Образ будущего по СГКМ
Известный афоризм о разрухе в головах, подобен легенде о Вавилонском столпотворении, приведшем к смешению языков. По легенде, люди, перестав понимать друг друга, перестали строить великую Вавилонскую башню. В 20-е годы прошлого века, когда родился афоризм о «разрухе в головах», до Вавилонского смешения» было всё-таки далеко. Был тогда общий политический язык, который позволил состояться историческому процессу, субъектом которого являлся народ. Про те времена сказано:
«Герой уж не разит свободно,
Его рука в руке народной».
Можно сказать, что этим языком был марксизм, но это уводит в сторону от сути вопроса. Потому что, например, у русских крестьян, которые не ведали о марксизме, был свой политический язык и, возможно, в силу этого, они являлись субъектом русского исторического процесса.
Марксизм был общим языком, или точнее, общим акцентом у образованных слоёв российского общества. Почему марксизм являлся акцентом? Потому, что Гражданская война в России велась между революционными марксистами: меньшевиками и эсерами против большевиков. Значит, политические языки у них были принципиально разными. Договориться они не смогли, не смотря на общий акцент. Язык большевиков оказался народным и «в руке народной» был меч большевизма.
Может причина в том, что 85% населения России были крестьяне, а там где общество менее однородно, больше смешение языков, меньше политической субъектности. Индустриализация и урбанизация привели к усложнению общества и «смешению» политических языков. Общие интересы и цели, причём экзистенциональные, всегда есть у народа, какой бы сложной не была бы структура общества, но ясность и очевидность этого легко затемняется корпоративными и групповыми интересами. Начинается процесс «разделения языков» и, чтобы он не зашёл до гибели общества (с помощью внешних и внутренних доброжелателей) требуется осознанная работа по сохранению общего политического языка и постоянному ясному формулированию общих целей и интересов.
Сейчас ситуация больше напоминает о Вавилонской легенде и задача сохранения общества и страны по сути сводится к задаче выработки общего политического языка (общего хотя бы для 85% народа).
«На основании изучения альтернативных программ развития и модернизации российского хозяйства в ХХ веке, исторического опыта реализации разных программ, обсуждения этого опыта в 80-е годы и последующих результатов реформ 90-х годов мы приходим к выводу, что принятая в 1991-1992 годах доктрина преобразования советской хозяйственной системы в «рыночную экономику» содержит фундаментальные ошибки. Попытка воплощения этой доктрины в жизнь неминуемо должна была привести к хозяйственной и социальной катастрофе.
Предупреждения об этом исходили и от советских, и от виднейших западных экономистов. Дж. Гэлбрейт уже в 1990 г. так сказал о планах наших реформаторов: «Говорящие - а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь - о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить» («Известия», 31 янв. 1990).
Психическое отклонение клинического характера - вот как воспринималась доктрина реформ экономистом с мировой известностью, не имеющим причин молчать!
Уже к середине 90-х годов мнение о том, что экономическая реформа в РФ «потерпела провал» и привела к «опустошительному ущербу», стало общепризнанным среди западных специалистов.
Нобелевский лауреат по экономике Дж. Стиглиц дает реформе оценку совершенно ясную, которую невозможно смягчить: «Россия обрела самое худшее из всех возможных состояний общества - колоссальный упадок, сопровождаемый столь же огромным ростом неравенства. И прогноз на будущее мрачен: крайнее неравенство препятствует росту, особенно когда оно ведет к социальной и политической нестабильности.8
..........
Реформа привела к беспрецедентному технологическому регрессу. Спад производства произошел даже до того, как началась деградация материально-технической базы - из-за ухудшения организации производства (она также составляет элемент технологии). Примером служит самая рентабельная отрасль - нефтедобыча. После приватизации отрасли новые собственники получили обустроенные месторождения на пике их продуктивности, укомплектованные квалифицированными кадрами. Отрасль не имела финансовых проблем и затруднений со сбытом продукции. Однако в новых экономических условиях было почти полностью свернуто разведочное бурение на нефть, а производительность труда в нефтедобыче упала почти в четыре раза.
Сходное положение в электроэнергетике. В этой высокотехнологичной и хорошо организованной отрасли производительность труда упала в два раза и сейчас остается ниже уровня 1970 г., хотя никаких неблагоприятных воздействий природного или техногенного характера отрасль не испытала. В 1970 г. на одного работника приходилось 1,30 млн. кВт-часов отпущенной электроэнергии, в 1989 г. 2,11 млн. кВт-часов, а в 2004 г. 1,07 млн. кВт-часов».
«РОССИЯ: ТОЧКА 2010, ОБРАЗ БУДУЩЕГО И ПУТЬ К НЕМУ». С.Г. Кара-Мурза