Мелодия Жизни, Рассказ - продолжение (8)
И вот настал радостный день. В дочкину комнату втащили громоздкий интструмент. Чтобы очистить место, мамой была выброшена груда "стройматериалов." Как в той песне, дочь домой таскала "и щебень и гранит," отдавая предпочтение однако дереву. Она грезила построить что нибудь такое, может машину времени, а может ящик. Мама же была просто счастлива предлогу наконец-то вынести весь этот мусор. Она любила чистоту. Ее можно было понять. Это был первый удар нанесенный моему доверию к новому предмету в комнате частично и к музыкальному образованию в целом. Сначала все шло очень плохо. Резинки, беготня, бои песком и камнями, даже велосипеды, и клуб фотографов при Спортивном Дворце - все это теперь было ограничено. Мама усаживала меня за инструмент и заперев комнату, удалялась. Я шлепала по клавишам минут пять. Потом, подкравшись к двери, я прислушивалась. Убедившись в том что мама вне зоны опасности, я вылазила через окно на лоджию. Увы балконную, на четвертом этаже, куда выходило мое окно. А как мне хотелось проникнуть на ту куда выпускала входная дверь. Ведь там дальше улица! Там подрастало одно из последних поколений не опутанных сетями нинтендо, ай -пэдов, интернета и эсэмэсок. Не у всех и телевизоры были. Был пестрый желтый песок. В игре резинки я дошла до седьмого уровня. Подруги натягивали резинку на высоте талий и я сгибая ноги в коленях и закидывая их высоко назад, выполняла затейливые наши формы. Мне не терпелось сделать это еще и еще и "не зарониться." Были у нас свои пустыри и свои правила. Над нами возвышалось широкое безоблачное ярко синие небо уходящее за барханы. Щедро ниспадали жгучие лучи азиатского солнца. Туркменки щелкали семечки и мелодия незнакомого языка сливалась с ритмичным покачиванием их бедер под жесткой толстой материей и манила поближе к окраине. Мы стояли как щенки пока рассерчавшая одна из них не бросала нам то чего мы с вожделением ждали. Горячая, только с тамбура, слюнки текут. Мы делили лепешку поровну, зная свои пределы - больше не будет. На следующий день мы возвращались. Грустно наблюдая как там внизу играют без меня, я перевешивалась, глядела на лево, изредка видела Ольку на своей через одну лоджии. Она то развешивала белье, то отмахивалась от младшего брата, то химичила чего-то. Она смотрела на меня вопросительно:
- Айда гулять.
- Не - отзывалась я скучным голосом - мне заниматься...
Разговор наш обычно обрывался появлением разгневанной матери.