Молчание подшефных ягнят или Сталин-педофил
Куда ни пойдешь в ЖЖ - то в Сталина уткнешься, то в педофилию. Так как несчастная моя голова повернута исключительно назад, припомнилась немедля картинка, висевшая над кроватью умирающего вождя в Волынском.
«Подшефный ягненок» называется - маленькая девочка из рожка кормит ягненка.
На самом деле - это увеличенная фотография из какого-то журнала, вероятно, из «Крестьянки» (тиражирована была и в форме почтовой открытки)*.
Непростая это картинка. «В 1951 году [на ближней даче] портреты писателей стали заменять по указанию Сталина на репродукции картин советских художников и фотографии детей. Эти картины Сталин находил в журнале «Огонек» или «Крестьянка». Репродукции были отпечатаны в типографии газеты «Правда». Работа по их изготовлению оплачивалась из личных средств Сталина. Как вспоминали люди, обслуживавшие Сталина, из всех картин Сталин особенно любил «Девочку с ягненком». «Будучи на юге увидел это фото в журнале “Крестьянка”, вырезал и поручил устроить фото в рамку. Возил эту картину в небольшой рамке, когда ездил куда-нибудь. Потом дал указание - увеличить. Так случилось, что И.В. Сталин умирал на диване, над которым висела его любимая картина» (по сведениям сотрудников музея «Дача Сталина в Волынском»).
Последний взгляд и последний жест Сталина обращен к девочке с ягненком.
Дача в Волынском, 5 марта 1953 года:
Никита Хрущев: «Незадолго до кончины, буквально за минуты, Сталин, как я видел, пришел в сознание. Это было видно по выражению его лица. Но говорить он не мог, а поднял левую руку, правая была парализована, и начал показывать ею не то на потолок, не то на стену. У него на губах появилось что-то вроде улыбки. Потом он стал жать нам руки. Я ему подал свою, и он ее пожал левой рукой, правая не действовала. Пожатием руки он передавал свои чувства и потом снова указывал наверх. Тогда я сказал: "Знаете, почему он показывает нам рукой? На стене висит картинка, вырезанная из "Огонька", репродукция с картины какого-то художника. Там девочка кормит из рожка ягненка. А мы поим товарища Сталина с ложечки, и он, видимо, показывая нам пальцем на эту картинку, улыбается, мол, посмотрите, я в таком же состоянии, как этот ягненок. <…> Потом он умер. Мы плакали. Не скрою, плакал и я".
Светлана Аллилуева: "Несколько раз он открывал глаза - взгляд был затуманен, кто знает, узнавал ли он кого-нибудь. <…> Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели. Последний час или два человек просто медленно задыхался. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент - не знаю, так ли на самом деле, но так казалось - очевидно, в последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью... Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут - это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть - тут он поднял вдруг кверху левую руку, которая двигалась, и не то указал ею куда-то вверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и не известно, к кому и чему он относился... В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела..."
Хрущев просто описывает происходящее, он замечает настойчивость и адресность последнего жеста/взгляда, хотя интерпретирует его на свой манер, не претендуя на точность истолкования (однако его толкование, хоть и содержится в ретроспективном тексте, явно синхронно: типичная сентиментальная шуточка в ситуации предсмертья, задним числом ее не выдумаешь). Аллилуева тоже отмечает жест, но задним числом описывает и (не вполне уверенно) интерпретирует его согласно литературным канонам: рефлексивное движение умирающего наполняется сверхсмыслом, в него вчитывается, как и положено, апелляция к высшим силам. Именно эта литературность позволяет от всего описания С.А. оставить лишь жест как таковой, с 50-процентной вероятностью связанный с чем-то выше постели на стене (остальные 50% отдадим версии потолка). Мы хорошо знаем (в частности, и по своему жизненному опыту), что жесты умирающих (а иногда и просто тяжело больных) с неполной коммуникативный валидностью чаще всего направлены на что-то близкое, в чем сосредоточено последнее ускользающее желание, как правило, самое простое: попить, коснуться чего-то привычного, родного и теплого, и т.п. Думаю, Сталин, протягивая руку, не апеллировал к «девочке с ягненком», как к символу того-сего, а просто обозначал вектор единственно доступной ему в тот момент эмоциональной связи (поссесивное «дайте мне ее: хочу, мое»).
