Еврейское наше счастье, часть 1.
Деликатные темы положено аккуратно заворачивать и хоронить глубоко в клозете, а уж если и начинать - так из далека, но я человек грубый, и поэтому скажу напрямик - все никак мы не можем пожениться. Оставим в прошлом прекрасную прелюдию в двух частях, где сначала мы влюбились в друг друга подростками и нас разделила эмиграция и сионизм Мишиной семьи, а позже, по глупости семнадцатилетней, я пренебрегла Мишиными признаниями в любви, и отправилась скитаться по жизни. Займемся настоящим, где казалось бы счастье уже так близко, в наших руках. А вот не скажи.
- Ну так когда-же уже свадьба? - возбужденно спрашивали меня друзья в ульпане. Им не терпелось увидеть нас в роли жениха и невесты, и обсудить детали предстоящих своих нарядов. Спрашивали они это полтора года назад, год назад, и пол года назад. Потом как-то перестали. Мишины друзья продолжали спрашивать, но уже без энтузиазма прежнего, больше как машинальное "как дела?" на которое не ждешь услышать значимого ответа.
Но чтобы друзья мои совсем не потеряли веру в возможность нарядиться на свадьбу, я все таки объявила, сидя в песке, на нашем пляже Гордоне, и болтая ногами:
- А свадьба все таки будет! Кто придет в начале ноября?
Начались оживленные и долгожданные обсуждения. Венгерка Мелинда с фигурой фотомодели и душой ребенка уже видела свое платье в цветочках. Практичная маленькая и верткая филиппинка Джуни, бизнес-леди до корней своих темных волос, волновалась чего следует ожидать от ноября в смысле погоды, ведь не всякое оденешь. "Барух ха-шем!" восклицал всегда сияющий искренностью и лукавством Эллен, еврей из Швеции. Ему одному незачем было думать об одежде. Даже на пляже, до того как разделся и окунулся, европеец и космополит, он сидел в своих неизменных аккуратных черных брючках и голубой рубашечке. Играло солнечными зайчиками теплое средиземное море, из которого мы только что вылезли, мокрые, довольные. Нас обслуживала красавица-официантка, йеменка. Мы шутили, смеялись, и никто из друзей не догадывался по нашему непринужденному виду что мы с Мишкой на самом деле сидим на пороховой бочке.
Пороховых дел мастером оказался Мишин отец. Дело в том, что когда я, в прошлом, объясняла почему мы опять откладываем свадьбу, ссылаясь то на то что трудно подобрать дату когда смогут приехать родители, то на то что брат в этом семестре не сможет присутствовать, я позволяла себе некоторые неточности. Родители и брат уже в принципе были готовы ехать по первому зову. Не готов был Мишин отец. Все это случилось не сразу, но как-то вдруг. По началу он был рад нашему союзу, и даже покровительствовал при моем переезде, помогая не в мелочах. Но наши с ним отношения как-то быстро канули в лету.
(продолжение следует)
- Ну так когда-же уже свадьба? - возбужденно спрашивали меня друзья в ульпане. Им не терпелось увидеть нас в роли жениха и невесты, и обсудить детали предстоящих своих нарядов. Спрашивали они это полтора года назад, год назад, и пол года назад. Потом как-то перестали. Мишины друзья продолжали спрашивать, но уже без энтузиазма прежнего, больше как машинальное "как дела?" на которое не ждешь услышать значимого ответа.
Но чтобы друзья мои совсем не потеряли веру в возможность нарядиться на свадьбу, я все таки объявила, сидя в песке, на нашем пляже Гордоне, и болтая ногами:
- А свадьба все таки будет! Кто придет в начале ноября?
Начались оживленные и долгожданные обсуждения. Венгерка Мелинда с фигурой фотомодели и душой ребенка уже видела свое платье в цветочках. Практичная маленькая и верткая филиппинка Джуни, бизнес-леди до корней своих темных волос, волновалась чего следует ожидать от ноября в смысле погоды, ведь не всякое оденешь. "Барух ха-шем!" восклицал всегда сияющий искренностью и лукавством Эллен, еврей из Швеции. Ему одному незачем было думать об одежде. Даже на пляже, до того как разделся и окунулся, европеец и космополит, он сидел в своих неизменных аккуратных черных брючках и голубой рубашечке. Играло солнечными зайчиками теплое средиземное море, из которого мы только что вылезли, мокрые, довольные. Нас обслуживала красавица-официантка, йеменка. Мы шутили, смеялись, и никто из друзей не догадывался по нашему непринужденному виду что мы с Мишкой на самом деле сидим на пороховой бочке.
Пороховых дел мастером оказался Мишин отец. Дело в том, что когда я, в прошлом, объясняла почему мы опять откладываем свадьбу, ссылаясь то на то что трудно подобрать дату когда смогут приехать родители, то на то что брат в этом семестре не сможет присутствовать, я позволяла себе некоторые неточности. Родители и брат уже в принципе были готовы ехать по первому зову. Не готов был Мишин отец. Все это случилось не сразу, но как-то вдруг. По началу он был рад нашему союзу, и даже покровительствовал при моем переезде, помогая не в мелочах. Но наши с ним отношения как-то быстро канули в лету.
(продолжение следует)