(no subject)
Сегодня из конкурса выбыл мой любимый рассказ. Он чудовищно сюрный, но при этом он просто великолепен в своем сюрреализме! С позволения автора - Елены Кригер, выкладываю рассказ здесь, может есть еще живые люди читающие мой журнал )
Рассказ №11 Ноги якудзы. Из записок незадачливого агента Дробь шестнадцать
«Даже если мне повезёт,
И в моей руке будет туз,
В твоей будет джокер.»
Крематорий. «Мусорный ветер».
«Маленькая рыбка, маленький карась,
Где ж ваша улыбка, что была вчерась?»
Н.Олейников
Полковник Родригес прибыл к нам с очень секретной и очень важной миссией. Два дня он выполнял эту миссию, а на третий, в четыре часа пополудни, бесследно исчез. Он словно испарился из супер - пупер навороченного гостиничного номера.
Охранники были в шоке и собирались сделать харакири, чтобы спасти честь своего полка, но передумали и дружно бросились на поиски. Полковник Родригес нашёлся так же внезапно, как исчез. Он лежал под стеной высотного здания, весь всмятку, словно Шалтай - Болтай, и его блаженная улыбка сияла из кучи окровавленного исподнего.
- Доигрались?! - грозно спросил охранников их командир.
- Доигрались! - сконфуженно согласились охранники и принялись собирать полковника Родригеса на носилки. Но не особенно в этом преуспели, потому что все они были очень взволнованы. В конце концов они потрусили куда-то с доверху наполненными носилками, а я вылез из своего укрытия и направился к боссу.
Босс, он же сенсэй, сидел в своём кабинете и медитировал на кружевной чулочек. Я склонился в почтительном поклоне и стал ждать. Вскоре сенсэй достиг просветления, удовлетворённо вздохнул и открыл глаза.
- Докладывай! - кивнул он мне и бросил в ящик стола вдребезги замедитированный чулок.
Я быстро доложил о происшедшем. Сенсэй заглянул вглубь себя и уверенно произнёс:
- Якудза!
А через мгновение добавил:
- Без окон, без дверей полна горница людей.
Мой босс любил говорить загадками. Потом он взял в руки большой глобус и ткнул пальцем в то место, где среди синего океана зияло отверстие от вражеской пули.
- Это здесь! - сказал босс. - Отправляйся туда, мой мальчик, и разберись, откуда у них ноги растут.
Я был молод, горяч, жаждал приключений и очень любил море. Поэтому поспешил зафрахтовать вертолёт и отправиться в эту дыру.
Целей у меня было, как минимум, три. Во-первых, выяснить, откуда растут ноги у якудзы. Во-вторых, по полной насладиться морем и солнцем. И, в-третьих, разгадать загадку сенсэя про горницу.
К вечеру я был уже на месте. Сняв за небольшие деньги задрипанное бунгало, я отлично выспался и наутро был готов к подвигам. И я отправился к морю, поскольку эта цель на тот момент казалась мне наиболее достижимой.
Я бодро скакал по узким грязным улочкам, любовался пальмами и нюхал цветы. Оборванные дети просили у меня денег, и тощие голенастые кошки путались под ногами. Жарища стояла нещадная, я совсем запарился в своём бронежилете и хотел уже его снять, как вдруг…
Как вдруг я увидел Её и сразу узнал. Это была Тоска моего сердца и Фея ночных медитаций. Я всегда верил, что когда-нибудь мы с ней встретимся!Она стояла под палящим солнцем, одетая в длинную чёрную юбку, меховое манто, кружевные перчатки и шляпку с вуалью. Изысканный наряд, не принятый в этих местах, выгодно выделял её из толпы полуголых местных жителей и отдыхающих.
- Сударыня, - склонился я в почтительном поклоне, - не желаете ли, чтобы я сочинил для Вас оду?
- Желаю! - прозвучало в ответ её серебристое сопрано.
Затем она откинула вуаль и взглянула на меня. Я понял, что погиб. Но взял себя в руки и быстренько сочинил оду, которую тут же и прочёл.
- Это прекрасно! - прошептала она, и хрустальные слезинки потекли по её лицу, по манто, по юбке, и вскоре мы уже стояли в маленькой солёной лужице.
- Не надо плакать, дорогая! - пылко воскликнул я. - Давайте мы с Вами лучше погуляем среди цветов!
