера. В других случаях, особенно, когда события были не вполне понятны самим их участникам, восприятие студентами остаётся сфальсифицированным. Приведу два примера.
Александр Солженицын в романе «В круге первом» описывает жизнь так называемой «шарашки» - советского научно-исследовательского института, работающего в режиме тюрьмы. Задание к семинару включало в себя вопрос о том, какие свойства Советской власти делали возможным существование шарашек
В ответ студенты приводят цитату из романа, где Солженицын с плохо скрываемой иронией пишет о преимуществах тюремного способа организации научного труда: «На воле невозможно собрать в одной конструкторской группе двух больших инженеров или двух больших учёных: начинают бороться за имя, за славу, за сталинскую премию, обязательно один другого выживет. Поэтому все конструкторские бюро на воле -- это бледный кружок вокруг одной яркой головы. А на шарашке? Ни слава, ни деньги никому не грозят. Николаю Николаичу полстакана сметаны и Петру Петровичу полстакана сметаны. Дюжина медведей мирно живёт в одной берлоге, потому что деться некуда. Поиграют в шахматишки, покурят -- скучно.
Может, изобретём что-нибудь? Давайте! Так создано многое в нашей науке! И в этом -- основная идея шарашек».
Иронию студенты не замечают, поскольку для них не очевидно, что насилие не естественно. Сама же логика этого насилия кажется неопровержимой. Замечание Солженицына, что даже отдых их «был такого свойства, что непривычному человеку показался бы пыткою, придуманной дьяволом» остается незамеченным. Интересно, почему?
Второй пример. В теме «германский нацизм» обсуждается антисемитизм в Третьем Рейхе. На экзамене студента преподносит это особое отношение немцев к евреям в связи с особым положением евреев в Германии. Дескать, успешные были люди, богатые, и хорошие места занимали в бизнесе, науке, искусстве. Немцам обидно было, вот они их невзлюбили. Логика, вменяющая жертве вину за преступление в отношении её, кажется наиболее понятной. Студентка не замечает, что повторяет аргументы гитлеровской пропаганды. Даже абсурд нюренбергских расовых законов студенты стараются не принять во внимание.
Наш современный студент, который не знал ни советского тоталитаризма, ни нацизма, без большого умственного усилия воспроизводит логику обеих систем. Он с пониманием относится к аргументам преследователей, потому что она легче схематизируется (кажется логичнее) и, по-видимому, легче согласуется с приобретенным опытом их собственной жизни. Но ведь именно на этих основаниях держалась «понятность» и убедительность государственной пропаганды при этих тоталитарных режимах.
Иррациональность государственного террора и антисемитизма не даётся современному человеку в простой и логичной форме. И потому оба эти явления практически отрицаются современным массовым сознанием.
Если общество не прошло путь «проработки прошлого» (Адорно), оно остаётся по существу тоталитарным
ММЧ: добавлю свой коммент:
про "Иррациональность государственного террора"
очевидно автор поста думает (априори) что есть государства "тоталитарные" и нетоталитарные.
Государство -- любое! -- есть аппарат насилия. Вопрос стоит в оформлении форм насилия, PR этого насилия. Цифры зк в СССР в 37 году равны нынешним цифрам зк в США.