Английский язык, с одной стороны, не
китайский - там от высоты тона не зависит смысл.
С другой стороны, там от высоты тона зависят намного более важные невербальные нюансы.
Плюс эти адские, меняющие значения слов переменные длины гласных и обертона согласных.
Чтобы говорить на английском и быть понятым, нужен совсем другой уровень контроля над своим рече-артикуляционным аппаратом - который у всех англоговорящих людей развивается с самого детства.
Поэтому подавляющее большинство известных вокалистов - из англоговорящих стран.
Поэтому же все британские младенцы, орущие в кафе, всегда орут в ритме и тональности играющей фоном музыки (вы прислушайтесь как-нибудь). Если не попадает - то стопудово не местный (и это сразу видно).
Ехали вчера совсем вечером домой в такси.
В такси работало радио.
По радио интеллигентный женский голос, хриплый, как будто рыдал три ночи подряд, говорил про Трампа. «Я до сих пор в шоке. Я вообще не понимаю, как такое могло произойти. Это вообще реально? Это на самом деле?»
Снисходительно-насмешливо-снобский голос ведущего (такой Джек Лукас из «Короля-Рыбака» - «Моя биография будет называться просто - «Джек»...») отвечал - «А вы слышали, что некоторые ученые полагают, что наш мир - это одна большая голограмма?»
И эфир заполняла неловкая пауза потрясения этой новой идеей.
Чтение в детстве тонн переведенной британо-американской фантастики сыграло интересную шутку с сознанием.
По-видимому, авторы оставляли намного больше реализма в своих книгах, чем принято считать. Но мы-то этого не знали, и читая, считали, что фантастика и будущее там - абсолютно все, включая манеру людей говорить и действовать.
Теперь я постоянно чувствую себя проснувшимся внутри ожившей книги Каттнера. Или иногда - Брэдбери.
Суббота.
Утро.
Редкие минуты встречи со «здесь и сейчас».
С другой стороны, там от высоты тона зависят намного более важные невербальные нюансы.
Плюс эти адские, меняющие значения слов переменные длины гласных и обертона согласных.
Чтобы говорить на английском и быть понятым, нужен совсем другой уровень контроля над своим рече-артикуляционным аппаратом - который у всех англоговорящих людей развивается с самого детства.
Поэтому подавляющее большинство известных вокалистов - из англоговорящих стран.
Поэтому же все британские младенцы, орущие в кафе, всегда орут в ритме и тональности играющей фоном музыки (вы прислушайтесь как-нибудь). Если не попадает - то стопудово не местный (и это сразу видно).
Ехали вчера совсем вечером домой в такси.
В такси работало радио.
По радио интеллигентный женский голос, хриплый, как будто рыдал три ночи подряд, говорил про Трампа. «Я до сих пор в шоке. Я вообще не понимаю, как такое могло произойти. Это вообще реально? Это на самом деле?»
Снисходительно-насмешливо-снобский голос ведущего (такой Джек Лукас из «Короля-Рыбака» - «Моя биография будет называться просто - «Джек»...») отвечал - «А вы слышали, что некоторые ученые полагают, что наш мир - это одна большая голограмма?»
И эфир заполняла неловкая пауза потрясения этой новой идеей.
Чтение в детстве тонн переведенной британо-американской фантастики сыграло интересную шутку с сознанием.
По-видимому, авторы оставляли намного больше реализма в своих книгах, чем принято считать. Но мы-то этого не знали, и читая, считали, что фантастика и будущее там - абсолютно все, включая манеру людей говорить и действовать.
Теперь я постоянно чувствую себя проснувшимся внутри ожившей книги Каттнера. Или иногда - Брэдбери.
Суббота.
Утро.
Редкие минуты встречи со «здесь и сейчас».