Николай Александрович Морозов
В могучем редакционном сериале газеты "Суть времени" Кургинян пишет о коммунизме. Очень рекомендую ознакомиться на сайте газеты. В № 133 "О коммунизме и марксизме - 16" Кургинян рассказывает о русском великом человеке Н.А. Морозове. Серебрякова написала подробнейшую биографию Маркса, а вот Морозов, читайте о нём:
"Серебрякова работала очень добросовестно. Ей в этой работе помогали многие. В том числе и люди, прекрасно понимавшие значение образа Прометея и место этого образа в настоящем марксизме. Неужели эти люди ничего не объяснили Серебряковой?
Вот что она пишет по поводу этой помощи в своем Послесловии к «Прометею»: «В начале двадцатых годов шестнадцатилетней девочкой, студенткой рабфака, я попыталась читать «Капитал» и, тщетно стремясь понять его, уснула над первыми страницами. Могла ли я думать тогда, что дерзну впоследствии писать роман о Марксе и Энгельсе? ...
Но в те же годы я познакомилась с Николаем Александровичем Морозовым...
Вспоминая прошлое, он с увлечением рассказывал о своих встречах и беседах с Карлом Марксом в Лондоне. Человек, видевший Маркса! Мысль об этом будоражила мое воображение. Я забрасывала Морозова вопросами и как бы сама приблизилась к тому, что жило задолго до моего рождения, жадно собирала крупицы истории. Маркс отныне перестал быть для меня только чтимым бюстом, который, с таким трудом спасая от опасности, мы, юные политработники 13-й армии, в 1920 году возили вместе со скарбом своего походного клуба по дорогам гражданской войны от Курска до Перекопа».
Далее Серебрякова рассказывает о своей встрече в 1931 году в Манчестере, где она находилась в качестве спецкорреспондента «Известий». Там ей удалось поговорить с рабочим, знавшим Энгельса и дочь Маркса Элеонору. Что ж, рабочий мог всего лишь поделиться с Серебряковой согревающими ей душу деталями. Но Морозов - это совсем другая история.
Николай Александрович Морозов, крупный ученый с очень крупными, прошу прощения, задвигами, был другом народовольцев Кибальчича и Перовской. Он был осужден царской властью и провел почти 20 лет в одиночке Шлиссельбурга. Человек невероятно сильной воли, наделенный мощным разумом и могучей фантазией, Морозов не просто выстоял - он превратил дарованное ему судьбой чудовищное испытание в фактор стремительного интеллектуального и духовного роста.
К пожизненному заключению Морозов был приговорен в 1882 году.
До 1905 года он находился в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. В Шлиссельбургской крепости он написал 25 томов различного рода рукописей. Выйдя по амнистии из тюрьмы 25 октября 1905 года, он, успевший в заключении выучить 11 языков, начал готовить к печати свои труды. После 1905 года еще несколько раз был арестован. В итоге, с перерывами он провел в тюрьме около 30 лет.
Еще до ареста, работая в Европе, Морозов действительно начал строить прочные отношения с Карлом Марксом и его окружением. Морозов восхищался Марксом, он стал членом I Интернационала.
В 1908 году Морозов был посвящен в масонскую ложу «Полярная звезда» Великого Востока Франции. Строя прочные отношения с Марксом, будучи сам при этом человеком, мягко говоря, не чуждым научно-метафизической проблематике, входя в масонскую ложу, по определению ориентированную именно на определенную трактовку метафизической проблематики, - мог ли Морозов не проявлять чуткости во всем, что касается неявной метафизики Маркса?
Морозов был близок ко всему ближайшему окружению Маркса. Одной из ключевых фигур в этом окружении был Лафарг. Морозов и Лафарг не обсуждали значения Прометея? Это очень маловероятно. Особенно учитывая и сферу интересов Морозова, и его личную биографию (в таких сроках одиночного тюремного заключения есть что-то от участи современного Прометея, не правда ли?).
Говоря о масонских увлечениях Морозова, я не ставлю тут ни знака плюс, ни знака минус. Всё, что меня в данном случае интересует - это метафизичность Морозова. Его масонство - доказательство того, что метафизичность есть. Вступить в ложу, не обладая метафизичностью, невозможно. Метафизичность Великого Востока Франции, да и масонства вообще не вызывает у меня мощного позитивного отклика. Если бы они этот отклик вызывали, не стал бы я заниматься поисками скрытой и особой метафизики Маркса.
Носителем этой метафизики Морозов не был. Он сильно разругался с марксистами, считал большевистский проект безумным, участвовал в работе Временного правительства. У Морозова масса совсем завиральных идей. Но он мощная, цельная личность, страстно тянущаяся к метафизике, ко всему, что связывает гуманитарные и научно-технические знания. И в этом - сила Морозова, человека, который разбудил в юной Серебряковой страстное желание постичь Маркса по-настоящему.
Еще несколько слов о Морозове - так сказать, для полноты образа.
