Труби, Гавриил
Труби, Гавриил
Дождь лил не переставая. Раскаты грома сотрясали небо.
Молнии сверкали, вызывая божественный трепет.
И явился посланник…
И звали его Гавриил.
Сначала понемногу показывал диким племенам, как найти воду, как хранить, чтобы не портилась. Как дезинфицировать, чтобы не болеть, как лепить кувшины и прочую кухонную утварь. Попутно понемногу шаманил, "вызывая" то дождь, то солнце, то разлив реки по весне. Не бегать же за мамонтами. А так всегда в тепле, все уважают. И накормят и напоят, ну и лучших женщин, конечно, как же без них.
Потом показал, как собирать дождевую воду, как пустить воду на поля, как сделать ирригацию. Строил каналы и водоёмы в Та-кемет, не все же пирамиды возводить, иногда хотелось и ванну принять, как семиту, а не жалкому грязнуле ассирийцу. Ну и женщины, конечно. Кто же не захочет утреннего омовения чистой водой из горных родников. В молоке-то оно конечно хорошо, но запах в купальнях, как на ферме. Да и прокисает быстро. И эти следы от ног по всему дому.
Особенно хорошо удались висячие сады в Вавилоне у царя Навуходоносора II, которые он заказал для своей жены Амитис. Так благодарил, так благодарил. Обещал сделать придворным архитектором, но постоянные войны, интриги. Как-то позабылось. Утешало одно, что денег таки отвалил, как полагалось, по весу. Ну и женщины, куда же без них.
Но все рукотворное не вечно. Как-то заигрался с учениками у устья реки, да и снесло ко всем чертям. Вечно вёлся на "а покажи, покажи, слабо, да, слабо". Долго переживал. Поклялся больше не поворачивать реки вспять.
С Римом и так все понятно. Молодая преуспевающая колония, основанная для Альба-Лонги амбициозным лидером Ромулюсом. Только жалко, что с Ремусом не сложилось, славный был мальчуган. Вечно носился по стройке, лез со своими советами, там не строй, сюда не клади. Ну и нарвался. Но зато посмертно город назвали в его честь. Мог бы гордиться. Жаль не дожил.
А уж в период расцвета оттянулся по полной. И тебе колёсные мельницы, и трубопровод, и винт этого эксгибициониста Архимеда. Думал, что если залез в ванну, кстати, не им придуманную и не им построенную, так уже можно по всему городу носиться и орать как прокажённый. Да ещё и без портков. Срамота да и только. Закон, понимаешь, какой-то придумал. Да мы и без вашей науки тут уже три тысячелетия обходимся, и ничего, как протекало, так и впредь будет. А что, надо же как-то на хлеб зарабатывать.
Зато зайдёшь в местную лавку, любо дорого смотреть. Хочешь, трубы деревянные, хочешь, глиняные гончарные. А вот, специально для тебя, хозяин, новинка сезона, труба металлическая, долговечная, тоненькая. Нет, не поржавеет, это наклёп санитарной инспекции, ты же знаешь, хозяин, какие они продажные. Коррупция. Ну, конечно немного дороже, зато на века, сыну оставишь. По рукам?
Венеция... Ух, молодцы эти венеты. Не пожадничали, раскошелились.
Но это, правда, было много позже, зато сохранилось до наших дней. Строил то на века. Все по чертежам, по смете, все в соответствии с прейскурантом. Вот только женщины, дьявольское отродье, все норовили помои, да в окно. Это ж надо так деградировать. А ведь предлагал, каждой хозяйке персональный слив. Прямо из кухни. Всего-то просил десять динариев. Копейки. Так нет, - "у нас свой водопровод, бесплатный". Гыы. Селюки. Все итальянская кровь. Цыгане, одно слово.
С трудом пережил шесть веков тьмы. Войны, разруха, тиф. Не до удобств. Инквизиция, костры.
Потом полегчало. Сначала Эпоха Возрождения, потом и вовсе промышленная революция. Все стали учёные, мальчики чистенькие, девочки в платьях. Кружавчики, подвязочки. А корсеты, а юбки. Сначала гамурра, потом вердугадо. Тут уж никак с немытыми руками. Стыдоба. Ну и я, тут как тут. Только скажи.
Да…
Поместье себе отгрохал, земельки прикупил. Мануфактуру организовал, чтоб, значит трубы тянуть, да лить. Слава на всю Европу. Ну и женщины, куда же без них.
Да…
Не то, что сейчас. Сотнями тон, все типовое, одинаковое.
- Дядя Гриша, ты закончил.
- А... Да, сынок. Принимай работу. Все сделал в лучшем виде. На века, сыну оставишь. По рукам?
И так изо дня в день, изо дня в день. На работу, как на праздник.
Лишь объявление в подъезде выдавало его древние корни: "Любые сантехнические работы. Звонить, спросить дядю Гришу". И поверху старческим неровным подчерком кто-то знающий написал, - "Спросить Гавриила". А ниже, юношеским размашистым, - "Труби, Гавриил, труби! Гыы."
Никто не срывал, а дядя Гриша не переклеивал. Кто же поверит. Двадцать первый век на дворе.
