Ананасная вода для прекрасной дамы
Люблю Пелевина не только за отличные книги, но и за то, что кроме цитат (этим занимаются, кажется, все, в т.ч. и я) из его произведений всегда можно вынести что-то доброе, вечное, светлое и филологическое. Например, вот такие вот потрясающие слова:
хмуровато-небритый
джиноквас
бессознание
демоны макробрамфатур
зареверберировало
И цитаты из разряда "к размышлению":
Короче, с техникой никаких проблем. Проблема встает в точности такая же, как с современной музыкой - что с помощью всей этой техники слушать.
Реальность - это пластилин с
изюмом. Человек давит пальцами на
возникающую перед ним пластилиновую
картинку под названием «мир», чтобы
выковырять для себя несколько вкусных
крошек, а на этой картинке рушатся
башни, тонут корабли, гибнут империи и
цивилизации. Но это, как правило, видят
уже другие.
И вот что я постиг в своей ванне - человека нельзя ни в чем обвинять. Ибо если мы начнем искать его с помощью самого яркого фонаря, мы поймем, что никакой отдельной личности нет, а есть просто элемент на множестве
пластилиновых картинок, измятых пальцами других любителей изюма, которых перед этим так же мяли третьи, и так от начала времен - и в результате все вокруг стало именно тем, чем стало. И чем оно сделается потом, зависит от того как его будем мять мы с вами. А про свои планы на этот счет вы знаете намного лучше меня. Вот именно поэтому я такой пессимист.
А это ведь еще самый розовый взгляд на вещи. Я не говорю, что кроме изюма в этом пластилине полно иголок, да и сам он часто бывает похож на совсем другую субстанцию.
И говорит, и слышит в этом мире только Бог.
Иногда работающие со мной американцы просят рассказать им о божественном - как надо правильно поклоняться, «worship». Далось им это «поклоняться». Я обычно отшучиваюсь. А если уж очень достанут, говорю, что Бог таки не хочет, чтобы мы ему поклонялись во мраке соборов. Он хочет, чтобы мы путешествовали во всякие интересные места, любили друг друга и считали звезды в ночном небе, а потом скорей возвращались к нему - для того он нас и создал. Не то чтобы я действительно так думал, но именно это они хотят услышать, а рынок есть рынок.
Випассаной я занимаюсь для души, и на этом пути ни разу не встретил ни Бога , ни черта. Что, безусловно, радует, поскольку такого добра мне хватает и на работе.
Никто не знает, где могила Савелия Скотенкова.
На его малой родине, в деревеньке Улемы ( бывш. Уломы ), что верстах в трех от Орла, стоит среди кустов сирени устроенный на деньги зажиточного чеченца-односельчанина памятник - небольшой и по- деревенски скромный.
Эмпирическое правило буравчика...[состоит в том, что] любая либеральная экономическая реформа в России имеет своим предельным конечным результатом появление нового сверхбогатого еврея в Лондоне.
Вот перед нами два предложения, строго и точно описывающие эмпирическую реальность:
Человек мыслит.
Машина жужжит.
Теперь мы делаем простейшую операцию - меняем местами подлежащие. У нас получились два других предложения: „человек жужжит“ и „машина мыслит“.
Раньше никакой мыслящей машины не было. Сейчас она как бы есть. Именно этот простой фокус и лежит в фундаменте всей истории человечества, безумно разгоняющейся со времен неолита. Сначала человек с помощью слов описывает то, что есть. Затем он меняет порядки слов в предложениях и получает описание того, чего нет. А потом он пробует это сделать. Так появляется „воздушный корабль “, „подводная лодка“, „конституционная монархия“ и „анальный секс“.
Опубликовано с m.livejournal.com.
хмуровато-небритый
джиноквас
бессознание
демоны макробрамфатур
зареверберировало
И цитаты из разряда "к размышлению":
Короче, с техникой никаких проблем. Проблема встает в точности такая же, как с современной музыкой - что с помощью всей этой техники слушать.
Реальность - это пластилин с
изюмом. Человек давит пальцами на
возникающую перед ним пластилиновую
картинку под названием «мир», чтобы
выковырять для себя несколько вкусных
крошек, а на этой картинке рушатся
башни, тонут корабли, гибнут империи и
цивилизации. Но это, как правило, видят
уже другие.
И вот что я постиг в своей ванне - человека нельзя ни в чем обвинять. Ибо если мы начнем искать его с помощью самого яркого фонаря, мы поймем, что никакой отдельной личности нет, а есть просто элемент на множестве
пластилиновых картинок, измятых пальцами других любителей изюма, которых перед этим так же мяли третьи, и так от начала времен - и в результате все вокруг стало именно тем, чем стало. И чем оно сделается потом, зависит от того как его будем мять мы с вами. А про свои планы на этот счет вы знаете намного лучше меня. Вот именно поэтому я такой пессимист.
А это ведь еще самый розовый взгляд на вещи. Я не говорю, что кроме изюма в этом пластилине полно иголок, да и сам он часто бывает похож на совсем другую субстанцию.
И говорит, и слышит в этом мире только Бог.
Иногда работающие со мной американцы просят рассказать им о божественном - как надо правильно поклоняться, «worship». Далось им это «поклоняться». Я обычно отшучиваюсь. А если уж очень достанут, говорю, что Бог таки не хочет, чтобы мы ему поклонялись во мраке соборов. Он хочет, чтобы мы путешествовали во всякие интересные места, любили друг друга и считали звезды в ночном небе, а потом скорей возвращались к нему - для того он нас и создал. Не то чтобы я действительно так думал, но именно это они хотят услышать, а рынок есть рынок.
Випассаной я занимаюсь для души, и на этом пути ни разу не встретил ни Бога , ни черта. Что, безусловно, радует, поскольку такого добра мне хватает и на работе.
Никто не знает, где могила Савелия Скотенкова.
На его малой родине, в деревеньке Улемы ( бывш. Уломы ), что верстах в трех от Орла, стоит среди кустов сирени устроенный на деньги зажиточного чеченца-односельчанина памятник - небольшой и по- деревенски скромный.
Эмпирическое правило буравчика...[состоит в том, что] любая либеральная экономическая реформа в России имеет своим предельным конечным результатом появление нового сверхбогатого еврея в Лондоне.
Вот перед нами два предложения, строго и точно описывающие эмпирическую реальность:
Человек мыслит.
Машина жужжит.
Теперь мы делаем простейшую операцию - меняем местами подлежащие. У нас получились два других предложения: „человек жужжит“ и „машина мыслит“.
Раньше никакой мыслящей машины не было. Сейчас она как бы есть. Именно этот простой фокус и лежит в фундаменте всей истории человечества, безумно разгоняющейся со времен неолита. Сначала человек с помощью слов описывает то, что есть. Затем он меняет порядки слов в предложениях и получает описание того, чего нет. А потом он пробует это сделать. Так появляется „воздушный корабль “, „подводная лодка“, „конституционная монархия“ и „анальный секс“.
Опубликовано с m.livejournal.com.