Беларусь Freedom
Я пока не могу похвастать большим журналистским опытом, хотя кое-какие события, связанные с моей профессиональной деятельностью, я запомню навсегда. Например, сутки в Башкирии в гостях у четырехкратного паралимпийского чемпиона Ирека Зарипова и общение с другими паралимпийцами. И часовой монолог не на камеру по поводу происходившего в Ванкувере и происходящего в санно-бобслейной федерации России Альберта Демченко. И то, как мы с Катей в Дубае без каких-либо преград пробрались за кулисы театра, в котором проходил спектакль «Укравший ногу счастлив в любви», а потом провели актерам экскурсию по эмиратскому моллу. И поездку в одном автобусе с экс-главным тренером сборной России по пляжному футболу Николаем Писаревым, включавшую в себя обсуждение комичных ошибок Сослана Джанаева и закончившуюся тем, что он меня провёл на полуфинальный матч чемпионата мира. И несколько монологов трагической в истории Грузии фигуры Наны Какабадзе. И ещё… Что-то я как-то сам прифигел от того, сколько у меня разных забавных и крутых встреч было. Надо будет в праздники все их описать, иначе как всегда потом забуду подробности.
Но есть в журналистской работе кое-что, против чего я протестую всеми фибрами своей душонки. Во-первых, со всеми этими по-своему замечательными людьми я никакого контакта, к сожалению, не поддерживаю. Это угнетает, потому что за те короткие отрезки времени, что я с ними провёл, я успел их всех полюбить. Ну не писать же Иреку Зарипову в Стерлитамак что-нибудь типа: «Привет, как дела? Не хочешь пивка сегодня вечером попить?»
А во-вторых, и это главное. Общаясь с ними и узнавая их проблемы и чаяния, ты невольно становишься соучастником. С тобой разговаривают не как с безличным журналистом, а как с человеком - возможно, даже надеясь на какую-то от тебя помощь. Ты киваешь, вставляешь везде это дурацкое «да», которое призвано показать собеседнику, как ты заинтересован. Ты реально переживаешь всей душой. А потом ты сдаешь материал и исчезаешь из их жизни, похитив какую-то ее часть. В кадр или статью обычно не попадает и половины того, что ты увидел. Они, наверно, из-за этого обижаются. Тебе самому неприятно, но это законы жанра.
И вдвойне неприятно, если, узнав их проблемы и став их "сочувственником", ты не знаешь, как всё разрешилось. Потому что медиа имеют свойство покупаться на конкретное событие, а его последствия для конкретных участников СМИ уже не интересуют. Так ты и остаёшься жить с этими проблемами, неразрешенными, возможно, только в твоей конкретной, а не реальной, жизни. Опять же, не позвонишь же ты спустя несколько месяцев Иреку Зарипову и не спросишь: «Ну как там жена? Нормально беременность проходит?»
И есть ещё третье. Это бессилие. Вот Артём Хромов у нас правозащитник. Он ведь реально что-то делает, за что-то борется. А ты что делаешь? Да, сейчас я пишу статьи в не самую малотиражную газету, и, возможно, это даже имеет какой-то эффект, но мне он, к сожалению, пока не заметен. Особенно по больным вопросам - по таким, о котором речь пойдёт ниже.
Вообще завести этот блог меня сподвигло обостренное чувство несправедливости. Возникло оно после того, как я вновь стал активно следить за тем, что в мире происходит. Не знаю, правда, была ли это моя собственная инициатива, или инициатива мира, который сделал всё, чтобы на него просто невозможно стало больше не обращать внимание. Неважно. Но вернувшись к активному чтению новостей, я просто охренел от того, какой пиздец тут происходит. «Хуйня все длится и длится, а Путин все играет и играет».
***
Бессилие и отчаяние - это слёзы. Когда ты сам, маленький червяк, с ними сталкиваешься в прямом эфире, с неприкрытыми и неподдельными эмоциями незаслуженно обиженных людей, возникает ощущение… Ну как, когда у меня маму в больницу забрали и делали ей операцию несколько часов, и никто не знал, что с ней, как идёт операция, что вообще дальше будет… Я помню, ехал в маршрутке и в голове кто-то (не то, что я обычно называю «я») говорил: «Ты всех порвёшь. Ты сделаешь всё, что нужно. И всё будет хорошо». И это эфемерное будущее «хорошо» совершенно ясно проистекало из такой твоей (моей) решимости. То, что, чем решительнее я буду в эту минуту, чем больше пафосных и совершенно никак не подходящих к ситуации слов я произнесу внутри самого себя, тем больше шансов у мамы на выздоровление, не подвергалось сомнению. Может, действительно поэтому операция прошла удачно?..
