«Русский урок истории», или ничего обо всём.
Я недавно перепостил опус, точнее вот этот раздел опуса. Почему опус? Покажу ниже, а здесь сразу скажу, что, по-моему, этот кусочек высшего смыслового качества. Каюсь, что по этой части сделал вывод обо всём тексте. Так как солидарным с авторами быть не могу, вынужден повторить перепост и высказать своё мнение. Мой текст - красным шрифтом.
Действительно, самоопределение формирует понимание истории. Понять историю вне определенной, сложившейся системы ценностей нельзя. Перечисление исторических событий это не история, это груда фактов, исторический материал. Нравственное, ценностное, политическое самоопределение даёт возможность увидеть в историческом процессе или величественный храм, или грязные трущобы, хаотично расположенных халуп. Каков человек, таково и его видение истории. Однако приведу текст этого кусочка полностью. Наиболее интересные места я выделил жирным шрифтом:
О конструировании Истории
Ответ на вопрос «кто я?» не может быть произволен. Я есть тот, кем я был, кто я есть и кем я буду. Вместе с тем «кто мы, откуда пришли и куда идем?» - вопрос творческий. Ответ на него не может быть сведён к историческому материалу, а может быть построен по нашему убеждению за счёт усилий понимания и далее - в конструктивном и проектном мышлении.
Мы не можем идти здесь путём познания «объективной реальности, существующей вне нас». Наша история каждый раз рождается в акте самостроительства и самопроектирования. Реальность возникает одновременно и вследствие человеческого самоопределения. Целостный образ жизненного пути, его «гештальт» могут появиться только в живом человеческом воображении, в актах «схватывающего понимания» и последующего его мыслительного оформления.
Конструирование истории есть одновременно и акт самопроектирования. Положив своё участие в некоем процессе, объективировав своё движение, ты одновременно совершаешь самостроительство. Картина мира - ничто без действующего агента в нём. Исторический путь вне нашего самоопределения не существует. Даже сама его граница является подвижной.
Важно, что этот целостный образ должен в своей интенции охватывать весь путь, от начала и до его конца - в исходном представлении без различения прошлого и будущего. В каком-то смысле можно сказать, что всё время, охватываемое путём, представляет собой одно «сплошное настоящее». С другой стороны, мы выхватываем этот целостный образ нашей судьбы из какого-то момента. Момента, который неизбежно разделяет для нас прошлое и будущее. Важно, что это творческое и проектное отношение прилагается не только к образам будущего, но и к прошлому. Оно тоже преображается. Исторический материал реорганизуется в соответствии с нашим проектом. Таким образом, прошлое преображается, будущее воображается, но это одна картина, один путь, одна история.
Производство знания о своём пути - ключевой момент в самоопределении. Это и есть подлинное историческое знание. Исторический материал сам по себе этого знания ещё не даёт. Наоборот, образ пути организует фактический материал. Более того, только силой этой формы мы и начинаем понимать своё прошлое, настоящее и будущее. Она приписывает всем историческим событиям соответствующие значения. Мышление, мыслительные формы организуют и реорганизуют понимание исторических событий. Бессмысленно требовать от всех людей собственного понимания исторических процессов и мышления по этому поводу. Это дело философов и историков: понять и мыслительно оформить. Но после этого сами эти формы могут и должны быть переданы и в массовое пользование.
Что является доказательством верности той или иной исторической реконструкции? Свидетельством того, что всё это не пустой вымысел, не волюнтаризм его авторов? Ответ известен: общественно-историческая практика. Только сам деятель, реализуя в соответствии с пониманием (откровением) свою судьбу, может в исторической перспективе доказать, что его картина была верна. Она либо позволит ему сделать очередной шаг и исторически выжить, либо он сломает себе шею, и тем самым будет доказано, что он ошибался. Риск в пространстве истории неустраним. Если мыслить свою судьбу и не уклоняться от её исполнения, то есть шанс исторически выжить. Или проиграть, если мыслить ошибочно. Если же не мыслить и не действовать, то тогда остаётся лишь с неизбежностью рассеяться и раствориться.