Собственно, тайна не в «высшем», символическом смысле последнего движения, а в том, почему этот человек так привязался именно к этой картинке, почему поместил ее в свое приватное пространство (на этой кушетке он более всего любил отдыхать) и, наконец, почему, умирая, протянул руку именно к ней, а не к другому какому предмету или не к дочери, скажем?
Что же это было? ― Старческая сентиментальность? Отцовский синдром? Наслаждение собственным всемогуществом перед лицом двойной беззащитности («сладко ль ужинал, падишах?»)? Или имела место фиксация сакрального типа? Как свидетельствовал тот же Хрущев, Сталин ощущал себя погибшим ("пропащий я человек, никому не верю, даже себе не верю") - и в этой девочке с ягненком мог видеть противопоставление всем и всему, в кого / во что не верил: не общелюдская порочность, а нечто первично-невинное ("цветок, ребенок, зверь"). А может, она была для него залогом прощения ("луковка"), или адресатом (медиатором) раскаяния?
Теряюсь. Но есть здесь какой-то важный ключ.
ЗЫ. Много лет спустя. Читая заметку Софьи Багдасаровой aka Shakko (https://shakko.ru/1954078.html?fbclid=IwAR02L7Snxk0ANt198OkLxqyUvLD6glaQR6qzUWUXva0Nha8iTtpmjnxT_VI&from=sds) о картине Грёза, которая висит над столом у Мориарти в рассказе Конан-Дойла "Долина ужаса" (а возможно это была какая-то версимя "Девушки с ягненком"), не мог не подивиться сходству вкусов у великих преступников.
_________________________
* Олег Кноринг (1907-1968). «Подшефный ягненок колхоза «Гигант» Новосибирской области». Фото. Цветная литография. 1951(?). Отпечатана по спец. заказу в типографии газеты "Правда" (работа оплачивалась из личных средств Сталина). Рама деревянная, бронзированная. Хранится в Доме-музее И.В.Сталина «Дача “Волынское”» (закрыт для посещения). Первая публикация не выявлена. Позднее издана в виде почтовой открытки "Друзья" (Изд-во "Правда". М., 1954. 15х10,5 см // ГИМ - Музей В.И.Ленина. Фонд "Д". № 1011. Л. 13). О судьбе девочки с фотоснимка - В.Т.Яньшиной см.: http://1001.ru/arc/mk/issue915/
«Подшефный ягненок» называется - маленькая девочка из рожка кормит ягненка.
На самом деле - это увеличенная фотография из какого-то журнала, вероятно, из «Крестьянки» (тиражирована была и в форме почтовой открытки)*.
Непростая это картинка. «В 1951 году [на ближней даче] портреты писателей стали заменять по указанию Сталина на репродукции картин советских художников и фотографии детей. Эти картины Сталин находил в журнале «Огонек» или «Крестьянка». Репродукции были отпечатаны в типографии газеты «Правда». Работа по их изготовлению оплачивалась из личных средств Сталина. Как вспоминали люди, обслуживавшие Сталина, из всех картин Сталин особенно любил «Девочку с ягненком». «Будучи на юге увидел это фото в журнале “Крестьянка”, вырезал и поручил устроить фото в рамку. Возил эту картину в небольшой рамке, когда ездил куда-нибудь. Потом дал указание - увеличить. Так случилось, что И.В. Сталин умирал на диване, над которым висела его любимая картина» (по сведениям сотрудников музея «Дача Сталина в Волынском»).
Последний взгляд и последний жест Сталина обращен к девочке с ягненком.
Дача в Волынском, 5 марта 1953 года:
Никита Хрущев: «Незадолго до кончины, буквально за минуты, Сталин, как я видел, пришел в сознание. Это было видно по выражению его лица. Но говорить он не мог, а поднял левую руку, правая была парализована, и начал показывать ею не то на потолок, не то на стену. У него на губах появилось что-то вроде улыбки. Потом он стал жать нам руки. Я ему подал свою, и он ее пожал левой рукой, правая не действовала. Пожатием руки он передавал свои чувства и потом снова указывал наверх. Тогда я сказал: "Знаете, почему он показывает нам рукой? На стене висит картинка, вырезанная из "Огонька", репродукция с картины какого-то художника. Там девочка кормит из рожка ягненка. А мы поим товарища Сталина с ложечки, и он, видимо, показывая нам пальцем на эту картинку, улыбается, мол, посмотрите, я в таком же состоянии, как этот ягненок. <…> Потом он умер. Мы плакали. Не скрою, плакал и я".
