Интервью с Лужковым
Бывший мэр Москвы рассказал о том, когда вернется в Россию, за кого будет голосовать, каким бизнесом собирается заняться в Великобритании и почему не хочет сравнивать себя с Ходорковским, хотя и сочувствует ему.
Лужков: Я не буду говорить о том, какие были вопросы, потому что это тайна следствия, которая мной должна поддерживаться и выполняться. Я был вызван в качестве свидетеля. Допрос касался конкретных вопросов, их было около десятка. Я на каждый вопрос дал, на мой взгляд, существенный, полный письменный ответ. Так что если говорить об атмосфере допроса, она была рабочей, можно сказать даже, взаимноуважительной. Это было бы правильно говорить об атмосфере допроса. Самое главное - мне вопросы были все понятны, я дал на них письменные ответы. Правда, мне непонятно было, об этом господин Резник высказался уже, интерпретация. Я бы сказал даже не интерпретация представителей правоохранительных органов, а несмотря на то, что интерпретация была сделана человеком с погонами, она была похожа на политическую интерпретацию. Меня она удивила, когда пресс-секретарь этого Следственного комитета, несмотря на абсолютно точные ответы, базирующиеся на законах - законах города, законах государственных, были даны эти ответы, эта пресс-секретарь сказала, что я давал какие-то ответы неконкретные, общими словами. Меня это сильно удивило, я считаю, так же как и господин Резник это оценил не совсем приличным со стороны этого пресс-секретаря Следственного комитета МВД. Это вообще вызов мой первый раз в жизни. За период больше, чем 75 лет, я первый раз был приглашен в качестве свидетеля. Следователь - женщина. Не знаю, как они распределили между собой, это дело Следственного комитета. Я могу сказать, что это грамотный следователь, все элементы делового плана и все элементы приличия с обеих сторон были соблюдены, я считаю, полностью.
Желнов: Говорили, что вас должен был допрашивать другой следователь, а эта женщина появилась неожиданно, она была не очень компетентна именно в теме Банка Москвы. Это правда?
Лужков: Это вопросы не ко мне. Что касается компетентности, то я здесь абсолютно исключаю. Она была абсолютно полностью в теме, я уж не знаю, какие перемены в тех следователях, которые или должны были вести, или вели, неведомо это мне, это не мой вопрос. Я пришел в Следственный комитет, и какой следователь будет со мной разговаривать - какое для меня имеет значение? Для меня имеют значение вопросы и способность ответить на эти вопросы. Следователь в компьютер заносила мои слова, потом из компьютера сделали хард-копии. Я посмотрел, подписал все листы этого протокола. Тем более, это не тома, может быть, 7-8 листов.
Желнов: 7-8 листов - это именно вашего допроса.
Лужков: Да.
Желнов: Не всего дела по Банку Москву.
Лужков: Я не знаю, там речь шла не о Банке Москвы, там речь шла о правительстве. Поскольку я дал подписку, я не могу говорить о предмете нашего разговора и тех вопросах, которые мне задавались.
Желнов: Вы говорите, что этот комментарий был политизированным. Кому эта политизация важна, как вам кажется?
Лужков: Нет ответа, разбирайтесь сами. Если человек говорит неправду, значит, эта неправда кому-то нужна.
Желнов: То есть они все-таки хотят сделать этот процесс политическим? Вам так кажется, да?
Лужков: Знаете, я думаю, что сам вызов в Следственный комитет, по моему мнению, не имел никаких оснований. Деловых оснований он не имел.
Желнов: Второй раз вас будут вызывать? На чем вы условились?
Лужков: Я дал подписку о том, что если у Следственного комитета возникнут какие-то дополнительные или уточняющие вопросы, хотя я дал исчерпывающие ответы, об этом очень правильно сказал адвокат Генри Резник, то я обязательно приду и снова буду участвовать в этом процессе. Несмотря даже на то, что я считаю, что по существу это пустое.