Такие представления явно противоречат широко распространённому мнению, что нам нужна «история как она есть», «вне идеологии». Мы полагаем, что «истории как она есть» просто не бывает. Если речь идёт о наборе неких логически не связанных между собой случаев, дат и событий, то это не история, а исторический материал, пусть даже хронологически систематизированный. Если же презентуется конструкция из связанных фактов, то это всегда знание, произведённое из определённой позиции. Всякая конструкция приписывает соответствующие значения всем включённым в неё событиям, и эти значения из истории не устранимы. Уже «факт» содержит в себе такие значения, он является элементом конструкции и несёт на себе её печать.
Поэтому всякая история всегда позиционна. Вопрос только в одном: тот, кто конструирует, делает это либо открытым образом, либо пытается скрыть свою конструктивную работу, выдаёт свою альтернативную конструктивную работу за «историю как она есть». Исторический же материал сам по себе «молчит». Конечно, он должен быть учтён в мыслительной конструкции - именно как материал, как то, что только в конструкции приобретает свой смысл и значение. И как то, что может сопротивляться, как то, что должно укладываться в картину без насилия и исключения.
Отказ от подлинного исторического знания в пользу «истории как она есть» тождествен отказу от самоопределения. Это отказ от целевого человеческого действия. Нам не надо бояться позиционности истории.
Позиционность не имеет ничего общего с искажением фактов и фальсификацией. Сама по себе фальсификация также является позиционностью, но специфической.
Теперь, почему я назвал весь остальной текст «опусом». Приведём кусочки остального текста:
Глава 1. Наша религия
Решительно невозможно быть кем-то и ни во что не верить.
В области познания невозможно изгнать всякую веру и основываться только на опровергаемых представлениях, как это приписывают науке. Наука в действительности лишь меняет одни символы веры на другие - приемлемые для современного сознания. Знание растёт (строится) на каркасе веры, является формой её существования. Вера скрепляет всякое знание - и опытное, и теоретическое, и рассуждение и доказательство. Без клея веры рассыпается любая конструкция знания. Человек же, действительно отказавшийся от веры (значит, и от знания), приходит туда же, куда и Сократ: «Я знаю лишь, что я ничего не знаю».
Здесь идёт речь о том, что в любой научной системе есть базовые аксиомы, на которых строится весь каркас теории. Зачем заменять слово «аксиома» словом «вера»? Наверно так удобно авторам. Они себя так «позиционируют», но специфически. Необходим «клей веры», иначе «рассыпается любая конструкция знания». Однако «Нефритовый заяц» гуляет по Луне на основании тех расчётов, которые базируются на аксиомах («каркасе веры»). Не является ли этот факт более надёжным клеем для системы знаний?
Мы говорим здесь не о религиозном чувстве, не о субъективном переживании, а об объективном и необходимом способе включения человека в культуру, цивилизацию, историю, способе, вне которого такое включение либо неполноценно, либо невозможно вообще. Вне которого нет собственно человека.
В конечном счёте мы есть то, во что мы верим. Наша вера определяет нашу судьбу (может быть, совсем иначе, чем обещано самой верой). Без веры мы никто.
Мы включились в доминантную веру европейской (то есть средиземно-балто-черноморской) цивилизации тем же способом, что и Древний Рим - путём принятия христианства в качестве государственной религии.
Здорово! «Мы есть то, во что мы верим». А ведь мы ещё что-то умеем, что-то знаем, у нас есть жизненный опыт и не только свой, но и предков. Да, во что-то мы верим, но это маленькая часть нашей жизни, да ещё ведь часто - это не вера, а аксиомы, доказавшие свою истинность нашей практикой.
«Мы включились в доминантную веру…», а что до этого нас не было, или всё-таки был субъект (народ, княжество, Древняя Русь), который не «включился», а подключил к себе, в силу своих особенностей и потребностей Православную веру и, именно Православную от Византии. Это ведь совсем не случайно. Древняя культура впитывала в себя византийскую веру долго, осуществляя исторический синтез, меняясь по необходимости сама и меняя, приспосабливая под себя исповедание Православия. Прививка Православия к нашему историческому дереву дала плоды совсем другие, чем в Европе. А для авторов всё одним путём, как в Европе!
Кризис либерально-демократической веры
…Европейская вера менялась. В этом и состояла история европейской культуры и цивилизации.
Понятно, европейская история это история европейского вероисповедания.
