Пересекая границы. (1)
Молодая женщина стояла в кабинете своего двух этажного коттеджа. Она смотрела отрешенным взглядом вниз. Там у входа в дом привычная аранжировка - два стула, столик, маленький гриль - теряла свой ежедневный смысл. Отходил пласт за пластом, словно это теплый еще воск легко отклеивался от стекла, пока не осталось ничего кроме вопросов. Июльское жаркое солнце в этот обеденный час разогнало бездомных окрестных котов под накаленные машины. Серая белка трудилась над орехом на ветке тополя который раскинулся напротив окна. На другом далеком конце земли, там, картина завораживала взгляд как и туристов, так и местных. С высоты горы было приятно наблюдать как город ополаскивает свои берега в море. Уже начинали сгущаться сливовые сумерки. Панорама что представилась с балкона где стоял мужчина с трубкой в руке захватывала дух. Малахитовые пряди полотна моря уходили вдаль упираясь в синеву неба в розовых разводах. Кучерявая долина вбирала в себя лиловые оттенки вечера. Знаменитый храм был утоплен в персидских садах. Со своей аккуратной симметрией и восточной вычурностью они восходили кругами к морю. Прогулочные, парки и проспекты города лежали как на ладони. В них кишел народ - те что вывалили подышать воздухом и те что приехали поглазеть.
Желание знать и не знать висело над ней как дамоклов меч. Она все же спросила.
- Ты понимаешь...Ну...Да и вообще. Бг дал нам некоторые части тела, чтобы их использовать! - разозлившись сказал он, сам не зная как у него это вырвалось. Он не умел врать. Женщина чуть не выронила трубку, которая превратилась в неимоверно тяжкий груз. Она почувствовала как скобами сдавливает грудь. Душа раненным зверьком предательски забилась внизу живота. Переспрашивать было еще глупее. Просто ей очень хотелось верить в то что она ошиблась, ослышалась. Все что угодно, только не правда. Губы сами еще раз озвучили вопрос. Собеседник повторился, в этот раз хотя бы не впутывая Всевышнего в свои постельные дела. Сейчас надо было повесить трубку и вычеркнуть его из своей жизни. Последнее было выше ее сил. Ей казалось что только каркас ее остался висеть не проводе. Он жарко объяснял что-то, уговаривал. Ей очень хотелось его услышать, или окончить разговор и совсем не слышать. Боль раздавила и приглушила не только способность чувствовать и мыслить, но и двигаться. Словно в замедленном действии она вернула трубку на место, не обращая внимания на то что оттуда еще вырывались звуки Его голоса. Что же происходит с ней эти последние два месяца? Сутки за сутками она ненадолго успокаивалась только лишь когда экран загорался заветным письмом, словно путеводной звездой - были ли там просто пару строк или косолапые стишки - глаза жадно впивались в написанное и сердце колотилось найдя искомую фразу - три милых слова. Словно за день, за несколько часов что-то могло измениться. Она тоже писала ему:
На экране лаптопа зарделась звезда
Так поет Гамаюн где-то, странная, страшная птица
И в заветной пустыне блестят города
Загорается солнце, запутавшись в мачтах над морем
Твое небо пропитано теплым рассветом
У меня холода... И только комната мраком уютным согрета
Мое сердце бьетъся не здесь
А где то...
И хваталась за голову: "Ах ты...! Так не встает ведь а садиться! Ну конечно-же... "И удивленные народы не знают что начать, ложится спать или вставать." Хорошенькое окончание..." В комнату вошел маленький серый кот с острой мордочкой. Он был голоден. Ему вообще не нравилось когда хозяйка была настроена лирически. Это означало что время от времени она забывала наполнять его миску. Он обеспокоенно мяукнул, потершись об одну потом об другую ногу. Вот у кого не было проблем на любовном фронте. Всю ночь на пролет он гулял. Потом заявлялся под утро уставший, удовлетворенный и готовый слопать даже птицу Гамаюн.
Танька сидела на диване поджав одну ногу и увлеченно наносила лак терракотового цвета. Даже дома она всегда выглядела на все сто. Ее петитную фигурку облегал фирменный розовый костюм. На лице лежал безукоризненный макияж. Лена устроилась рядом на диване. Все предметы здесь были ей знакомы настолько что она легко бы приготовила себе чай в кромешной темноте. А когда она не была в гостях у Тани, чаще чем нет, последняя проводила упоительные часы беседы у нее. Маму это раздражало жутко.
- Я уж эти вещи знаю. Как подруги соблазняют мужей. Как мужья ради них покидают жен.
Мама не хотела понимать что Лене муж был нужен примерно как собаке пятая нога. Наверное из за того что не было страшно его потерять, все между ними было предельно просто.
- Так что за Саша такой? Откуда вдруг?
- Да не вдруг. В том-то и дело что не вдруг...
- О! - подруга пружинисто подпрыгнула, глянула с предвкушением - так у тебя с ним уже давно, и ты мне ничего не рассказывала?
- Не радуйся. Ничего такого у нас с ним не было - просто детская любовь.
- Послушай - осторожно начала Таня - а ты уверенна что это вообще любовь? Волосы на руках у тебя не недельной давности, да и лицо немного отливает зеленым.
- Танька, обычно я никогда ни в чем не уверенна, но.... я просто не могу выбросить его из головы, не могу переключится ни на что другое.
- Так это обсессия?
- Да ну тебя!
- Чего? Я серьезно.
Все началось с родительской поездки туда. Точнее даже с их возвращения. Они привезли "приветотсаши." Привет от Саши кольнул сердце, и жизнь побежала дальше. Но мать не хотела униматься.
- Он ее не любит.
- Мам, ну откуда ты знаешь?
- Ты не слышала как он с ней разговаривает.
- Подумаешь, поругались - помирятся.
- Нет. Тут другое.Когда-то мама так-же упорно доказывала и даже доказала Лене что он ей не нужен. Что он ее не любит. И что он ее не уважает. Причиной последнему послужил засос предательски выявленный съехавшим шарфиком. Тогда Лена и в правду поверила маминым словам - "раз он так с тобой обращается..." Совсем дурная от сильных чувств, она не понимала что мама переживает за ее будущее. Что может дать эта привязанность когда они так далеко друг от друга? Лена не винила мать. Шестнадцать лет. Уже достаточно взрослая. Могла сама решать свою жизнь. А он писал ей. Из армии. Писал что каждый день думает о ней. Она с интересом читала подробности солдатской жизни, а все что касалось ее самой фильтровала. Разглядывая в зеркале прыщавого толстого увальня, она не верила что кто-то, а особенно Сашка, жить без нее не может. Так. Солдатик. Вырвался из армии на несколько дней, вот и помнит до сих пор пока никакой другой нету. А потом она похорошела и пошли бесконечные свидания, ухожеры, вытеснившие Сашу из головы. Сегодня все изменилось. Для мамы ее нынешний муж оставлял Сашу в гораздо лучшем свете. Она, засучив рукава, словно взбивая тугое хлебное тесто, прикладывала все усилия чтобы разъединить их, и Саша, с его не сложившейся судьбой, оказался очень кстати.