Желнов: Юрий Михайлович, а есть у вас внутренние опасения, что вас могут посадить, или это дело будет дальше как-то против вас раскручиваться? Либо вы уверены и не беспокоитесь?
Лужков: Опасения - это эмоции. У меня нет внутреннего опасения в том, что я делал все по закону. Поэтому я спокоен. Шел я в Следственный комитет, когда в прессе развернулась бешенная информация, тоже заинтересованная, политизированная о том, что: «Смотрите, Лужков находится за рубежом, он не приедет в Москву. Даже если и приедет в Москву, то он не придет на вызов Следственного комитета». Я сказал тогда: «Вы этого не дождетесь». Я считаю себя абсолютно правым с точки зрения своих действий, они были абсолютно законны, я не дам вам, тем разводчикам, которые хотели бы, чтобы я не пришел. Вот что интересно, есть определенные силы, структуры, которые очень хотели бы, чтобы я не пришел. Так вот я не дал им этого шанса. Несмотря на то, что я не получал официально в руки вызова, зная о дате и времени, которое мне сообщили адвокаты, я приехал на допрос и участвовал в этом славном мероприятии.
Желнов: А что это за структуры, которые хотели бы, чтобы вы не пришли?
Лужков: Догадывайтесь сами.
Желнов: Ну хотя бы ориентир укажите.
Лужков: Ну скажите, вы мальчик из детского церковного хора?
Желнов: Нет.
Лужков: Тогда нечего спрашивать об этом.
Желнов: А для чего они хотели, чтобы вы не пришли? Чтобы вас тем самым скомпрометировать?
Лужков: Ну конечно. Представляете себе, приглашается человек, он не приходит. Значит, виноват. Даже если у него есть основания не прийти, уже можно начинать пропаганду того: не пришел, значит, почувствовал за собой вину. А я не дал этим структурам такого шанса - говорить в таком плане, говорить в такой плоскости.
Желнов: Юрий Михайлович, а есть обратное мнение: что наоборот, вы пришли, потому что есть некоторые гарантии, договоренности между вами и Путиным, что все будет нормально, и дело против вас не будет заходить в какую-то плоскость Ходорковского или других гонцов.
Лужков: Поясняю: никаких договоренностей ни с кем по поводу каких-то гарантий у меня не было, никаких встреч ни на каком уровне с теми, кто ведет эту политическую линию, у меня не было. Так что домыслы ваши о том, что я шел, будучи уверенным, что со мной ничего не сделают, о каких-то договоренностях, не соответствуют действительности. Никаких не было договоренностей. Я вообще не думаю, что если власть уважает себя, она должна сопровождать такие мероприятия какими-то договоренностями. Я был уверен в своей правоте, поэтому пришел.
Желнов: То есть вы максимально обнажены, получается, ничем не защищены, кроме убежденности?
Лужков: Я уже 20 лет обнажен. Единственное, может быть, еще трусики не осталось снять.
Желнов: Вы можете подтвердить, что ваш сын Александр продал свою долю бизнеса компаниям, входящим в группу News Outdoor?
Лужков: Отвечаю: в бизнесе своей жены абсолютно не копенгаген, равным образом, как и в бизнесе своего сына - и того, и другого. Я им всем говорю: «Действуйте самостоятельно». У меня была работа увлекательная, работа, которая требовала 24 часа в сутки, я ее выполнял. Оценки я получил: от москвичей одни, от власти - другие. Мне не досуг было, да и сейчас я не очень погружен в дела своих родственников. Я занимаюсь своим делом. Мне предложили продать лицензию на мой патент по производству суперкомпоста и по производству пивоконтейнеров в Германию. Это интересно, я всю жизнь занимался наукой, и мне это предельно интересно. Остальное мало интересует меня. Я всем своим детям, а сейчас уже и внуки подрастают, и внукам тоже говорю: «Делайте свои ошибки, занимайтесь самостоятельно. Если вы ошибку сделали, вам не на кого пенять. А если вы не делаете ошибки, вы быстро станете деловыми людьми».
