Старик Коржавин нас заметил
Сергей Довлатов. Блеск и нищета русской литературы: Филологическая проза
Старик Коржавин нас заметил
До начала конференции меня раз сто предупреждали:
-Главное - не обижайте Коржавина!
-Почему я должен его обижать?! Я люблю стихи Коржавина, ценю его публицистику. Мне импонирует его прямота…
-Коржавин - человек очаровательный. Но он человек резкий. Наверное, Коржавин сам вас обидит.
-Почему же именно меня?
-Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение.
-Зачем же вы меня предупреждаете? Вы его предупредите…
-Если Коржавин вас обидит, не реагируйте. Потому что Коржавин - ранимый.
-Позвольте, но я тоже ранимый. И Лимонов ранимый. И Алешковский. Все писатели ранимые!
-Коржавин - особенно! Так что не реагируйте…
Выступление Коржавина продолжалось шесть минут. В первой же фразе Коржавин обидел трехсот участников заседания. Трехсот американских славистов.
Он сказал:
-Вообще-то я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей…
Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского.
Затем обидел целый город Ленинград, сказав:
-Бобышев - талантливый поэт, хоть и ленинградец…
Нам тоже досталось. Коржавин произнес следующее:
-Была в старину такая газета - «Копейка». Однажды ее редактора Пастухова спросили: «Какого направления придерживается ваша газета?» Пастухов ответил: «Кормимся, батюшка, кормимся…»
Действительно, была такая история. И рассказал ее Коржавин с подвохом. То есть наша газета, обуреваемая корыстью, преследует исключительно материальные цели… Вот что он хотел сказать.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
-Пусть Нёма извинится. Пусть извинится как следует. А то я знаю Нёму. Нёма извиняется так: «Ты, конечно, извини. Но все же ты - говно!»
Коржавин минуту безмолвствовал. Затем нахмурился и выговорил:
-Пусть Довлатов меня извинит. Хоть он меня и разочаровал…
Старик Коржавин нас заметил
До начала конференции меня раз сто предупреждали:
-Главное - не обижайте Коржавина!
-Почему я должен его обижать?! Я люблю стихи Коржавина, ценю его публицистику. Мне импонирует его прямота…
-Коржавин - человек очаровательный. Но он человек резкий. Наверное, Коржавин сам вас обидит.
-Почему же именно меня?
-Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение.
-Зачем же вы меня предупреждаете? Вы его предупредите…
-Если Коржавин вас обидит, не реагируйте. Потому что Коржавин - ранимый.
-Позвольте, но я тоже ранимый. И Лимонов ранимый. И Алешковский. Все писатели ранимые!
-Коржавин - особенно! Так что не реагируйте…
Выступление Коржавина продолжалось шесть минут. В первой же фразе Коржавин обидел трехсот участников заседания. Трехсот американских славистов.
Он сказал:
-Вообще-то я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей…
Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского.
Затем обидел целый город Ленинград, сказав:
-Бобышев - талантливый поэт, хоть и ленинградец…
Нам тоже досталось. Коржавин произнес следующее:
-Была в старину такая газета - «Копейка». Однажды ее редактора Пастухова спросили: «Какого направления придерживается ваша газета?» Пастухов ответил: «Кормимся, батюшка, кормимся…»
Действительно, была такая история. И рассказал ее Коржавин с подвохом. То есть наша газета, обуреваемая корыстью, преследует исключительно материальные цели… Вот что он хотел сказать.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
-Пусть Нёма извинится. Пусть извинится как следует. А то я знаю Нёму. Нёма извиняется так: «Ты, конечно, извини. Но все же ты - говно!»
Коржавин минуту безмолвствовал. Затем нахмурился и выговорил:
-Пусть Довлатов меня извинит. Хоть он меня и разочаровал…