Но мама - это родное и близкое. А когда тебе в трубку рыдает человек, задетый дичайшей несправедливостью, которого ты ни разу не видел, это… я не могу это объяснить. Причем рыдает ещё и из-за того вопроса, который ты задал. Человеку в экстремальной ситуации. Снова хочется всех порвать (что вообще значит этот глагол с таким решительным звучанием?), убить Лукашенко, амнистировать политзаключённых и восстановить справедливость - лишь бы только не брать больше
Интермедия (несколько ссылочек):
Отличный сюжет Павла Селина для "Центрального телевидения"
Моя сегодняшняя статья
Здесь можно оставить подпись в защиту политзаключённых в Белоруссии
А теперь рассказ:
Сначала я хорошенько себя разогрел, поговорив с родителями Ирины Халип. Это журналистка «Новой газеты» и жена кандидата в президенты Белоруссии Андрея Санникова. Их обоих побили и посадили в изолятор КГБ. Доступа и связи с ними нет. Есть надежда, что сегодня на допросе адвокаты смогут увидеть Ирину.
У них остался трехлетний сын Данила. Власти хотят отдать его в детдом, несмотря на то, что на свободе остаются его бабушка и дедушка. Дальше я просто приведу несколько цитат.
Владимир Трофимович Халип: «Передачу для Ирины у нас приняли только один раз. Когда мы пригрозили, что позовём журналистов и представителей американского посольства».
«Дальше перспективы самые мрачные, потому что Андрею и Ирине предъявляют самые жесткие претензии. Это статья о массовых беспорядках, сопровождавшихся насилием над личностью, вооруженным сопротивлением милиции. В общем всё то, что можно было бы предъявить обратной стороне, организовавшей провокацию у дверей здания правительства. Никто из тех, кто участвовал в этой провокации, не был задержан. Сейчас они всё это сваливают на Ирину и Андрея. Говорят, что Ирина - это вообще главный вдохновитель бунта».
«На второй день после задержания Ирины Данилу не отпустили из детского сада. Нам удалось его оттуда вызволить. Сейчас они пытаются сделать всё, чтобы не дать нам возможности установить над ним опеку. Будут придумывать всякие препятствия, что нам надо проходить медкомиссию. Но я думаю, что в такой ситуации даже космонавт их комиссию не пройдёт».
Данила присутствовал при обыске КГБ нашей квартиры, который продолжался четыре-пять часов. Это грубейшее нарушение прав ребёнка, но им на это начхать. Даже сотрудники КГБ удивились: что-то странное происходит с ребёнком. Он сидел неподвижно и смотрел на этих людей, которые бродили по комнате и рылись во всех углах».
«Если мы покинем Белоруссию с ребёнком на руках, не оформив документы, они предъявят нам обвинение в похищении, и тогда ни о каком нашем возвращении в правовое поле и речи быть не может».
«Мы сейчас находимся в ситуации, когда все варианты плохие».
«Данила ведёт себя - можно только восхищаться. Это настоящий мужчина, хотя ему только три с половиной года. Мы ничего ему, разумеется, не говорили. Мы сказали, что мама в отъезде. Но я боюсь, он всё понял, потому что он же видит - врываются чужие люди. Никогда такого в его доме не было. И он уже понял какие-то особые условия игры. Раньше, если мама уезжала, он через каждые пять минут спрашивал, когда она вернётся. Сейчас он только однажды спросил у меня: «А мама и папа когда-нибудь вернутся?»
Мы для Данилы устроим самый шикарный Новый год, который только можно придумать. А у нас самих о Новом годе и мыслей никаких нет. Он будет локальным - только для Данилы. Поставим ёлку, уже принесли, сегодня будем наряжать. Заготовили подарки. К нему придёт Дед Мороз. Потому что он знал заранее, что мама ему говорила, что будет ёлка, будут подарки».
***
Ну а потом я поговорил с дочкой другого задержанного кандидата Владимира Некляева. Известный поэт был избит ещё до окончания голосования, ещё в статусе кандидата в президенты. Потом его, без одежды, в одном одеяле, забрали в КГБ. Несколько дней не принимали передачи и никому не показывали. Только вчера подтвердилось, что он вообще жив, в чём многие уже начали сомневаться.
С Евой я разговаривал уже третий раз за неделю. Она живёт в Хельсинки и, естественно, переживает страшно, но держится. Разговаривать с ней - удовольствие для любого журналиста: всё по делу, хлёстко, без смущения, с кучей фактов. Честно говоря, я даже поразился, как Финляндия на людей влияет! У нее полная неизвестность с отцом, а она сохраняет трезвый ум, спокойствие и ледяные нотки в голосе.
Сегодня всё было ровно так же, пока я не задал вопрос о Новом годе. Сам бы я, конечно, до такого не додумался (и так понятно, что «никакого праздника»), но редактор попросил. Ева начала отвечать - и не смогла сдержать слёз. Просто разрыдалась, потому что ее отец всегда организовывал новогодние праздники. И ещё даже извинялась, что не сдержалась…
Я, конечно, сказал какие-то слова поддержки, но я, правда, не знаю, как вести себя в такой ситуации. Что я могу сделать? Чем помочь?