- Давайте! - она перестала плакать, и мы отправились на лучшую в моей жизни прогулку.
О, этот восторг вседозволенности! Мы покупали безумно дорогое мороженое и кормили им кошек. Мы плавали в море, не снимая одежды. Мы залезали на пальмы и бросали вниз кокосы. Расшалившись, моя Фея кинула кокос в меня и выбила зуб.
- Ах, я такая неловкая, - смущённо прошептала она. Но я поспешил её успокоить, заверив, что этот зуб для меня не так уж и важен, и что я нисколько не огорчён. Она задумчиво кивнула, подобрала с земли этот злосчастный зуб и спрятала в сумочку на память.
А потом мы просто болтали, и я так расчувствовался, что рассказал ей всё. О том, какая у меня была умная домашняя мышь, о том, как я вылил тайком рыбий жир в папин ботинок, о том, как поступал в разведшколу. И даже тезисно изложил «Капитал» Маркса! Фея слушала с таким вниманием, что я расхорохорился и выложил как на духу, кто я такой, зачем приехал и что здесь ищу.
Её изумлению не было предела.
- Глупенький, глупенький, - повторяла она, - неужели ты так до сих пор и не понял, откуда растут ноги?! Пойдём, мой милый, я тебе покажу.
И мы отправились в моё бунгало. То, что случилось потом, я вспоминаю, как самый сладостный момент моей жизни.
Моя Фея стояла предо мной и медленно поднимала юбку. О, мне будет, о чём рассказать сенсэю!
Её ножки в сетчатых чулках упирались в туфли на высоченных шпильках и подымались далеко вверх, подобно двум строительным кранам. А там, на самом верху зазывно туманилось ОНО, - место, из которого они росли!
Клянусь, я потерял голову от этого зрелища! Не в силах больше владеть собой, я распростёрся по полу и прохрипел:
- Ломай меня!
Никогда в жизни я не переживал подобной ломки! Моё тело взрывалось тысячами фейерверков и таяло сладчайшим шербетом под ласками ледяных рук моей Феи. Я блаженно улыбался своей самой идиотской улыбкой и стремился броситься вниз в одном исподнем с какой-нибудь вершины. Но Фея удерживала меня, пригвождая к полу острым каблучком и пряча исподнее.
Истомлённый вдрабадан, я вырубился ненадолго, а когда пришёл в себя, не нашёл моей Феи в бунгало. Только неизвестно откуда взявшаяся тень полковника Родригеса смотрела на меня и укоризненно качала головой.
- Сынок, - прошелестела тень и простёрла свою бесплотную руку на северо - восток. Она хотела сказать что-то ещё, но раздался крик петуха, и тень исчезла. Лишь ладонь с перстом, указующим на северо - восток, ещё висела в воздухе некоторое время, подобно улыбке Чеширского кота.
Я повернул туда голову и увидел большой контейнер для мусора. Недолго думая, бросился к нему, с трудом поднял тяжеленную крышку, заглянул внутрь и отпрянул. Внутри контейнера лежала моя Фея, разобранная на части. Я завыл, словно волк, и опрокинул контейнер. Странный литой шарик запрыгал по песку, приговаривая серебристым сопрано:
- … такая неловкая… овкая… овкая… овкая…
И я оцепенел, потому что понял всё про блаженную улыбку полковника Родригеса и его внезапную гибель. Так вот почему она прятала от меня исподнее! Милая! Моя девочка не выполнила задание и спасла меня ценой своей жизни.
И я бросился, рыдая, собирать разрозненные части и складывать из них мою нежную Феечку. Это оказалось даже увлекательнее большого конструктора Лего, который был у меня в детстве. А ведь я мог играть в него сутки напролёт. Наверное, это было не зря, потому что приобретённые в детстве навыки очень пригодились мне сейчас.
Я зацеловывал каждую деталь, расцарапывая в кровь губы о торчащие провода. Я выуживал из песка мельчайшие микросхемы. Я с особым упоением прилаживал её ноги к тому месту, из которого они росли. Она лежала, совсем, как настоящая, моя прекрасная терминаторша, моя кукла - убийца. Но сердце её было совершенно живое! Оно билось горячо в моих ладонях, когда я опускал его в чёрную дыру грудной клетки. Я последний раз поцеловал мою Феечку в обиженно изогнутые губки и закрыл её лицо вуалью.
