Потоки сознания в железобетонных каналах догматизма.
Примеров того, как слабо влияют новые факты, опровергающие старые представления и привычные шаблоны, в рамках которых происходит и дискурс и мышление много и в истории и в наше время.
Ярким примером служит история нашего народа. Норманнская теория происхождения русского государства, против которой достаточно убедительно выступал ещё Ломоносов, царит в современных школьных учебниках. Высказывания Патриарха о славянах, которых якобы просветили Кирилл с Мефодием, как диком лесном народе также находятся в русле навязанных нам шаблонов, которые в исторической науке давно изжиты, однако в учебниках излагаются по-старому. Известный с середины 19-го века факт, что русский язык ближе всех других индоевропейских языков к санскриту (хотя точнее сказать, наоборот, санскрит ближе к языкам славянским, ещё точнее арийским, от которых и произошёл) также обходится вниманием и объяснением.
Больше всего, конечно стенки догматизма сжимаются в общественно-политическом дискурсе. Здесь правит бал обыденное сознание насквозь пропитанное советским марксизмом, или обыдленное, пропитанное неолиберальными мифами и антисоветизмом. Говорить об антисоветизме и либероидных изысках непродуктивно, т.к. все они являются отражением с искажением, извращением и упрощением догматизма марксистского. Поэтому рассмотрим несколько примеров канализации мысли и действия классическим и иными марксизмами.
Самыми судьбоносными для России были тогда ещё свежие и находящиеся в процессе освоения представления классического марксизма и сформированные им рамки, в которых можно было рассматривать исторический процесс, оценивать политическую ситуацию и принимать политические решения.
События русской революции современниками воспринимались исключительно в рамках марксизма и, что особо печально, современники не поверяли марксизм практикой, а правили практику марксизмом, будучи уверенными, что революция должна пройти путем, теоретически проложенным основоположниками. Почему-то, считая марксизм наукой, подходили с ним к жизни не как с теорией, а как с катехизисом.
Вопрос о характере русской революции. Буржуазная или пролетарская, социалистическая? Марксизм допускал в России революцию буржуазную и яркий последовательный марксист Плеханов говорил, что Россия страдает не от капитализма, а от недостатка оного. Ленин во время первой русской революции 1905г. и сразу после заявлял, что, по мнению российских социал-демократов русская революция буржуазная. У него много фраз типа, «наши задачи в буржуазно-демократической революции».
На Россию смотрели через оптику марксизма, которая была «настроена» на классическое капиталистическое общество, вроде английского. Категории исторического материализма, сознательно не адаптированные к совершенно иным условиям, в лучшем случае понимались, исходя из реального опыта, а в худшем, этот опыт объявляли реакцией, контрреволюцией, азиатчиной и прочими изысками предшественников нынешних либероидов.
Ленин и убеждаемые им большевики оказались ближе всех к пониманию, как характера, так и движущих сил революции. Однако можно предположить, что значение Ленина в том, что он, помогая революции сверху, минимизировал этим массовые страдания. Например, армию Колчака извели до подхода красных столыпинские аграрники - русские мужики, заброшенные в Сибирь реформой Столыпина, основавшие там единоличные хозяйства, а затем объединившиеся в общины, что сам Столыпин признавал разумным. Возможно, крестьяне и добились бы своего, но надо признать, что Октябрь придал им такие силы, которых без Октября могло бы и не хватить.
Современные марксисты до сих пор не сомневаются в «мелкобуржуазности» крестьян. Не сомневался в этом и Ленин. В его текстах крестьяне и мелкобуржуазные и рождают капитализм ежедневно. Лозунг союза рабочего класса и крестьянства, решивший судьбу революции и России, часто урезался этим марксистским шаблоном до «беднейшего крестьянства», хотя известно, что русская революция 1905г. была осуществлена крестьянами середняками, беднейшее крестьянство не имело возможности поднять общину на организованный протест. Сами протесты носили удивительно прагматичный и «законный» характер. Все действия принимались на сходах и осуществлялись без насилия. Эксцессы начинались после и в результате царских репрессий. В 1917г., летом, крестьяне, наученные столыпинским «умиротворением» просто сжигали усадьбы, а крестьяне в солдатских шинелях, хлебнувшие и военных лишений, не могли щадить активных сторонников продолжения войны. Эти процессы шли как-то независимо и вовсе не по воле большевиков. Складывается впечатление, что это не большевики возглавили процесс революции, а сам исторический процесс озаглавил себя большевиками. Во всяком случае, с Февраля по Октябрь шла «конкуренция» за это «почётное» право. Первыми слились кадеты, к Октябрю Временное правительство возглавили социалисты, сам Плеханов ходил в советниках (Корнилов так просто включил его в своё правительство).
