Как-то вот так.
Иногда происходят такие моменты, когда свое одиночество осознается отчетливее даже, чем границы собственного тела. Когда нестерпимо нужен кто-то близкий-близкий и родной совершенно, чтобы просто уткнуться в него носом и знать - вот это мой нос, а это его плечо. Это его руки, а это мои волосы, спина, мои глаза - чьи-то родные губы. И между ними нет границы. Ты продолжаешься в ком-то правда важном, за границей твоего существования тёплое и живое, а не эта оглушительная тишина, проволочная нелюбимость, инопланетность, никакого беспочвенного страха.
Но в такие моменты, как правило, я одна. И кого же винить, что накрыло в самый неподходящий момент - в маршрутке, в которую села по ошибке, в пустой квартире, которую иначе как кладовкой, у меня язык не поворачивается назвать; на кого, кроме мироустройства, с этими его пространством и временем, пенять, что половина добрая самых моих раскиданы по стране. Все понятно же - так получилось. Когда-то видимо, при задумывании меня как феномена.
Да только после таких вот ночей как эта, на слова: "Я с тобой", устало киваешь и вежливо улыбаешься, думая: "Спасибо, я знаю. Ты не виноват. Я тебе не верю". Потому что когда плохо, со мной только клавиатура, моя вечная, неисчерпаемая воля, отчаянная молодость и плотное, густое и маркое одиночество. Не прикасайтесь тогда - след потом не отстирается.
Смотрю на себя в зеркало и от собственной красоты плакать хочется, ведь кто б ещё знал, какая она пустоцветная. Встретила такое определение у Толстого в "Войне и мире", он Соню так описывал. И даже в пятнадцать поразило. А сейчас сосет и корёжит от того, что ну вот зачем она нужна, если я её даже подарить не могу никому. Если нельзя наслаждаться просто тем, как он любуется мною, не думая о том, чем вместо тепла и ласки отливали его глаза, знай он обо всех моих неврозах. Меня сейчас учить столькому надо - как себя прощать, как принимать тепло, не спеша лихорадочно в десятки раз больше отдать - как смириться наконец с тем, что кто-то хочет просто сделать ДЛЯ МЕНЯ. БЕЗВОЗМЕЗДНО. Даром, то есть. Да только адское желание должно быть для этого у наставника, стоическое терпение и любить меня ещё надо так, как никто пока не умел.
Простите мне эту писанину, пожалуйста. Я просто устала сильно, а возможности уехать куда-то нет пока. Куда-то спряталась идеология стёба вечного, и всё каким-то серьёзным кажется, как будто и значит моё нелепое существование что-то, и хожу мясом каким-то вывернутая, всеми тонкими мембранами наружу. Излишняя трагичность русской женщины - штука крайне пакостная, а вам ещё и рассказчик достался с, прости господи, тонкой душевной организацией. Сочувствую вам, если читать не бросили до этого места.
Разгребусь сейчас немножко со временем, работой, делами и обязательствами - и уеду, немного отдохну от себя и вам дам передышку. И вернусь молодой, тонкой-звонкой, с фарфоровым скелетом и цветом кожи. И будет вам куча остроумных гадостей про одногруппников и людей с улицы, неизбывно идиотическое, а иногда - лучшее в мире начальство, много рассказов про лучших в мире друзей (потому что они действительно такие), которых бужу посреди ночи или рано утром очередной смс с концептом сознания. И может, вы решите не удалять меня из контактов в мобиле и френдов в жж.
А я, может, попробую забыть, как мечтается сдохнуть немедленно. Ну или о том, как это самое "дохнется" - медленно, но постоянно.
Но в такие моменты, как правило, я одна. И кого же винить, что накрыло в самый неподходящий момент - в маршрутке, в которую села по ошибке, в пустой квартире, которую иначе как кладовкой, у меня язык не поворачивается назвать; на кого, кроме мироустройства, с этими его пространством и временем, пенять, что половина добрая самых моих раскиданы по стране. Все понятно же - так получилось. Когда-то видимо, при задумывании меня как феномена.
Да только после таких вот ночей как эта, на слова: "Я с тобой", устало киваешь и вежливо улыбаешься, думая: "Спасибо, я знаю. Ты не виноват. Я тебе не верю". Потому что когда плохо, со мной только клавиатура, моя вечная, неисчерпаемая воля, отчаянная молодость и плотное, густое и маркое одиночество. Не прикасайтесь тогда - след потом не отстирается.
Смотрю на себя в зеркало и от собственной красоты плакать хочется, ведь кто б ещё знал, какая она пустоцветная. Встретила такое определение у Толстого в "Войне и мире", он Соню так описывал. И даже в пятнадцать поразило. А сейчас сосет и корёжит от того, что ну вот зачем она нужна, если я её даже подарить не могу никому. Если нельзя наслаждаться просто тем, как он любуется мною, не думая о том, чем вместо тепла и ласки отливали его глаза, знай он обо всех моих неврозах. Меня сейчас учить столькому надо - как себя прощать, как принимать тепло, не спеша лихорадочно в десятки раз больше отдать - как смириться наконец с тем, что кто-то хочет просто сделать ДЛЯ МЕНЯ. БЕЗВОЗМЕЗДНО. Даром, то есть. Да только адское желание должно быть для этого у наставника, стоическое терпение и любить меня ещё надо так, как никто пока не умел.
Простите мне эту писанину, пожалуйста. Я просто устала сильно, а возможности уехать куда-то нет пока. Куда-то спряталась идеология стёба вечного, и всё каким-то серьёзным кажется, как будто и значит моё нелепое существование что-то, и хожу мясом каким-то вывернутая, всеми тонкими мембранами наружу. Излишняя трагичность русской женщины - штука крайне пакостная, а вам ещё и рассказчик достался с, прости господи, тонкой душевной организацией. Сочувствую вам, если читать не бросили до этого места.
Разгребусь сейчас немножко со временем, работой, делами и обязательствами - и уеду, немного отдохну от себя и вам дам передышку. И вернусь молодой, тонкой-звонкой, с фарфоровым скелетом и цветом кожи. И будет вам куча остроумных гадостей про одногруппников и людей с улицы, неизбывно идиотическое, а иногда - лучшее в мире начальство, много рассказов про лучших в мире друзей (потому что они действительно такие), которых бужу посреди ночи или рано утром очередной смс с концептом сознания. И может, вы решите не удалять меня из контактов в мобиле и френдов в жж.
А я, может, попробую забыть, как мечтается сдохнуть немедленно. Ну или о том, как это самое "дохнется" - медленно, но постоянно.