Александр ЛЕОНИДОВ. СТАЯ. История любви любивших историю. Продолжение романа «Апологет»
Здесь Алина, вкусно затянувшаяся тонкой сигареткой «Гламур», оказалась с глазу на глаз с «рыцарем печального образа» Женей Ставридисом. И Женя воспользовался случаем: попенял ей на развязанность поведения.
- Алин, ну я бы понял, от Урюкова… Но когда таким разит от тебя - у меня, Алин, когнитивный диссонанс… То ты привратнику в морду пятернёй всмятку, то официантку за грудь ущипнула…
- А что такое, Женя? Как их учить-то по-другому?
- Ну, - он саркастически скривился, - не знаю, как ты, но я вступал в «Систему», как в глубоко законспирированное русское державное подполье… И думал, что вляпались в бизнес мы только для поддержания штанов…
Он запустил к термостойкому пластику высокого потолка затейливую виньетку сизого дыма. Алина не без изумления отметила про себя, что Женя курит моршанский «Беломор». Из золотого портсигара, но вполне узнаваемые гильзы… И жалуется тоже в стиле курильщиков «Беломора», а не «Мальборо»:
- Но подполье оказалось настолько глубоко законспирированным, что… Непонятно, в чём вообще его предмет… Мы сладко жрём, гребём деньгу, катаемся по лучшим курортам мира, убираем конкурентов, и… И всё! Я понимаю - прикрытие, обеспечение деятельности и всё такое… Но, по ходу, у нас кроме прикрытия и обеспечения… самой-то деятельности… как бы и нет, уже много лет…
- Ну, а ты чего хотел? Надо вживаться…
- Вживаться во что?
- В образ, Женя, в образ! Или ты думал, что мы после сбора денег соберём матросов и Зимний штурмовать пойдём?
- Ну… хотя бы… - Ставридис не умел сформулировать мысль, однако в старом советском кооператоре вместе с лёгочной болезнью тлела и жажда действия.
- Не, Женя… Это всё марксистские байки! Нет на свете никаких революционных матросов! И сознательных пролетариев тоже нет. Были бы - не потребовалось бы Зимний штурмовать, он и так пролетарским весь век был уже…
- А кто тогда есть, Аля? - умоляюще вызывал на откровенность Минтай. - И главное: мы-то с тобой кто?
- Мы - это мы. В диалектическом спутанном единстве. Ты, Женя, советских учебников перепил в детском чтении запоем. И думаешь, что капитализм - это когда сверху хитренькие угнетатели, а снизу бедненькие угнетённые?
- А не так? - спросил он, бычкуя свою папиросу в хромированную стальную урну. И было видно, что грек не глумится, в больших критских глазах зияла критическая боль. Но Алина не могла его щадить детскими сказками, пересказывая советскую школьную макулатуру:
- Больно бы здорово было, Женя, коли б так! Но в жизни, пойми, нет ни хитреньких, ни бедненьких. Капитализм - это когда сверху пидарасы, а снизу дегенераты! И вот пока массы свой дегенератизм не преодолеют - ничего с капитализмом сделать нельзя. Нет, ты пойми меня правильно: пидарасов перестрелять недолго, по сути, одной обоймы в маузере хватит…
- Вот видишь! - оживился мягкотелый революционер.
- А хули толку?! Что потом-то делать с дегенератами, неспособными воспроизводить человеческий образ жизни и человеческую модель отношений?
- Но они же не сами такими стали! - попросил Женя о снисхождении. К другим, не к себе. - Их же такими сделали…
- Нет, Женечка, они стали такими именно сами по себе. И предоставленные самим себе, они снова и снова становятся именно такими! Ведь для простого входа в состояние человечности нужно лет двадцать запоем читать. И всё только нужные книги!
- Ну, кто же возражает?
- Да ты и возражаешь! Ты, как Дон Кихот, освобождающий каторжников[69], имеешь взамен сознательного пролетария - первородного примата! Который и с деревом-то расстался только потому, что даже и на деревья залезать разучился в процессе дегенерации…
- Пусть учатся! Давай дадим им возможность учиться, расти над собой…
- Возможности-то, как оказалось, мало! - почти истерически кричала Очеплова, потому что Женя, невольный садист, нащупал и её нерв боли. - У них уже была возможность - и что они с ней сделали? Их заставлять надо! Палкой! Пятернёй в харю! Щипанием грудей у бл..ей! Их, сук, надо сначала кнутами до крови избить…
- Не перегибай, Алина! - шёпотом попросил Ставридис. - Это не ты говоришь. Я знаю.
- Ты заставишь их учиться, - успокаиваясь, продолжила Алина уже более иронично, - голов не поднимая, и прослывёшь жестоким тираном, как Сталин прослыл - ровным счётом за это вот самое! Но если ты их предоставишь самим себе, заигрывая со свободой их выбора, то они займутся своими дегенеративными игрищами, дебильными забавами, и в итоге снова посадят себе на шею пидарасов…
https://denliteraturi.ru/article/4883