Желнов: Опасаетесь за родных? Вы же не можете не испытывать каких-то эмоций по поводу того, что против вас происходит, то, что мы видим на федеральных каналах? Есть ли какие-то тревоги внутренние?
Лужков: Нет. Мы - честные люди.
Желнов: Вы же знаете, в нашей стране и честных могут посадить.
Лужков: Знаете, что? Я вам могу сказать так: все то, что вы сказали, я вынужден подтвердить, но когда есть внутренняя уверенность в своей чистоплотности, ничего не страшно. По крайней мере, для меня. Я думаю, что и жена моя тоже испытывает точно такие же чувства и точно такие же реализует принципы жизни.
Желнов: То есть вы уверены в правомерности российского законодательства?
Лужков: Абсолютно. Правомерность российского законодательства? Я не знаю, о каком законодательстве вы говорите. У нас был в законодательстве лесной кодекс. Горели леса. Так что насчет российского законодательства давайте мы будем поосторожнее говорить, о его однозначности. Кстати говоря, русский язык - богатый, могучий, разнообразный - усложняет точность российского законодательства, а еще точность российского законодательства усложняется теми, кто реализует принципы, которые связаны с операциями с деньгами, а не с реальной экономикой. А как законы в руках разного рода политических деятелей выкручиваются, мы тоже видели. Здесь, наверное, не все так однозначно, не все так просто.
Желнов: Против вас они могут выкрутиться таким же образом, как они выкрутились против Ходорковского, например?
Лужков: Я думаю, что если говорить по Ходорковскому, то у меня впечатление по поводу суда над ним за то, что украл 285 млн. тонн нефти, по памяти говорю, как у человека-хозяйственника, весьма и весьма сложное, критическое отношение к справедливости суда. Поэтому сравнивать я бы не стал ситуацию с мэром Москвы и Ходорковским. Я говорю о другом. Понимаете, должны быть в любом деле основания, основания должны быть еще и приняты обществом, основания должны соответствовать закону. Так вот я абсолютно спокойно перед вызовом в суд провел ночь, спокойно спал, руки у меня не дрожали, голос тоже не срывался. Я абсолютно спокойно иду на любые контакты с правоохранительной системой и защищаю свою честь и достоинство. И думаю, что в дальнейшем у меня это получится. А что будет делать правоохранительная система по каким-то командам - посмотрим. Еще одна несправедливость будет. Сколько у нас было в нашей стране, богатой историей на несправедливости? Будет еще одна несправедливость, которая не поддержана будет народом.
Желнов: Вы допускаете такую несправедливость?
Лужков: Я вообще инженер, я изучал математическую статистику, я изучал теорию вероятности. Нужно сказать, что особенно в нашей сверхдемократической стране все может быть.
Желнов: Резник говорил о том, что не исключено, что вы станете сенатором. Это была шутка все-таки?
Лужков: Я не слышал об этом ничего. Думаю, что сейчас при таком отношении власти ко мне, оно является полярным по отношению к тому, как ко мне относятся москвичи - да и не только москвичи, где бы я ни был в России, за рубежом, повторяю, прекрасные отношения - так вот при таком отношении ко мне власти это, мне кажется, исключено. Я не могу представить себе повторить подвиг питерского губернатора.
Желнов: Юрий Михайлович, но говорят, что Путин, тем не менее, хорошо к вам продолжает относиться. Вы слышали об этом?
Лужков: Я с ним не встречался и эти вопросы мы таким образом с ним не обсуждали. А что говорят - говорят многое правильно, может быть, что-то и придумано, у нас это умеют. СМИ - народ у нас творческий. Я с Владимиром Владимировичем не встречался, я к нему отношусь уважительно, он за 8 лет своей работы в государстве российском, начиная с 2000 года, показал свои способности. Для меня это самое важное.
Желнов: Ну и говорят, что он из тех, кто был в его команде, он не сдает, не предает. Вы, наверное, слышали тоже об этом.
