(no subject)
Какая вчера белая была Москва, ночью осыпалась бархатным теплым снегом, спрятавшись ото всех.
Иду к подъезду, время после двух, скрип под ногами сумасшедший. Ощущение, что скрипит и снег, и подошва ботинок, и сами ноги поскрипывают снежными суставами. Навстречу мужик. Глаза красные, мокрые. Плечи втянул в куртку, идет шапка на бок сдвинута, шаг нестройный. Идет и как будто нашептывает "люб-лю, люб-лю, люб-лю".
Прислушался - а это из-под ног его снег в предсмертном хрусте захлебывается, вокруг с деревьев осыпаются белые лохмотья - конец света.
Я боялся оглянуться. Осторожно шагнул и сердце в пятки: левая нога выводит "люб", правая кончает "лю".
Бегом по сугробам, бегом в бурелом, разбежаться и прыгнуть с Москвы в Моста-реку, барахтаться с набухшей одежде, руками разрезая лед.
Иду к подъезду, время после двух, скрип под ногами сумасшедший. Ощущение, что скрипит и снег, и подошва ботинок, и сами ноги поскрипывают снежными суставами. Навстречу мужик. Глаза красные, мокрые. Плечи втянул в куртку, идет шапка на бок сдвинута, шаг нестройный. Идет и как будто нашептывает "люб-лю, люб-лю, люб-лю".
Прислушался - а это из-под ног его снег в предсмертном хрусте захлебывается, вокруг с деревьев осыпаются белые лохмотья - конец света.
Я боялся оглянуться. Осторожно шагнул и сердце в пятки: левая нога выводит "люб", правая кончает "лю".
Бегом по сугробам, бегом в бурелом, разбежаться и прыгнуть с Москвы в Моста-реку, барахтаться с набухшей одежде, руками разрезая лед.