Хех.
Забавно столкновение позиций "не читал, но осуждаю" с позицией "не читал, но защищаю".
Прочитав первую треть книги, хочу заметить, что это не "Ужас-ужас-ужас". Просто ужас. Косноязычный стиль, подходящий скорее колумнисту или МТА, чем автору цикла про Фандорина, полное отсутствие редактуры, как научной, так и обычной, самопротиворечия, взятая с потолка терминология, притянутые за уши сравнения...
Нет, это писалось не для того, чтоб влиять на умы и пропагандировать свои взгляды. Это всего лишь для того, чтоб нарубить бабла на раскрученном имени.
Вот как выглядела цитата про "глупых русских в бессолнечных лесах" до сворачивания.
Обратите внимание на "ум, который ничего создать не может". Где в этой оценке "николаевская деспотия"?
Маркиз де Кюстин, которого почему-то считают русофобом, хотя его книга враждебна по отношению не к русским, а к николаевской деспотии, пишет, что русские «насмешливы и меланхоличны» и умеют смеяться «только глазами», обладают «глубоким чувством поэтического», что этот народ «умен и по природе своей утончен, тактичен и деликатен», однако «русские обыкновенно проявляют свою сообразительность не столько в старании усовершенствовать дурные орудия труда, сколько в разных способах использовать те, что у них есть… Они умны, но ум их подражательный, а значит, более иронический, чем плодовитый: такой ум все копирует, но ничего не в силах создать сам». «Здесь все вынуждены твердить себе суровую истину - что цель жизни лежит не на земле и удовольствие не тот способ, каким можно ее достигнуть».
Жовиальному Александру Дюма русские приглянулись тем, что у них «кроткий, терпеливый взгляд, красные лица и белые зубы», а не понравились своей меланхоличностью и «дьявольской недоверчивостью». На взгляд писателя, они похожи на «привидения, призраки»: «очень серьезные, идут они по улице не печальные, но и не веселые, очень мало говоря и жестикулируя. Дети у них не смеются, но и плачут тоже нечасто… Их кучера не кричат, как парижские, прося пешеходов и встречные экипажи посторониться. Нет; они лишь жалостно восклицают своё «bereghissa», вот и всё». При этом, если все предшествующие путешественники объясняли русскую замкнутость несвободой и крепостным гнетом, то Дюма пишет свои заметки в эпоху реформ и общественного подъема. «Ну говори, ну пой, ну читай, будь жизнерадостным! - недоуменно восклицает он, обращаясь к русскому народу. - Ты свободен сегодня. Да, я это понимаю: тебе остается приобрести привычку к свободе».
Но дело не только в привычке к свободе. Многие исследователи считают, что вышеперечисленные черты свойственны для всех наций «лесного» происхождения.
Прочитав первую треть книги, хочу заметить, что это не "Ужас-ужас-ужас". Просто ужас. Косноязычный стиль, подходящий скорее колумнисту или МТА, чем автору цикла про Фандорина, полное отсутствие редактуры, как научной, так и обычной, самопротиворечия, взятая с потолка терминология, притянутые за уши сравнения...
Нет, это писалось не для того, чтоб влиять на умы и пропагандировать свои взгляды. Это всего лишь для того, чтоб нарубить бабла на раскрученном имени.
Вот как выглядела цитата про "глупых русских в бессолнечных лесах" до сворачивания.
Обратите внимание на "ум, который ничего создать не может". Где в этой оценке "николаевская деспотия"?
Маркиз де Кюстин, которого почему-то считают русофобом, хотя его книга враждебна по отношению не к русским, а к николаевской деспотии, пишет, что русские «насмешливы и меланхоличны» и умеют смеяться «только глазами», обладают «глубоким чувством поэтического», что этот народ «умен и по природе своей утончен, тактичен и деликатен», однако «русские обыкновенно проявляют свою сообразительность не столько в старании усовершенствовать дурные орудия труда, сколько в разных способах использовать те, что у них есть… Они умны, но ум их подражательный, а значит, более иронический, чем плодовитый: такой ум все копирует, но ничего не в силах создать сам». «Здесь все вынуждены твердить себе суровую истину - что цель жизни лежит не на земле и удовольствие не тот способ, каким можно ее достигнуть».
Жовиальному Александру Дюма русские приглянулись тем, что у них «кроткий, терпеливый взгляд, красные лица и белые зубы», а не понравились своей меланхоличностью и «дьявольской недоверчивостью». На взгляд писателя, они похожи на «привидения, призраки»: «очень серьезные, идут они по улице не печальные, но и не веселые, очень мало говоря и жестикулируя. Дети у них не смеются, но и плачут тоже нечасто… Их кучера не кричат, как парижские, прося пешеходов и встречные экипажи посторониться. Нет; они лишь жалостно восклицают своё «bereghissa», вот и всё». При этом, если все предшествующие путешественники объясняли русскую замкнутость несвободой и крепостным гнетом, то Дюма пишет свои заметки в эпоху реформ и общественного подъема. «Ну говори, ну пой, ну читай, будь жизнерадостным! - недоуменно восклицает он, обращаясь к русскому народу. - Ты свободен сегодня. Да, я это понимаю: тебе остается приобрести привычку к свободе».
Но дело не только в привычке к свободе. Многие исследователи считают, что вышеперечисленные черты свойственны для всех наций «лесного» происхождения.