В 1909 году Морозов стал председателем Совета Русского общества любителей мироведения. Целью общества было взаимодействие между представителями различных естественных наук, распространение естественнонаучных знаний среди населения и так далее. Это общество было отнюдь не чуждо метафизике. У него была эмблема - древнеегипетское изображение крылатого солнца. И гимн со словами: «Свети же, крылатое солнце, сияй».
Морозов председательствовал в этом обществе вплоть до его закрытия в 1932 году. Кое-кто из членов общества пострадал, но не сильно. Что же касается Морозова, то он, не соглашаясь со многим из того, что происходило, уехал в Борок - поселок, где у него раньше было имение и где он родился. В Бороке Общество любителей мироведения построило астрономическую лабораторию. Морозов вел в ней научную работу. А в 1939 году по его инициативе в Борке был создан научный центр. В итоге этот центр приобрел академический статус.
В том же 1939 году Морозов в возрасте 85 лет окончил снайперские курсы. Во время Великой Отечественной войны он участвовал в военных действиях. И в июле 1944 года, в возрасте 90 лет, был награжден орденом Ленина.
Он умер в 1946 году и был похоронен на одной из лужаек в парке Борка.
Академик Игорь Васильевич Курчатов утверждал, что «современная физика полностью подтвердила утверждение о сложном строении атомов и взаимопревращаемости всех химических элементов, разработанное в свое время Н. А. Морозовым в монографии «Периодические системы строения вещества».
Морозов занимался очень и очень многим. Созданием вакцин, космическими исследованиями, исследованиями в сфере химии и других естественных наук. Занимался он и поэзией. За свою книгу стихов «Звездные песни» он был приговорен к годичному тюремному заключению и весь 1911 год отсидел в Двинской крепости.
Морозов оспаривал теорию относительности. Он был не чужд всего того, что сейчас именуется альтернативной историей. Его научные суждения небезусловны, а исторические выкладки в высшей степени сомнительны. Но он был очень, очень незаурядным человеком.
Никоим образом не собираюсь представлять читателю Морозова в виде некоего идеологического или метафизического ориентира. Всего лишь хочу сказать, что контакт Серебряковой с Морозовым, в ходе которого было дооформлено решение Серебряковой писать свой труд о Марксе, не мог быть лишен определенных метафизических составляющих, о которых Серебрякова, естественно, не могла поведать советскому читателю. Начни она сообщать ему что-то подобное, не было бы ни книги «Прометей», ни тех возможностей работать на ниве пробуждения интереса к Марксу, которые Серебрякова очень ценила.
Итак, в самом начале своего исследовательского замысла Серебрякова встретилась именно с таким человеком. Именно этот человек пробудил в ней интерес к Марксу, породил желание написать подробную книгу об этом великом человеке, о его друзьях и близких".
"Серебрякова работала очень добросовестно. Ей в этой работе помогали многие. В том числе и люди, прекрасно понимавшие значение образа Прометея и место этого образа в настоящем марксизме. Неужели эти люди ничего не объяснили Серебряковой?
Вот что она пишет по поводу этой помощи в своем Послесловии к «Прометею»: «В начале двадцатых годов шестнадцатилетней девочкой, студенткой рабфака, я попыталась читать «Капитал» и, тщетно стремясь понять его, уснула над первыми страницами. Могла ли я думать тогда, что дерзну впоследствии писать роман о Марксе и Энгельсе? ...
Но в те же годы я познакомилась с Николаем Александровичем Морозовым...
Вспоминая прошлое, он с увлечением рассказывал о своих встречах и беседах с Карлом Марксом в Лондоне. Человек, видевший Маркса! Мысль об этом будоражила мое воображение. Я забрасывала Морозова вопросами и как бы сама приблизилась к тому, что жило задолго до моего рождения, жадно собирала крупицы истории. Маркс отныне перестал быть для меня только чтимым бюстом, который, с таким трудом спасая от опасности, мы, юные политработники 13-й армии, в 1920 году возили вместе со скарбом своего походного клуба по дорогам гражданской войны от Курска до Перекопа».
Далее Серебрякова рассказывает о своей встрече в 1931 году в Манчестере, где она находилась в качестве спецкорреспондента «Известий». Там ей удалось поговорить с рабочим, знавшим Энгельса и дочь Маркса Элеонору. Что ж, рабочий мог всего лишь поделиться с Серебряковой согревающими ей душу деталями. Но Морозов - это совсем другая история.
Николай Александрович Морозов, крупный ученый с очень крупными, прошу прощения, задвигами, был другом народовольцев Кибальчича и Перовской. Он был осужден царской властью и провел почти 20 лет в одиночке Шлиссельбурга. Человек невероятно сильной воли, наделенный мощным разумом и могучей фантазией, Морозов не просто выстоял - он превратил дарованное ему судьбой чудовищное испытание в фактор стремительного интеллектуального и духовного роста.
К пожизненному заключению Морозов был приговорен в 1882 году.
