На бегу.
Иду на работу. Обычный маршрут, две сигареты по дороге. Сверху пялится на меня прозрачное небо. Толпы людей проносятся мимо - у них, как и у меня нет лица. Никто на лица не смотрит, особенно когда на работу все опаздывают.
Вспомнился мне по дороге тот пьяница в автобусе. Он еле держится, его клонит в сон и уже закрывая глаза, он говорит своему другу: "А закат-то уже не за горами. Близко закат-то..." Не могу объяснить. Просто запомнилось.
Иду дальше. Небо заглядывает в глаза, говорит: "Улыбнись, ты же всё равно уже опоздал." А я ему: "Отвали." Но улыбнулся. Небо моргнуло мне солнцем.
На дороге бабулька кормит стайку голубей. Интересно, притормозил. Пялюсь, лыблюсь. И солнце пялится и лыбится. И бабушка улыбается, продолжая разбрасывать по дорожке зерно. Голуби толпятся, хлопают крыльями.
Каждому своё, наверное, думаю. Всё-таки, своё у каждого счастье. В Пиндосии, например, люди всю жизнь работают, чтобы на старости лет свалить в Флориду и жарить свои жирные тела на солнышке жаркого штата. А у нас старики, объёбанные поколениями банковских клерков и жирных чиновников-бюрократов, выходят утром на улицу, чтобы покормить голубей.
Пожимаю плечами. Так, наверное, легче засыпается.
Снова разгоняюсь. На работу опаздываю ведь.
Вспомнился мне по дороге тот пьяница в автобусе. Он еле держится, его клонит в сон и уже закрывая глаза, он говорит своему другу: "А закат-то уже не за горами. Близко закат-то..." Не могу объяснить. Просто запомнилось.
Иду дальше. Небо заглядывает в глаза, говорит: "Улыбнись, ты же всё равно уже опоздал." А я ему: "Отвали." Но улыбнулся. Небо моргнуло мне солнцем.
На дороге бабулька кормит стайку голубей. Интересно, притормозил. Пялюсь, лыблюсь. И солнце пялится и лыбится. И бабушка улыбается, продолжая разбрасывать по дорожке зерно. Голуби толпятся, хлопают крыльями.
Каждому своё, наверное, думаю. Всё-таки, своё у каждого счастье. В Пиндосии, например, люди всю жизнь работают, чтобы на старости лет свалить в Флориду и жарить свои жирные тела на солнышке жаркого штата. А у нас старики, объёбанные поколениями банковских клерков и жирных чиновников-бюрократов, выходят утром на улицу, чтобы покормить голубей.
Пожимаю плечами. Так, наверное, легче засыпается.
Снова разгоняюсь. На работу опаздываю ведь.