Через мгновенье раздался резкий хлопок, и я потерял сознание. А пришёл в себя внутри какого-то мрачного бункера. Здесь не было ни дверей, ни окон, зато народу - не протолкнуться! «Горница! Это же горница!» - догадался я и обрадовался, что нашёл ответ на загадку сенсэя. Но тут же немного струхнул, потому что понял, кто меня окружает. Это была многочисленная местная якудза. Она пялилась на меня и лыбилась желтозубо, а среди них я увидел мою Фею! Такую строгую, печальную и прекрасную, словно и не она пару часов назад лежала, разобранная на запчасти, в мусорном контейнере.
- Так ты хотел узнать, откуда у нас растут ноги? - ехидно поинтересовался самый главный якудза.
- Хотел! - тихо и отважно ответил я.
- Хы - хы - хы! - жутко рассмеялся главный. - Какой храбрый воин! Знай, что наши ноги растут оттуда, где раки зимуют!
И он сделал рукой какой-то знак. Вся якудза шагнула ко мне и отвесила мощный пинок. Я пробил головой крышу и штопором ввинтился в синее южное небо. Но, улетая, успел увидеть, как Фея украдкой достала из сумочки мой зуб и прижала к сердцу.
Приземлился я на каком-то островке, прямо в кучу осоловелых зимующих раков. И понял, что теперь у меня уйма времени , чтобы познать дзен. Я уже давно этого хотел, но вечно было некогда, да и сенсэй поддразнивал, утверждая, что у меня дзенилка ещё не выросла.
«Ладно! - махнул я рукой. - Мы ещё померяемся, когда вернусь.» И сел познавать дзен.
Когда я был уже совсем близок к пику познания, раздался странный звук. Словно позывные дальней радиостанции пробивались сквозь многочисленные помехи. И шёл этот звук из дырки, где рос когда-то зуб, лежащий сейчас в сумочке моей незабвенной. Я разволновался и стал ловить волну. Из неведомых далей неслась ко мне песня Сольвейг:
- И ты ко мне вернёшься, мне сердце говорит, мне сердце говорит!.. - переливалось серебристое сопрано. Это пела моя Феечка! Я блаженно улыбнулся и простучал на соседнем с дыркой зубе отчаянной морзянкой:
«Люблю. Тоскую. Твой по гроб жизни.»
Рассказ №11 Ноги якудзы. Из записок незадачливого агента Дробь шестнадцать
«Даже если мне повезёт,
И в моей руке будет туз,
В твоей будет джокер.»
Крематорий. «Мусорный ветер».
«Маленькая рыбка, маленький карась,
Где ж ваша улыбка, что была вчерась?»
Н.Олейников
Полковник Родригес прибыл к нам с очень секретной и очень важной миссией. Два дня он выполнял эту миссию, а на третий, в четыре часа пополудни, бесследно исчез. Он словно испарился из супер - пупер навороченного гостиничного номера.
Охранники были в шоке и собирались сделать харакири, чтобы спасти честь своего полка, но передумали и дружно бросились на поиски. Полковник Родригес нашёлся так же внезапно, как исчез. Он лежал под стеной высотного здания, весь всмятку, словно Шалтай - Болтай, и его блаженная улыбка сияла из кучи окровавленного исподнего.
- Доигрались?! - грозно спросил охранников их командир.
- Доигрались! - сконфуженно согласились охранники и принялись собирать полковника Родригеса на носилки. Но не особенно в этом преуспели, потому что все они были очень взволнованы. В конце концов они потрусили куда-то с доверху наполненными носилками, а я вылез из своего укрытия и направился к боссу.
Босс, он же сенсэй, сидел в своём кабинете и медитировал на кружевной чулочек. Я склонился в почтительном поклоне и стал ждать. Вскоре сенсэй достиг просветления, удовлетворённо вздохнул и открыл глаза.
- Докладывай! - кивнул он мне и бросил в ящик стола вдребезги замедитированный чулок.
Я быстро доложил о происшедшем. Сенсэй заглянул вглубь себя и уверенно произнёс:
- Якудза!
А через мгновение добавил:
- Без окон, без дверей полна горница людей.
Мой босс любил говорить загадками. Потом он взял в руки большой глобус и ткнул пальцем в то место, где среди синего океана зияло отверстие от вражеской пули.