До 1905 года он находился в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях. В Шлиссельбургской крепости он написал 25 томов различного рода рукописей. Выйдя по амнистии из тюрьмы 25 октября 1905 года, он, успевший в заключении выучить 11 языков, начал готовить к печати свои труды. После 1905 года еще несколько раз был арестован. В итоге, с перерывами он провел в тюрьме около 30 лет.
Еще до ареста, работая в Европе, Морозов действительно начал строить прочные отношения с Карлом Марксом и его окружением. Морозов восхищался Марксом, он стал членом I Интернационала.
В 1908 году Морозов был посвящен в масонскую ложу «Полярная звезда» Великого Востока Франции. Строя прочные отношения с Марксом, будучи сам при этом человеком, мягко говоря, не чуждым научно-метафизической проблематике, входя в масонскую ложу, по определению ориентированную именно на определенную трактовку метафизической проблематики, - мог ли Морозов не проявлять чуткости во всем, что касается неявной метафизики Маркса?
Морозов был близок ко всему ближайшему окружению Маркса. Одной из ключевых фигур в этом окружении был Лафарг. Морозов и Лафарг не обсуждали значения Прометея? Это очень маловероятно. Особенно учитывая и сферу интересов Морозова, и его личную биографию (в таких сроках одиночного тюремного заключения есть что-то от участи современного Прометея, не правда ли?).
Говоря о масонских увлечениях Морозова, я не ставлю тут ни знака плюс, ни знака минус. Всё, что меня в данном случае интересует - это метафизичность Морозова. Его масонство - доказательство того, что метафизичность есть. Вступить в ложу, не обладая метафизичностью, невозможно. Метафизичность Великого Востока Франции, да и масонства вообще не вызывает у меня мощного позитивного отклика. Если бы они этот отклик вызывали, не стал бы я заниматься поисками скрытой и особой метафизики Маркса.
Носителем этой метафизики Морозов не был. Он сильно разругался с марксистами, считал большевистский проект безумным, участвовал в работе Временного правительства. У Морозова масса совсем завиральных идей. Но он мощная, цельная личность, страстно тянущаяся к метафизике, ко всему, что связывает гуманитарные и научно-технические знания. И в этом - сила Морозова, человека, который разбудил в юной Серебряковой страстное желание постичь Маркса по-настоящему.
Еще несколько слов о Морозове - так сказать, для полноты образа.
В 1909 году Морозов стал председателем Совета Русского общества любителей мироведения. Целью общества было взаимодействие между представителями различных естественных наук, распространение естественнонаучных знаний среди населения и так далее. Это общество было отнюдь не чуждо метафизике. У него была эмблема - древнеегипетское изображение крылатого солнца. И гимн со словами: «Свети же, крылатое солнце, сияй».
Морозов председательствовал в этом обществе вплоть до его закрытия в 1932 году. Кое-кто из членов общества пострадал, но не сильно. Что же касается Морозова, то он, не соглашаясь со многим из того, что происходило, уехал в Борок - поселок, где у него раньше было имение и где он родился. В Бороке Общество любителей мироведения построило астрономическую лабораторию. Морозов вел в ней научную работу. А в 1939 году по его инициативе в Борке был создан научный центр. В итоге этот центр приобрел академический статус.
В том же 1939 году Морозов в возрасте 85 лет окончил снайперские курсы. Во время Великой Отечественной войны он участвовал в военных действиях. И в июле 1944 года, в возрасте 90 лет, был награжден орденом Ленина.
Он умер в 1946 году и был похоронен на одной из лужаек в парке Борка.
Академик Игорь Васильевич Курчатов утверждал, что «современная физика полностью подтвердила утверждение о сложном строении атомов и взаимопревращаемости всех химических элементов, разработанное в свое время Н. А. Морозовым в монографии «Периодические системы строения вещества».
Морозов занимался очень и очень многим. Созданием вакцин, космическими исследованиями, исследованиями в сфере химии и других естественных наук. Занимался он и поэзией. За свою книгу стихов «Звездные песни» он был приговорен к годичному тюремному заключению и весь 1911 год отсидел в Двинской крепости.
Морозов оспаривал теорию относительности. Он был не чужд всего того, что сейчас именуется альтернативной историей. Его научные суждения небезусловны, а исторические выкладки в высшей степени сомнительны. Но он был очень, очень незаурядным человеком.
Никоим образом не собираюсь представлять читателю Морозова в виде некоего идеологического или метафизического ориентира. Всего лишь хочу сказать, что контакт Серебряковой с Морозовым, в ходе которого было дооформлено решение Серебряковой писать свой труд о Марксе, не мог быть лишен определенных метафизических составляющих, о которых Серебрякова, естественно, не могла поведать советскому читателю. Начни она сообщать ему что-то подобное, не было бы ни книги «Прометей», ни тех возможностей работать на ниве пробуждения интереса к Марксу, которые Серебрякова очень ценила.
Итак, в самом начале своего исследовательского замысла Серебрякова встретилась именно с таким человеком. Именно этот человек пробудил в ней интерес к Марксу, породил желание написать подробную книгу об этом великом человеке, о его друзьях и близких".