Даже не намерением, а твердым убеждением, скорее, да. Ну, есть вещи, которые мы совершаем против собственного представления о том, что правильно, а что нет. Это если представить себе человека, чьи представления о грехе совпадают с заповедями, скажем.
А есть вещи, которые мы совершаем просто из неспособности поступать иначе. Начиная от каких-либо физических свойств и качеств, которые не изменить и кончая некоторыми психологическими ошибками, которые мы слишком плохо сознаем, чтобы предвидеть и предотвратить.
В первом случае имеем случай слабовольного человека, который, в принципе, и обсуждать нечего. А во втором играют роль два фактора - наша забота о тех, кому придется нас из раза в раз прощать и мучаться… И то, что не стоит не давать людям себя прощать, если они сами хотят.
Но в итоге конечный выбор - прощать или не прощать все равно должен стоять за тем, кто прощает, какие бы муки совести не терзали того, кого прощают. В конце концов, первый фактор сводится на нет, если воля сильная и так больно причинять боль.
ну, эта проблема понятно отчего такая неприятная. Она же живо возникает хотя бы при мысленном эксперименте при всякой критике идеи и формы (вернее так) Таинства Исповеди.
Если с точки зрения богословия, то идея имеющего как бы временную длительность Чистилища (или временных адских мытарств, если в православной традиции) может среди прочего ответить и на этот вопрос. То есть раскаяние даже формальное можно считать гарантией спасения, но не стоит спешить его считать гарантией спасения быстрого и безболезненного. Хорошо это описано, хотя и очень, конечно, литературно, у Льюиса в "Расторжении брака" и "Пока мы лиц не обрели".
А знаете, какой самый тяжелый метод совершения греха?
Reply
Reply
Самый тяжелый метод совершения греха - совершать его, веря в то, что потом все равно сможешь вымолить прощение.
Reply
Ну, есть вещи, которые мы совершаем против собственного представления о том, что правильно, а что нет. Это если представить себе человека, чьи представления о грехе совпадают с заповедями, скажем.
А есть вещи, которые мы совершаем просто из неспособности поступать иначе. Начиная от каких-либо физических свойств и качеств, которые не изменить и кончая некоторыми психологическими ошибками, которые мы слишком плохо сознаем, чтобы предвидеть и предотвратить.
В первом случае имеем случай слабовольного человека, который, в принципе, и обсуждать нечего.
А во втором играют роль два фактора - наша забота о тех, кому придется нас из раза в раз прощать и мучаться… И то, что не стоит не давать людям себя прощать, если они сами хотят.
Но в итоге конечный выбор - прощать или не прощать все равно должен стоять за тем, кто прощает, какие бы муки совести не терзали того, кого прощают. В конце концов, первый фактор сводится на нет, если воля сильная и так больно причинять боль.
Reply
Про людей это совсем другой разговор.
Reply
И еще я где-то об этом читала.
Reply
Если с точки зрения богословия, то идея имеющего как бы временную длительность Чистилища (или временных адских мытарств, если в православной традиции) может среди прочего ответить и на этот вопрос. То есть раскаяние даже формальное можно считать гарантией спасения, но не стоит спешить его считать гарантией спасения быстрого и безболезненного.
Хорошо это описано, хотя и очень, конечно, литературно, у Льюиса в "Расторжении брака" и "Пока мы лиц не обрели".
Reply
Leave a comment