Лужков: Ну да. Это хорошее качество. Я тоже не предаю ни членов команды, ни свои принципы. Не предал свое уважительное отношение к сегодняшнему премьеру.
Желнов: Когда вы в следующий раз в Москве появитесь?
Лужков: 4 декабря.
Желнов: Вы будете один, по-прежнему без жены? Вы ей рекомендуете все также оставаться за границей пока?
Лужков: Нет комментариев. Эти вопросы будет решать моя супруга. Я возвращаюсь 4 декабря для участия в выборах.
Желнов: Вы уже определились, за кого будете голосовать?
Лужков: Определился.
Желнов: За кого же?
Лужков: Не за «Единую Россию». Это естественно. Я сам подал заявление, вышел из высшего руководства «Единой России», вышел из партии. Здесь последовательность даже и логика. Восстали бы, если бы я сказал, что я буду голосовать за «Единую Россию». А за кого я буду голосовать - оставьте мне мою тайну для того, чтобы право тайны выборов осталось за любым нашим гражданином, который решил участвовать в этих выборах.
Желнов: Вы будете голосовать на своем участке, к которому вы прикреплены?
Лужков: Конечно.
Желнов: Это Крылатское, насколько я помню.
Лужков: Нет, это не Крылатское. Я живу в центре, я живу на Тверской-Ямской.
Желнов: Если примет все резкий негативный характер в вашем деле, вы будете готовы рассказать многое из того, что вы знаете, но не можете сейчас говорить о власти, о людях при власти? Ведь понятно, что вы обладаете большой информацией. Вы будете готовы тогда сделать ответный шаг и что-то предъявить власти?
Лужков: Вы задаете странные вопросы. Во-первых, я - человек открытый. Это все видят. Может быть, это и помогает мне в том отношении, которое ко мне продолжают питать москвичи. Не власть, а москвичи. Это первое. Второе - я никогда не позволю себе переступить через те нормы этики и порядочности, независимо от того, какие козни по отношению ко мне власти могут затевать. Никогда этого не будет. Я никогда не буду даже какой-то слабой копией тех людей, которые находились рядом с президентом Ельциным и потом его обливали грязью. Чего не будет, того не будет.
источник
Лужков: Я не буду говорить о том, какие были вопросы, потому что это тайна следствия, которая мной должна поддерживаться и выполняться. Я был вызван в качестве свидетеля. Допрос касался конкретных вопросов, их было около десятка. Я на каждый вопрос дал, на мой взгляд, существенный, полный письменный ответ. Так что если говорить об атмосфере допроса, она была рабочей, можно сказать даже, взаимноуважительной. Это было бы правильно говорить об атмосфере допроса. Самое главное - мне вопросы были все понятны, я дал на них письменные ответы. Правда, мне непонятно было, об этом господин Резник высказался уже, интерпретация. Я бы сказал даже не интерпретация представителей правоохранительных органов, а несмотря на то, что интерпретация была сделана человеком с погонами, она была похожа на политическую интерпретацию. Меня она удивила, когда пресс-секретарь этого Следственного комитета, несмотря на абсолютно точные ответы, базирующиеся на законах - законах города, законах государственных, были даны эти ответы, эта пресс-секретарь сказала, что я давал какие-то ответы неконкретные, общими словами. Меня это сильно удивило, я считаю, так же как и господин Резник это оценил не совсем приличным со стороны этого пресс-секретаря Следственного комитета МВД. Это вообще вызов мой первый раз в жизни. За период больше, чем 75 лет, я первый раз был приглашен в качестве свидетеля. Следователь - женщина. Не знаю, как они распределили между собой, это дело Следственного комитета. Я могу сказать, что это грамотный следователь, все элементы делового плана и все элементы приличия с обеих сторон были соблюдены, я считаю, полностью.
Желнов: Говорили, что вас должен был допрашивать другой следователь, а эта женщина появилась неожиданно, она была не очень компетентна именно в теме Банка Москвы. Это правда?