Говорить о каких-то закулисных деньгах, которые якобы и решили всё дело, в таких случаях просто расписываться в обыдленности своего сознания и полном непонимании геологического масштаба перемен. Больше всего денег было у кадетов и не только денег. Вся образованная Россия, весь капиталистический класс, Антатнта, т.е. весь Запад привели к власти и поддерживали Временное правительство. Организовать те процессы, которые привели большевиков к власти, не хватило бы всех денег не только Германии, но и всего Запада.
Однако рамки марксизма, расширенные до ленинизма, всё равно были только более адекватными, чем классический марксизм. Был осуществлен необходимый минимум, чтобы ленинизм, как развитие марксизма, послужил обоснованием практических действий и факта социалистической революции в отдельной стране. Однако осознано характер русской революции, как революции крестьянской, а не пролетарской, воспринят не был, что характерно, не воспринят и до сих пор.
Всё выше сказанное можно уточнять и приводить массу других примеров, когда события и их интерпретация языком марксизма уводит в сторону от реальности. Однако интересно как эта практика продолжается и доныне. Марксизм классический был совершенно неадекватен тем событиям, тому процессу, которые имели место в России в конце 19-го, начале 20-го веков, что же говорить о его категориях классов и классовой борьбы, которые уже тогда были метафорами, сейчас. «Песок плохая замена овсу», когнитариат в этом смысле не многим лучше для замены пролетариата ради сохранения категорий, которые отличаются абсолютной абстракцией и кроме псевдонаучных разговоров ни на что не годятся. Даже идеологически они пусты, т.к. не опираются на какие-нибудь социальные исследования, а имеют под собой только пророчества основоположников.
По-моему, придание прогрессивных качеств Модерна капитализму, как это делается, например, в Манифесте Сути времени, логически несостоятельно. Раз Модерн начался одновременно с капитализмом, то, мол, значит благодаря капитализму и весь прогресс, а также и Модерн - проект буржуев. Эта традиция марксизма - в Манифесте коммунистической партии основоположники также ярко и убедительно выдали суть прогресса как заслугу частной собственности и капиталистической эксплуатации.
В России обществоведение формировалось русской классической литературой, которая сама была выражением тысячелетней национальной традиции. В России шло развитие, но без буржуазного модерна, а вот совсем ли без Модерна - это вопрос. Если Модерн порождение капитализма, то судьба его и сущность его не отделима от оного. Что происходит? Загнивание Модерна, его отмирание или очищение сущности капитализма от гуманной сущности Модерна? Если капитализм просто паразит на Модерне, такой же, как на прибавочной стоимости и всём остальном, то судьба Модерна может отличаться от судьбы капитализма. Есть основания считать, что капитализм вырос на гуманизме Возрождения и паразитировал всё время на гуманизме, который ему самому вовсе не присущ. В наше время, да и раньше, например, во время торжества фашизма в Европе, капитализм постоянно очищался и очищается от гуманизма, от «тлетворного» влияния исторических традиций.
Вопиющая несправедливость «новых собственников», небывалые страдания, которые нёс «белый человек» в «дикий» мир, требовали обоснования и идеологического обеспечения. Марксизм стал самым мощным таким обеспечением. Связав прогресс с капитализмом, как естественно-историческое развитие, объявив всё это законами, такими же, как закон всемирного тяготения, марксизм легитимировал капитализм перед лицом основной массы борцов за справедливость.
Однако в России, где произведения основоположников печатались в первую очередь, часто раньше, чем в Европе, единогласия не было. Не все были готовы принять капитализм как неизбежное приложение к прогрессу. Среди таких мыслителей можно назвать Бакунина, Ткачева, многих славянофилов и народников. Потом неявно теоретически, но явно практически на эту позицию перешли большевики.
В целом, рожденный в клоаке первоначального накопления, начавшегося с огораживаний, пиратства и работорговли строй не мог быть источником такого блага, как Модерн. Считать так, значит верить, что наши чубайсы совершили благое дело. Если нет веры Гайдару Чубайсовичу Ельцину, то не должно быть и веры в какую-либо прогрессивную роль капитализма от момента его преступного зарождения, до нынешнего сознательного проявления его сущности - абсолютно антигуманной и естественно переходящей в фашизм глобальный.
Капитализм существует благодаря гуманизму, но благодаря гуманизму народов, а не буржуев.