Зарифмованный ОБВМчик
Как часто мы смотрели вдаль
На гнезда лиц и образов нагроможденье
Но море так же закаляло сталь
Таким мы помнили его с рожденья
Теперь жизнь стала словно бы короче
Как вздох последний мертвеца
Как песни тех, что приходили ночью
Как жаркий огонек свечи из-под венца
Своих родных не знала никогда
Придя с далекого и темного Элфазайана.
Арминалэт мне не составило труда
Признать своей землей, а также и ступени Храма
Отринув дикость, косность нравов
Я погрузилась в знаний, тайных истин свет
Познала суть тинктуры, жизни сплавов
Дала мучительный, но полный гордости Обет
Мне не было ни грустно, ни печально,
Когда покинула веселой жизни материк.
Ведь с Храмовой Горы отлично виден свет тот дальний
Что каждый нуменорец созерцать привык
Мой черный плащ стал тенью будней
Скрывал не столько стан, но мыслей цвет
Надев их мы напоминали стаю трутней
Работая на благо мира сотню лет
Но белый плащ милее сердцу все же
Его не очернит ни грязь, ни зло земных владык
В нем грусть души не потревожит
Он к торжеству сакральной чистоты привык
Закат. Жар белых свадебных свечей,
Но лики западных людей сверкают ярче
Нам так привычно мерцанье тайное ночей
Что даже воск огарка кажется чуть мягче
Я приняла решенье быть одной
В служенье Эру не хочу познать преград
Мне даровали Долга путь одной тропой
И мне знаком лишь благовоний дымный аромат
Не потому что не хотела, не могла
Не оттого, что было страшно совместить
Я просто Свет далекого иного берегла
И не решалась Память о былом в даль моря отпустить
Семнадцать лет ребенком я была колоний
Не потому ли я теперь хочу их позабыть,
Что до сих пор цветение магнолий
Мешает сердцу окончательно остыть?
Оставив там чужбину, дядюшку и дом
Я бросилась в пучину западного мира
Отрезанного от других земель и берегов,
Где о душе, любви и верности уже не пела лира…
Мне удалось сжечь все мосты, что были позади
Отринуть звездные глаза, что ждать готовы были
Я страсть, желание вернуться сумела осадить
Но руки ждавшего моих побед мне не простили
И вот одна. Лишь совесть, честь теперь порукой
Не петь по вечерам тех странных песен.
Заняться может быть о погребении наукой
Что славно учит отгонять от адунАим плесень…
Мы тридцать лет сидели в казематах
Сменился цвет плащей теперь уж навсегда
Душе моей навечно оставаться в латах
А телу вечно стыть, не опасаясь старости вреда
Мне страшно говорить о нардубаре
О братьях, сестрах - добрых ирувани
которые тирану дух свободы не продали
уста же их навек тоскою замолчали
остаться жить ведь не всегда подарок
нам ставят гордость все теперь в укор
но последней свечи затухает огарок -
я завершаю долгий с жизнью разговор
и если я проснусь когда-нибудь от тлена лет
хочу увидеть вас живыми, братья в Эру
и стерся чтоб от погребальных рун тот черный след
и станем мы опять хранить на пробужденье веру
На гнезда лиц и образов нагроможденье
Но море так же закаляло сталь
Таким мы помнили его с рожденья
Теперь жизнь стала словно бы короче
Как вздох последний мертвеца
Как песни тех, что приходили ночью
Как жаркий огонек свечи из-под венца
Своих родных не знала никогда
Придя с далекого и темного Элфазайана.
Арминалэт мне не составило труда
Признать своей землей, а также и ступени Храма
Отринув дикость, косность нравов
Я погрузилась в знаний, тайных истин свет
Познала суть тинктуры, жизни сплавов
Дала мучительный, но полный гордости Обет
Мне не было ни грустно, ни печально,
Когда покинула веселой жизни материк.
Ведь с Храмовой Горы отлично виден свет тот дальний
Что каждый нуменорец созерцать привык
Мой черный плащ стал тенью будней
Скрывал не столько стан, но мыслей цвет
Надев их мы напоминали стаю трутней
Работая на благо мира сотню лет
Но белый плащ милее сердцу все же
Его не очернит ни грязь, ни зло земных владык
В нем грусть души не потревожит
Он к торжеству сакральной чистоты привык
Закат. Жар белых свадебных свечей,
Но лики западных людей сверкают ярче
Нам так привычно мерцанье тайное ночей
Что даже воск огарка кажется чуть мягче
Я приняла решенье быть одной
В служенье Эру не хочу познать преград
Мне даровали Долга путь одной тропой
И мне знаком лишь благовоний дымный аромат
Не потому что не хотела, не могла
Не оттого, что было страшно совместить
Я просто Свет далекого иного берегла
И не решалась Память о былом в даль моря отпустить
Семнадцать лет ребенком я была колоний
Не потому ли я теперь хочу их позабыть,
Что до сих пор цветение магнолий
Мешает сердцу окончательно остыть?
Оставив там чужбину, дядюшку и дом
Я бросилась в пучину западного мира
Отрезанного от других земель и берегов,
Где о душе, любви и верности уже не пела лира…
Мне удалось сжечь все мосты, что были позади
Отринуть звездные глаза, что ждать готовы были
Я страсть, желание вернуться сумела осадить
Но руки ждавшего моих побед мне не простили
И вот одна. Лишь совесть, честь теперь порукой
Не петь по вечерам тех странных песен.
Заняться может быть о погребении наукой
Что славно учит отгонять от адунАим плесень…
Мы тридцать лет сидели в казематах
Сменился цвет плащей теперь уж навсегда
Душе моей навечно оставаться в латах
А телу вечно стыть, не опасаясь старости вреда
Мне страшно говорить о нардубаре
О братьях, сестрах - добрых ирувани
которые тирану дух свободы не продали
уста же их навек тоскою замолчали
остаться жить ведь не всегда подарок
нам ставят гордость все теперь в укор
но последней свечи затухает огарок -
я завершаю долгий с жизнью разговор
и если я проснусь когда-нибудь от тлена лет
хочу увидеть вас живыми, братья в Эру
и стерся чтоб от погребальных рун тот черный след
и станем мы опять хранить на пробужденье веру