Лужков: Это вопросы не ко мне. Что касается компетентности, то я здесь абсолютно исключаю. Она была абсолютно полностью в теме, я уж не знаю, какие перемены в тех следователях, которые или должны были вести, или вели, неведомо это мне, это не мой вопрос. Я пришел в Следственный комитет, и какой следователь будет со мной разговаривать - какое для меня имеет значение? Для меня имеют значение вопросы и способность ответить на эти вопросы. Следователь в компьютер заносила мои слова, потом из компьютера сделали хард-копии. Я посмотрел, подписал все листы этого протокола. Тем более, это не тома, может быть, 7-8 листов.
Желнов: 7-8 листов - это именно вашего допроса.
Лужков: Да.
Желнов: Не всего дела по Банку Москву.
Лужков: Я не знаю, там речь шла не о Банке Москвы, там речь шла о правительстве. Поскольку я дал подписку, я не могу говорить о предмете нашего разговора и тех вопросах, которые мне задавались.
Желнов: Вы говорите, что этот комментарий был политизированным. Кому эта политизация важна, как вам кажется?
Лужков: Нет ответа, разбирайтесь сами. Если человек говорит неправду, значит, эта неправда кому-то нужна.
Желнов: То есть они все-таки хотят сделать этот процесс политическим? Вам так кажется, да?
Лужков: Знаете, я думаю, что сам вызов в Следственный комитет, по моему мнению, не имел никаких оснований. Деловых оснований он не имел.
Желнов: Второй раз вас будут вызывать? На чем вы условились?
Лужков: Я дал подписку о том, что если у Следственного комитета возникнут какие-то дополнительные или уточняющие вопросы, хотя я дал исчерпывающие ответы, об этом очень правильно сказал адвокат Генри Резник, то я обязательно приду и снова буду участвовать в этом процессе. Несмотря даже на то, что я считаю, что по существу это пустое.
Желнов: Юрий Михайлович, а есть у вас внутренние опасения, что вас могут посадить, или это дело будет дальше как-то против вас раскручиваться? Либо вы уверены и не беспокоитесь?
Лужков: Опасения - это эмоции. У меня нет внутреннего опасения в том, что я делал все по закону. Поэтому я спокоен. Шел я в Следственный комитет, когда в прессе развернулась бешенная информация, тоже заинтересованная, политизированная о том, что: «Смотрите, Лужков находится за рубежом, он не приедет в Москву. Даже если и приедет в Москву, то он не придет на вызов Следственного комитета». Я сказал тогда: «Вы этого не дождетесь». Я считаю себя абсолютно правым с точки зрения своих действий, они были абсолютно законны, я не дам вам, тем разводчикам, которые хотели бы, чтобы я не пришел. Вот что интересно, есть определенные силы, структуры, которые очень хотели бы, чтобы я не пришел. Так вот я не дал им этого шанса. Несмотря на то, что я не получал официально в руки вызова, зная о дате и времени, которое мне сообщили адвокаты, я приехал на допрос и участвовал в этом славном мероприятии.
Желнов: А что это за структуры, которые хотели бы, чтобы вы не пришли?
Лужков: Догадывайтесь сами.
Желнов: Ну хотя бы ориентир укажите.
Лужков: Ну скажите, вы мальчик из детского церковного хора?
Желнов: Нет.
Лужков: Тогда нечего спрашивать об этом.
Желнов: А для чего они хотели, чтобы вы не пришли? Чтобы вас тем самым скомпрометировать?
Лужков: Ну конечно. Представляете себе, приглашается человек, он не приходит. Значит, виноват. Даже если у него есть основания не прийти, уже можно начинать пропаганду того: не пришел, значит, почувствовал за собой вину. А я не дал этим структурам такого шанса - говорить в таком плане, говорить в такой плоскости.
Желнов: Юрий Михайлович, а есть обратное мнение: что наоборот, вы пришли, потому что есть некоторые гарантии, договоренности между вами и Путиным, что все будет нормально, и дело против вас не будет заходить в какую-то плоскость Ходорковского или других гонцов.