- Это здесь! - сказал босс. - Отправляйся туда, мой мальчик, и разберись, откуда у них ноги растут.
Я был молод, горяч, жаждал приключений и очень любил море. Поэтому поспешил зафрахтовать вертолёт и отправиться в эту дыру.
Целей у меня было, как минимум, три. Во-первых, выяснить, откуда растут ноги у якудзы. Во-вторых, по полной насладиться морем и солнцем. И, в-третьих, разгадать загадку сенсэя про горницу.
К вечеру я был уже на месте. Сняв за небольшие деньги задрипанное бунгало, я отлично выспался и наутро был готов к подвигам. И я отправился к морю, поскольку эта цель на тот момент казалась мне наиболее достижимой.
Я бодро скакал по узким грязным улочкам, любовался пальмами и нюхал цветы. Оборванные дети просили у меня денег, и тощие голенастые кошки путались под ногами. Жарища стояла нещадная, я совсем запарился в своём бронежилете и хотел уже его снять, как вдруг…
Как вдруг я увидел Её и сразу узнал. Это была Тоска моего сердца и Фея ночных медитаций. Я всегда верил, что когда-нибудь мы с ней встретимся!Она стояла под палящим солнцем, одетая в длинную чёрную юбку, меховое манто, кружевные перчатки и шляпку с вуалью. Изысканный наряд, не принятый в этих местах, выгодно выделял её из толпы полуголых местных жителей и отдыхающих.
- Сударыня, - склонился я в почтительном поклоне, - не желаете ли, чтобы я сочинил для Вас оду?
- Желаю! - прозвучало в ответ её серебристое сопрано.
Затем она откинула вуаль и взглянула на меня. Я понял, что погиб. Но взял себя в руки и быстренько сочинил оду, которую тут же и прочёл.
- Это прекрасно! - прошептала она, и хрустальные слезинки потекли по её лицу, по манто, по юбке, и вскоре мы уже стояли в маленькой солёной лужице.
- Не надо плакать, дорогая! - пылко воскликнул я. - Давайте мы с Вами лучше погуляем среди цветов!
- Давайте! - она перестала плакать, и мы отправились на лучшую в моей жизни прогулку.
О, этот восторг вседозволенности! Мы покупали безумно дорогое мороженое и кормили им кошек. Мы плавали в море, не снимая одежды. Мы залезали на пальмы и бросали вниз кокосы. Расшалившись, моя Фея кинула кокос в меня и выбила зуб.
- Ах, я такая неловкая, - смущённо прошептала она. Но я поспешил её успокоить, заверив, что этот зуб для меня не так уж и важен, и что я нисколько не огорчён. Она задумчиво кивнула, подобрала с земли этот злосчастный зуб и спрятала в сумочку на память.
А потом мы просто болтали, и я так расчувствовался, что рассказал ей всё. О том, какая у меня была умная домашняя мышь, о том, как я вылил тайком рыбий жир в папин ботинок, о том, как поступал в разведшколу. И даже тезисно изложил «Капитал» Маркса! Фея слушала с таким вниманием, что я расхорохорился и выложил как на духу, кто я такой, зачем приехал и что здесь ищу.
Её изумлению не было предела.
- Глупенький, глупенький, - повторяла она, - неужели ты так до сих пор и не понял, откуда растут ноги?! Пойдём, мой милый, я тебе покажу.
И мы отправились в моё бунгало. То, что случилось потом, я вспоминаю, как самый сладостный момент моей жизни.
Моя Фея стояла предо мной и медленно поднимала юбку. О, мне будет, о чём рассказать сенсэю!
Её ножки в сетчатых чулках упирались в туфли на высоченных шпильках и подымались далеко вверх, подобно двум строительным кранам. А там, на самом верху зазывно туманилось ОНО, - место, из которого они росли!
Клянусь, я потерял голову от этого зрелища! Не в силах больше владеть собой, я распростёрся по полу и прохрипел:
- Ломай меня!
Никогда в жизни я не переживал подобной ломки! Моё тело взрывалось тысячами фейерверков и таяло сладчайшим шербетом под ласками ледяных рук моей Феи. Я блаженно улыбался своей самой идиотской улыбкой и стремился броситься вниз в одном исподнем с какой-нибудь вершины. Но Фея удерживала меня, пригвождая к полу острым каблучком и пряча исподнее.
