К морю
Мы едем к морю. В старенькой красной «Хонде». С дыркой
на обивке переднего сиденья. Всё никак нет времени залатать.
По пути мы четыре раза попадаем в аварийные ситуации,
потому что из противоположного ряда во время обгона
в наш ряд заезжают то BMW, то какой-нибудь широколобый
джип. Они гонят на всей скорости прямо на меня, уверенные,
что я приторможу. И я торможу, у меня нет другого выхода.
Конечно, при этом я жму на гудок, но все это скорее похоже
на хорошую мину при плохой игре. В этот момент я думаю, что
таких идиотов на колёсах этим летом - намного больше, чем в прошлом.
Но ничего. Мы слушаем энергичную музыку, мимо нас
проносятся деревья и кусты. Мы рвёмся к морю. Потому что
мы религиозные люди. Мы верим в море. В открытое море,
которое смоет с нас проблемы на работе, инфляцию, ощу-
щение, что мы ничего не значим. Мы уже плавали в море
раньше, и мы уверены в его эффективности. Море принимает
всех с серьёзностью исповедника, у которого в левом
кармане непотушенная сигарета. Хотя нет, море не такое,
у него нет никакой сигареты. Разве что пара дымящих труб
танкеров неизвестного происхождения на горизонте.
В детстве я бывал у моря с отцом. Обычно это случалось осенью
или ранней весной. Мы просто шли по кромке воды и
смотрели себе под ноги. Море выносило на берег обломки
фарфоровых тарелок, обвитые водорослями ящики и обточенные
до состояния изумрудов кусочки бутылочного стекла.
Однажды в такую прогулку мы взяли с собой купленный
в магазине арбуз. Мы несли его всю дорогу до какой-то
самой дальней точки... Ага, вспомнил - это было
полузатопленное шведское судно, зарывшееся много лет назад
в прибрежную мель. И вот мы уселись напротив на берегу и
разрезали арбуз. И что же? Он оказался зелёным и абсолютно
несъедобным. Что-то в этом было, что привлекает меня и
сейчас. Абсолютная бессмысленность действия, которая в то
же время не в силах превозмочь простую мощь ритуала
совместной прогулки отца и сына. Мы несли этот арбуз
по очереди, а он был зелёным и безвкусным, но если была бы
возможность, я понёс бы его снова. Потому что у нас была
надежда, что он окажется красным и спелым. И мы будем есть
его, глядя на море и полузатопленный корабль. И нам будет
хорошо - здесь и сейчас, хотя бы минут пятнадцать-двадцать.
Море ничего не обещает, оно, скорее, держит чужие обещания.
Если оно в настроении. Оно выдаёт нам кредиты волн и собирает
проценты диких радостных воплей, которые мы издаём,
попав под волну, накрывающую нас почти по макушку. Мы едем
к нему очень часто, но не всегда доезжаем сразу. Когда мы
сидим в баре, постукивая зажигалкой по полупустой пачке
сигарет, - это на самом деле мы едем к морю. Когда мы медлим
в остановившейся машине и почему-то не хотим вылезать, чтобы
отправиться подписать какие-то бумаги или провести встречу,
о которой мы забудем через неделю, - это мы на самом деле
уже почти видим море. Как иногда оно брезжит между двух
дюн - просто голубой треугольник, расширяющийся до
бесконечности, чем ближе к нему подходишь.
А в это время море слизывает сушу, как эскимо, приближаясь
к нам метр за метром, как невозмутимый учитель,
пришедший проведать нерадивого ученика. Море скоро
будет здесь, даже если мы к нему не едем. Даже если мы вышли
из красной «Хонды» и молча пьём кофе из пластмассовых
стаканчиков на заправке в Салдусе. Даже если мы не верим в то,
что говорим. Зато море верит в нас и всё ещё держит
на солёной поверхности наши тела в плавках и купальниках
актуальных расцветок. И пока будет так, наши пляжные сумки
и книжки в мягких переплётах имеют смысл.