Лужков: Поясняю: никаких договоренностей ни с кем по поводу каких-то гарантий у меня не было, никаких встреч ни на каком уровне с теми, кто ведет эту политическую линию, у меня не было. Так что домыслы ваши о том, что я шел, будучи уверенным, что со мной ничего не сделают, о каких-то договоренностях, не соответствуют действительности. Никаких не было договоренностей. Я вообще не думаю, что если власть уважает себя, она должна сопровождать такие мероприятия какими-то договоренностями. Я был уверен в своей правоте, поэтому пришел.
Желнов: То есть вы максимально обнажены, получается, ничем не защищены, кроме убежденности?
Лужков: Я уже 20 лет обнажен. Единственное, может быть, еще трусики не осталось снять.
Желнов: Вы можете подтвердить, что ваш сын Александр продал свою долю бизнеса компаниям, входящим в группу News Outdoor?
Лужков: Отвечаю: в бизнесе своей жены абсолютно не копенгаген, равным образом, как и в бизнесе своего сына - и того, и другого. Я им всем говорю: «Действуйте самостоятельно». У меня была работа увлекательная, работа, которая требовала 24 часа в сутки, я ее выполнял. Оценки я получил: от москвичей одни, от власти - другие. Мне не досуг было, да и сейчас я не очень погружен в дела своих родственников. Я занимаюсь своим делом. Мне предложили продать лицензию на мой патент по производству суперкомпоста и по производству пивоконтейнеров в Германию. Это интересно, я всю жизнь занимался наукой, и мне это предельно интересно. Остальное мало интересует меня. Я всем своим детям, а сейчас уже и внуки подрастают, и внукам тоже говорю: «Делайте свои ошибки, занимайтесь самостоятельно. Если вы ошибку сделали, вам не на кого пенять. А если вы не делаете ошибки, вы быстро станете деловыми людьми».
Желнов: Опасаетесь за родных? Вы же не можете не испытывать каких-то эмоций по поводу того, что против вас происходит, то, что мы видим на федеральных каналах? Есть ли какие-то тревоги внутренние?
Лужков: Нет. Мы - честные люди.
Желнов: Вы же знаете, в нашей стране и честных могут посадить.
Лужков: Знаете, что? Я вам могу сказать так: все то, что вы сказали, я вынужден подтвердить, но когда есть внутренняя уверенность в своей чистоплотности, ничего не страшно. По крайней мере, для меня. Я думаю, что и жена моя тоже испытывает точно такие же чувства и точно такие же реализует принципы жизни.
Желнов: То есть вы уверены в правомерности российского законодательства?
Лужков: Абсолютно. Правомерность российского законодательства? Я не знаю, о каком законодательстве вы говорите. У нас был в законодательстве лесной кодекс. Горели леса. Так что насчет российского законодательства давайте мы будем поосторожнее говорить, о его однозначности. Кстати говоря, русский язык - богатый, могучий, разнообразный - усложняет точность российского законодательства, а еще точность российского законодательства усложняется теми, кто реализует принципы, которые связаны с операциями с деньгами, а не с реальной экономикой. А как законы в руках разного рода политических деятелей выкручиваются, мы тоже видели. Здесь, наверное, не все так однозначно, не все так просто.
Желнов: Против вас они могут выкрутиться таким же образом, как они выкрутились против Ходорковского, например?
Лужков: Я думаю, что если говорить по Ходорковскому, то у меня впечатление по поводу суда над ним за то, что украл 285 млн. тонн нефти, по памяти говорю, как у человека-хозяйственника, весьма и весьма сложное, критическое отношение к справедливости суда. Поэтому сравнивать я бы не стал ситуацию с мэром Москвы и Ходорковским. Я говорю о другом. Понимаете, должны быть в любом деле основания, основания должны быть еще и приняты обществом, основания должны соответствовать закону. Так вот я абсолютно спокойно перед вызовом в суд провел ночь, спокойно спал, руки у меня не дрожали, голос тоже не срывался. Я абсолютно спокойно иду на любые контакты с правоохранительной системой и защищаю свою честь и достоинство. И думаю, что в дальнейшем у меня это получится. А что будет делать правоохранительная система по каким-то командам - посмотрим. Еще одна несправедливость будет. Сколько у нас было в нашей стране, богатой историей на несправедливости? Будет еще одна несправедливость, которая не поддержана будет народом.