Каковы бы ни были специфические различия и конфликты между историческими версиями христианства - православием, монофизитами, католичеством, протестанством, англиканами, многочисленными сектами (ересями), верой атеизма (страстным отрицанием христианского Бога), а также с младшим братом христианства исламом, - сегодня все эти конфликты уже в прошлом.
Ага, в прошлом, а христиан в Сирии сегодня вырезают не исламисты, а теракты готовят не в меджлисе? Можно вспомнить об отношениях нашей РПЦ с Ватиканом (про протестантов с англиканами можно и не вспоминать, т.к. если и нет конфликтов, то по причине пространственной удаленности).
Сегодня европейское сознание в своей повседневности не задается вопросом о Боге. Этот вопрос контролируют разновидности светской веры, сформировавшиеся в результате кризиса и разложения христианского массового сознания. Две самые влиятельные из них - коммунистическая (социалистическая) и либеральная (демократическая). При всей нешуточной вражде друг с другом (на этом основании ведутся современные религиозные войны) они отличаются только техническими деталями. Джонатан Свифт едко высмеял эту характерную черту европейской цивилизации, описав в своём романе как войну «тупо-» и «остроконечников».
Обе разновидности светской веры суть обожествление натурально и материально данного «человека» - либо как индивида (либерализм), либо как коллектива, коллективного существа (коммунизм). Обе они создают вместо Бога фиктивный субъект истории - обожествлённый «народ», объявляемый метафизическим источником власти (а значит, и всего остального). Обе они заменяют путь человека к Богу (который открыл исключительно Христос и который и создаёт человека) на путь «человека» к себе - с целью простого и массового принятия этих светских вероисповеданий. В лучших традициях Рима и Киевской Руси эти светские религии везде, где распространены, являются де-факто государственными.
Да, что фашизм, что коммунизм, оба они - разновидности «светской веры». Сильно сказано. Лёгкость в мыслях необычайная! Авторы говорят про либеральную (демократическую) веру, но если фашизм порождение западного либерализма, его «высшая стадия», то я правильно прокомментировал. Значит народ «фиктивный субъект» истории, «вместо Бога». Значит, авторы считают единственным не фиктивным субъектом истории Бога? Мировые войны и нечеловеческие зверства в ХХ веке это всё Бог устроил, как не фиктивный субъект?
«Обе они заменяют путь человека к Богу (который открыл исключительно Христос и который и создаёт человека) на путь «человека» к себе - с целью простого и массового принятия этих светских вероисповеданий».
Договорите до конца, назовите вещи вашими именами. Скажите, что светские люди, это нелюди, у них нет пути к Богу, «который и создает человека». Две светских веры - коммунизм и либерализм «отличаются только техническими деталями», как у Свифта, одни бьют по тупому концу, другие по острому. Некоторым православнутым этот бред вполне по душе будет. Про коммунизм нам либероиды рассказали, бяка жуткая, а капитализм с демократией сами видим. В общем, чума на оба ваших дома!
…Современный либерально-демократический дискурс вынужден тщательно скрывать от самого себя своё собственное действительное родство социал-коммунизму. Его кризис - как и кризис открытого социал-коммунизма, уже ставший историей, - неизбежен, это бомба замедленного действия. К её взрыву мы должны быть готовы. Тем более что границы возможного в рамках светской (массовой) веры нам известны.
Опустив многословный вздор, спросим, что такое «социал-коммунизм»? Это что за термин? Откуда взялся и что означает?
В то же время мы владеем эталоном христианства, который хранит православие. Функция такого эталона - не в массовой идеологической работе, а в обеспечении исповедующих подлинную веру.
В каком «обеспечении»? Что такое «эталон» и историчность, как одно с другим связано? Это авторы владеют «эталоном»? Их там три «апостола». Им не нужна массовая идеологическая работа, им нужно обеспечение, наверное, материальное. Они конечно имеют полное право позиционировать себя со стороны Православия (я бы ещё выяснил мнение православных по этому поводу), но при этом, зачем утверждать ущербность неверующих, светских людей?
Я рассмотрел начало первой главы. Рассматривать остальное не вижу смысла. В целом «апостолы» бегло, без обоснований перечислили почти всё. Ну и получилось «ничего обо всём».