Сергей Тимофеев «К морю»,
из сборника «Синие маленькие гоночные автомашины»
на обивке переднего сиденья. Всё никак нет времени залатать.
По пути мы четыре раза попадаем в аварийные ситуации,
потому что из противоположного ряда во время обгона
в наш ряд заезжают то BMW, то какой-нибудь широколобый
джип. Они гонят на всей скорости прямо на меня, уверенные,
что я приторможу. И я торможу, у меня нет другого выхода.
Конечно, при этом я жму на гудок, но все это скорее похоже
на хорошую мину при плохой игре. В этот момент я думаю, что
таких идиотов на колёсах этим летом - намного больше, чем в прошлом.
Но ничего. Мы слушаем энергичную музыку, мимо нас
проносятся деревья и кусты. Мы рвёмся к морю. Потому что
мы религиозные люди. Мы верим в море. В открытое море,
которое смоет с нас проблемы на работе, инфляцию, ощу-
щение, что мы ничего не значим. Мы уже плавали в море
раньше, и мы уверены в его эффективности. Море принимает
всех с серьёзностью исповедника, у которого в левом
кармане непотушенная сигарета. Хотя нет, море не такое,
у него нет никакой сигареты. Разве что пара дымящих труб
танкеров неизвестного происхождения на горизонте.
В детстве я бывал у моря с отцом. Обычно это случалось осенью
или ранней весной. Мы просто шли по кромке воды и
смотрели себе под ноги. Море выносило на берег обломки
фарфоровых тарелок, обвитые водорослями ящики и обточенные
до состояния изумрудов кусочки бутылочного стекла.
Однажды в такую прогулку мы взяли с собой купленный
в магазине арбуз. Мы несли его всю дорогу до какой-то
самой дальней точки... Ага, вспомнил - это было
полузатопленное шведское судно, зарывшееся много лет назад
в прибрежную мель. И вот мы уселись напротив на берегу и
разрезали арбуз. И что же? Он оказался зелёным и абсолютно
несъедобным. Что-то в этом было, что привлекает меня и
сейчас. Абсолютная бессмысленность действия, которая в то
же время не в силах превозмочь простую мощь ритуала
совместной прогулки отца и сына. Мы несли этот арбуз
по очереди, а он был зелёным и безвкусным, но если была бы
возможность, я понёс бы его снова. Потому что у нас была
надежда, что он окажется красным и спелым. И мы будем есть
его, глядя на море и полузатопленный корабль. И нам будет
хорошо - здесь и сейчас, хотя бы минут пятнадцать-двадцать.
Море ничего не обещает, оно, скорее, держит чужие обещания.
Если оно в настроении. Оно выдаёт нам кредиты волн и собирает
проценты диких радостных воплей, которые мы издаём,
попав под волну, накрывающую нас почти по макушку. Мы едем
к нему очень часто, но не всегда доезжаем сразу. Когда мы
сидим в баре, постукивая зажигалкой по полупустой пачке
сигарет, - это на самом деле мы едем к морю. Когда мы медлим
в остановившейся машине и почему-то не хотим вылезать, чтобы
отправиться подписать какие-то бумаги или провести встречу,
о которой мы забудем через неделю, - это мы на самом деле
уже почти видим море. Как иногда оно брезжит между двух
дюн - просто голубой треугольник, расширяющийся до
бесконечности, чем ближе к нему подходишь.
А в это время море слизывает сушу, как эскимо, приближаясь
к нам метр за метром, как невозмутимый учитель,
пришедший проведать нерадивого ученика. Море скоро
будет здесь, даже если мы к нему не едем. Даже если мы вышли
из красной «Хонды» и молча пьём кофе из пластмассовых
стаканчиков на заправке в Салдусе. Даже если мы не верим в то,
что говорим. Зато море верит в нас и всё ещё держит
на солёной поверхности наши тела в плавках и купальниках
актуальных расцветок. И пока будет так, наши пляжные сумки
и книжки в мягких переплётах имеют смысл.
Сергей Тимофеев «К морю»,
из сборника «Синие маленькие гоночные автомашины»