Желнов: Вы допускаете такую несправедливость?
Лужков: Я вообще инженер, я изучал математическую статистику, я изучал теорию вероятности. Нужно сказать, что особенно в нашей сверхдемократической стране все может быть.
Желнов: Резник говорил о том, что не исключено, что вы станете сенатором. Это была шутка все-таки?
Лужков: Я не слышал об этом ничего. Думаю, что сейчас при таком отношении власти ко мне, оно является полярным по отношению к тому, как ко мне относятся москвичи - да и не только москвичи, где бы я ни был в России, за рубежом, повторяю, прекрасные отношения - так вот при таком отношении ко мне власти это, мне кажется, исключено. Я не могу представить себе повторить подвиг питерского губернатора.
Желнов: Юрий Михайлович, но говорят, что Путин, тем не менее, хорошо к вам продолжает относиться. Вы слышали об этом?
Лужков: Я с ним не встречался и эти вопросы мы таким образом с ним не обсуждали. А что говорят - говорят многое правильно, может быть, что-то и придумано, у нас это умеют. СМИ - народ у нас творческий. Я с Владимиром Владимировичем не встречался, я к нему отношусь уважительно, он за 8 лет своей работы в государстве российском, начиная с 2000 года, показал свои способности. Для меня это самое важное.
Желнов: Ну и говорят, что он из тех, кто был в его команде, он не сдает, не предает. Вы, наверное, слышали тоже об этом.
Лужков: Ну да. Это хорошее качество. Я тоже не предаю ни членов команды, ни свои принципы. Не предал свое уважительное отношение к сегодняшнему премьеру.
Желнов: Когда вы в следующий раз в Москве появитесь?
Лужков: 4 декабря.
Желнов: Вы будете один, по-прежнему без жены? Вы ей рекомендуете все также оставаться за границей пока?
Лужков: Нет комментариев. Эти вопросы будет решать моя супруга. Я возвращаюсь 4 декабря для участия в выборах.
Желнов: Вы уже определились, за кого будете голосовать?
Лужков: Определился.
Желнов: За кого же?
Лужков: Не за «Единую Россию». Это естественно. Я сам подал заявление, вышел из высшего руководства «Единой России», вышел из партии. Здесь последовательность даже и логика. Восстали бы, если бы я сказал, что я буду голосовать за «Единую Россию». А за кого я буду голосовать - оставьте мне мою тайну для того, чтобы право тайны выборов осталось за любым нашим гражданином, который решил участвовать в этих выборах.
Желнов: Вы будете голосовать на своем участке, к которому вы прикреплены?
Лужков: Конечно.
Желнов: Это Крылатское, насколько я помню.
Лужков: Нет, это не Крылатское. Я живу в центре, я живу на Тверской-Ямской.
Желнов: Если примет все резкий негативный характер в вашем деле, вы будете готовы рассказать многое из того, что вы знаете, но не можете сейчас говорить о власти, о людях при власти? Ведь понятно, что вы обладаете большой информацией. Вы будете готовы тогда сделать ответный шаг и что-то предъявить власти?
Лужков: Вы задаете странные вопросы. Во-первых, я - человек открытый. Это все видят. Может быть, это и помогает мне в том отношении, которое ко мне продолжают питать москвичи. Не власть, а москвичи. Это первое. Второе - я никогда не позволю себе переступить через те нормы этики и порядочности, независимо от того, какие козни по отношению ко мне власти могут затевать. Никогда этого не будет. Я никогда не буду даже какой-то слабой копией тех людей, которые находились рядом с президентом Ельциным и потом его обливали грязью. Чего не будет, того не будет.
источник