Истомлённый вдрабадан, я вырубился ненадолго, а когда пришёл в себя, не нашёл моей Феи в бунгало. Только неизвестно откуда взявшаяся тень полковника Родригеса смотрела на меня и укоризненно качала головой.
- Сынок, - прошелестела тень и простёрла свою бесплотную руку на северо - восток. Она хотела сказать что-то ещё, но раздался крик петуха, и тень исчезла. Лишь ладонь с перстом, указующим на северо - восток, ещё висела в воздухе некоторое время, подобно улыбке Чеширского кота.
Я повернул туда голову и увидел большой контейнер для мусора. Недолго думая, бросился к нему, с трудом поднял тяжеленную крышку, заглянул внутрь и отпрянул. Внутри контейнера лежала моя Фея, разобранная на части. Я завыл, словно волк, и опрокинул контейнер. Странный литой шарик запрыгал по песку, приговаривая серебристым сопрано:
- … такая неловкая… овкая… овкая… овкая…
И я оцепенел, потому что понял всё про блаженную улыбку полковника Родригеса и его внезапную гибель. Так вот почему она прятала от меня исподнее! Милая! Моя девочка не выполнила задание и спасла меня ценой своей жизни.
И я бросился, рыдая, собирать разрозненные части и складывать из них мою нежную Феечку. Это оказалось даже увлекательнее большого конструктора Лего, который был у меня в детстве. А ведь я мог играть в него сутки напролёт. Наверное, это было не зря, потому что приобретённые в детстве навыки очень пригодились мне сейчас.
Я зацеловывал каждую деталь, расцарапывая в кровь губы о торчащие провода. Я выуживал из песка мельчайшие микросхемы. Я с особым упоением прилаживал её ноги к тому месту, из которого они росли. Она лежала, совсем, как настоящая, моя прекрасная терминаторша, моя кукла - убийца. Но сердце её было совершенно живое! Оно билось горячо в моих ладонях, когда я опускал его в чёрную дыру грудной клетки. Я последний раз поцеловал мою Феечку в обиженно изогнутые губки и закрыл её лицо вуалью.
Через мгновенье раздался резкий хлопок, и я потерял сознание. А пришёл в себя внутри какого-то мрачного бункера. Здесь не было ни дверей, ни окон, зато народу - не протолкнуться! «Горница! Это же горница!» - догадался я и обрадовался, что нашёл ответ на загадку сенсэя. Но тут же немного струхнул, потому что понял, кто меня окружает. Это была многочисленная местная якудза. Она пялилась на меня и лыбилась желтозубо, а среди них я увидел мою Фею! Такую строгую, печальную и прекрасную, словно и не она пару часов назад лежала, разобранная на запчасти, в мусорном контейнере.
- Так ты хотел узнать, откуда у нас растут ноги? - ехидно поинтересовался самый главный якудза.
- Хотел! - тихо и отважно ответил я.
- Хы - хы - хы! - жутко рассмеялся главный. - Какой храбрый воин! Знай, что наши ноги растут оттуда, где раки зимуют!
И он сделал рукой какой-то знак. Вся якудза шагнула ко мне и отвесила мощный пинок. Я пробил головой крышу и штопором ввинтился в синее южное небо. Но, улетая, успел увидеть, как Фея украдкой достала из сумочки мой зуб и прижала к сердцу.
Приземлился я на каком-то островке, прямо в кучу осоловелых зимующих раков. И понял, что теперь у меня уйма времени , чтобы познать дзен. Я уже давно этого хотел, но вечно было некогда, да и сенсэй поддразнивал, утверждая, что у меня дзенилка ещё не выросла.
«Ладно! - махнул я рукой. - Мы ещё померяемся, когда вернусь.» И сел познавать дзен.
Когда я был уже совсем близок к пику познания, раздался странный звук. Словно позывные дальней радиостанции пробивались сквозь многочисленные помехи. И шёл этот звук из дырки, где рос когда-то зуб, лежащий сейчас в сумочке моей незабвенной. Я разволновался и стал ловить волну. Из неведомых далей неслась ко мне песня Сольвейг:
- И ты ко мне вернёшься, мне сердце говорит, мне сердце говорит!.. - переливалось серебристое сопрано. Это пела моя Феечка! Я блаженно улыбнулся и простучал на соседнем с дыркой зубе отчаянной морзянкой:
«Люблю. Тоскую. Твой по гроб жизни.»