Светлана Аллилуева: "Несколько раз он открывал глаза - взгляд был затуманен, кто знает, узнавал ли он кого-нибудь. <…> Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели. Последний час или два человек просто медленно задыхался. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент - не знаю, так ли на самом деле, но так казалось - очевидно, в последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью... Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут - это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть - тут он поднял вдруг кверху левую руку, которая двигалась, и не то указал ею куда-то вверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и не известно, к кому и чему он относился... В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела..."
Хрущев просто описывает происходящее, он замечает настойчивость и адресность последнего жеста/взгляда, хотя интерпретирует его на свой манер, не претендуя на точность истолкования (однако его толкование, хоть и содержится в ретроспективном тексте, явно синхронно: типичная сентиментальная шуточка в ситуации предсмертья, задним числом ее не выдумаешь). Аллилуева тоже отмечает жест, но задним числом описывает и (не вполне уверенно) интерпретирует его согласно литературным канонам: рефлексивное движение умирающего наполняется сверхсмыслом, в него вчитывается, как и положено, апелляция к высшим силам. Именно эта литературность позволяет от всего описания С.А. оставить лишь жест как таковой, с 50-процентной вероятностью связанный с чем-то выше постели на стене (остальные 50% отдадим версии потолка). Мы хорошо знаем (в частности, и по своему жизненному опыту), что жесты умирающих (а иногда и просто тяжело больных) с неполной коммуникативный валидностью чаще всего направлены на что-то близкое, в чем сосредоточено последнее ускользающее желание, как правило, самое простое: попить, коснуться чего-то привычного, родного и теплого, и т.п. Думаю, Сталин, протягивая руку, не апеллировал к «девочке с ягненком», как к символу того-сего, а просто обозначал вектор единственно доступной ему в тот момент эмоциональной связи (поссесивное «дайте мне ее: хочу, мое»).
Собственно, тайна не в «высшем», символическом смысле последнего движения, а в том, почему этот человек так привязался именно к этой картинке, почему поместил ее в свое приватное пространство (на этой кушетке он более всего любил отдыхать) и, наконец, почему, умирая, протянул руку именно к ней, а не к другому какому предмету или не к дочери, скажем?
Что же это было? ― Старческая сентиментальность? Отцовский синдром? Наслаждение собственным всемогуществом перед лицом двойной беззащитности («сладко ль ужинал, падишах?»)? Или имела место фиксация сакрального типа? Как свидетельствовал тот же Хрущев, Сталин ощущал себя погибшим ("пропащий я человек, никому не верю, даже себе не верю") - и в этой девочке с ягненком мог видеть противопоставление всем и всему, в кого / во что не верил: не общелюдская порочность, а нечто первично-невинное ("цветок, ребенок, зверь"). А может, она была для него залогом прощения ("луковка"), или адресатом (медиатором) раскаяния?
Теряюсь. Но есть здесь какой-то важный ключ.
ЗЫ. Много лет спустя. Читая заметку Софьи Багдасаровой aka Shakko (https://shakko.ru/1954078.html?fbclid=IwAR02L7Snxk0ANt198OkLxqyUvLD6glaQR6qzUWUXva0Nha8iTtpmjnxT_VI&from=sds) о картине Грёза, которая висит над столом у Мориарти в рассказе Конан-Дойла "Долина ужаса" (а возможно это была какая-то версимя "Девушки с ягненком"), не мог не подивиться сходству вкусов у великих преступников.
_________________________
* Олег Кноринг (1907-1968). «Подшефный ягненок колхоза «Гигант» Новосибирской области». Фото. Цветная литография. 1951(?). Отпечатана по спец. заказу в типографии газеты "Правда" (работа оплачивалась из личных средств Сталина). Рама деревянная, бронзированная. Хранится в Доме-музее И.В.Сталина «Дача “Волынское”» (закрыт для посещения). Первая публикация не выявлена. Позднее издана в виде почтовой открытки "Друзья" (Изд-во "Правда". М., 1954. 15х10,5 см // ГИМ - Музей В.И.Ленина. Фонд "Д". № 1011. Л. 13). О судьбе девочки с фотоснимка - В.Т.Яньшиной см.: http://1001.ru/arc/mk/issue915/