... в статье "
О русском крестьянстве", вышедшей в 1922 г. в Берлине, и не издававшейся ни в СССР, ни в перестроечной России. Слишком уж она рвёт привычные представления. И о великом пролетарском писателе, и о русском мужике-богоносце.
Вот мужик в Гражданской войне:
"Если б факты жестокости являлись выражением извращенной психологии единиц - о них можно было не говорить, в этом случае они материал психиатра, а не бытописателя. Но я имею в виду только коллективные забавы муками человека.
В Сибири крестьяне, выкопав ямы, опускали туда - вниз головой - пленных красноармейцев, оставляя ноги их - до колен - на поверхности земли; потом они постепенно засыпали яму землею, следя по судорогам ног, кто из мучимых окажется выносливее, живучее, кто задохнется позднее других.
Забайкальские казаки учили рубке молодежь свою на пленных.
В Тамбовской губернии коммунистов пригвождали железнодорожными костылями в левую руку и в левую ногу к деревьям на высоте метра над землею и наблюдали, как эти - нарочито неправильно распятые люди - мучаются.
Вскрыв пленному живот, вынимали тонкую кишку и, прибив ее гвоздем к дереву или столбу телеграфа, гоняли человека ударами вокруг дерева, глядя, как из раны выматывается кишка. Раздев пленного офицера донага, сдирали с плеч его куски кожи, в форме погон, а на место звездочек вбивали гвозди; сдирали кожу по линиям портупей и лампасов - эта операция называлась «одеть по форме». Она, несомненно, требовала немало времени и большого искусства.
Творилось еще много подобных гадостей, отвращение не позволяет увеличивать количество описаний этих кровавых забав.
Кто более жесток: белые или красные? Вероятно - одинаково, ведь и те, и другие - русские. Впрочем, на вопрос о степенях жестокости весьма определенно отвечает история: наиболее жесток - наиболее активный…"
А вот отношение крестьян к недавно чтимым святыням, ужасающее писателя-антиклерикала:
"Несравненно значительнее такие факты: разрушение глубоко чтимых народом монастырей - древней Киево-Печерской лавры и сыгравшего огромную историческую и религиозную роль Троице-Сергиевского монастыря - не вызвало в крестьянстве ни протестов, ни волнения, - чего уверенно ждали некоторые политики. Как будто эти центры религиозной жизни вдруг утратили свою магическую силу, привлекавшую верующих со всех концов обширной русской земли. А ведь сотни тысяч пудов хлеба, спрятанного от голодной Москвы и Петербурга, деревня защищала с оружием в руках, не щадя своей жизни."
А из строк ниже вытекает как экономическая необходимость коллективизации, так и беспощадность методов её проведения:
"Но необходимо отметить, что унижение хитроумного горожанина перед деревней имело для нее очень серьезное и поучительное значение: деревня хорошо поняла зависимость города от нее, до этого момента она чувствовала только свою зависимость от города.
В России - небывалый, ужасающий голод, он убивает десятки тысяч людей, убьет миллионы. Эта драма возбуждает сострадание даже у людей, относящихся враждебно к России, стране, где, по словам одной американки, «всегда холера или революция». Как относится к этой драме русский, сравнительно пока еще сытый, крестьянин?
- «Не плачут в Рязани о Псковском неурожае», - отвечает он на этот вопрос старинной пословицей.
- «Люди мрут - нам дороги трут», - сказал мне старик новгородец, а его сын, красавец, курсант военной школы, развил мысль отца так:
- Несчастье - большое, и народу вымрет - много. Но - кто вымрет? Слабые, трепанные жизнью; тем, кто жив останется, в пять раз легче будет.
Вот голос подлинного русского крестьянина, которому принадлежит будущее. Человек этого типа рассуждает спокойно и весьма цинично, он чувствует свою силу, свое значение.
- С мужиком - не совладаешь, - говорит он. - Мужик теперь понял: в чьей руке хлеб, в той и власть, и сила.
Это говорит крестьянин, который встретил политику национализации сокращением посевов как раз настолько, чтобы оставить городское население без хлеба и не дать власти ни зерна на вывоз за границу."
Ну а зерно - важнейший экспортный товар; без вывоза которого невозможно восстановить промышленность. Оставить его в руках пейзан - это позволить, чтобы "
мужичок «регульнул» нас". Ну а на такое может пойти только власть, всерьез и плодотворно озаботившаяся планами самоубийства. Так что читавшим Горького стоило сделать вывод, что крестьянам вскоре предстоит расплатиться за обирание горожан в голодном 1919 году...