Глупо, конечно, о себе тут говорить, но я человек не умный, мне можно. После этого разговора меня потом трясло ещё полдня, чаю себе не мог налить. Да и сейчас ещё потряхивает, когда пишу.
Все мы вышли из гоголевской шинели, и когда в неё возвращаешься, когда видишь страдания, в общем-то, маленького человека (у нас сейчас личность любого масштаба можно сделать маленькой), ни в чём не виновного, неозлобленного, приятного и беззащитного, не имеющего возможности повлиять на творящееся беззаконие, это, с одной стороны, убивает, а с другой - даёт желание что-то делать, не сидеть сложа руки, вмешиваться. Очень хочется принести пользу.
P.S. В этом тексте слишком много эмоций, я вряд ли смогу провести его редакторскую правку. Потом, может завтра, может позже, напишу ещё, что я вообще думаю о произошедшем в Белоруссии. Сейчас уже нет сил, да и не стоит смешивать эмоции с разумом.
И ещё: pohva - это, судя по всему, жж Евы Некляевой. Думаю, ей будет приятно, если кто-нибудь зайдёт и напишет ей какие-нибудь слова поддержки.
Но есть в журналистской работе кое-что, против чего я протестую всеми фибрами своей душонки. Во-первых, со всеми этими по-своему замечательными людьми я никакого контакта, к сожалению, не поддерживаю. Это угнетает, потому что за те короткие отрезки времени, что я с ними провёл, я успел их всех полюбить. Ну не писать же Иреку Зарипову в Стерлитамак что-нибудь типа: «Привет, как дела? Не хочешь пивка сегодня вечером попить?»
А во-вторых, и это главное. Общаясь с ними и узнавая их проблемы и чаяния, ты невольно становишься соучастником. С тобой разговаривают не как с безличным журналистом, а как с человеком - возможно, даже надеясь на какую-то от тебя помощь. Ты киваешь, вставляешь везде это дурацкое «да», которое призвано показать собеседнику, как ты заинтересован. Ты реально переживаешь всей душой. А потом ты сдаешь материал и исчезаешь из их жизни, похитив какую-то ее часть. В кадр или статью обычно не попадает и половины того, что ты увидел. Они, наверно, из-за этого обижаются. Тебе самому неприятно, но это законы жанра.
И вдвойне неприятно, если, узнав их проблемы и став их "сочувственником", ты не знаешь, как всё разрешилось. Потому что медиа имеют свойство покупаться на конкретное событие, а его последствия для конкретных участников СМИ уже не интересуют. Так ты и остаёшься жить с этими проблемами, неразрешенными, возможно, только в твоей конкретной, а не реальной, жизни. Опять же, не позвонишь же ты спустя несколько месяцев Иреку Зарипову и не спросишь: «Ну как там жена? Нормально беременность проходит?»
И есть ещё третье. Это бессилие. Вот Артём Хромов у нас правозащитник. Он ведь реально что-то делает, за что-то борется. А ты что делаешь? Да, сейчас я пишу статьи в не самую малотиражную газету, и, возможно, это даже имеет какой-то эффект, но мне он, к сожалению, пока не заметен. Особенно по больным вопросам - по таким, о котором речь пойдёт ниже.
Вообще завести этот блог меня сподвигло обостренное чувство несправедливости. Возникло оно после того, как я вновь стал активно следить за тем, что в мире происходит. Не знаю, правда, была ли это моя собственная инициатива, или инициатива мира, который сделал всё, чтобы на него просто невозможно стало больше не обращать внимание. Неважно. Но вернувшись к активному чтению новостей, я просто охренел от того, какой пиздец тут происходит. «Хуйня все длится и длится, а Путин все играет и играет».
***
Бессилие и отчаяние - это слёзы. Когда ты сам, маленький червяк, с ними сталкиваешься в прямом эфире, с неприкрытыми и неподдельными эмоциями незаслуженно обиженных людей, возникает ощущение… Ну как, когда у меня маму в больницу забрали и делали ей операцию несколько часов, и никто не знал, что с ней, как идёт операция, что вообще дальше будет… Я помню, ехал в маршрутке и в голове кто-то (не то, что я обычно называю «я») говорил: «Ты всех порвёшь. Ты сделаешь всё, что нужно. И всё будет хорошо». И это эфемерное будущее «хорошо» совершенно ясно проистекало из такой твоей (моей) решимости. То, что, чем решительнее я буду в эту минуту, чем больше пафосных и совершенно никак не подходящих к ситуации слов я произнесу внутри самого себя, тем больше шансов у мамы на выздоровление, не подвергалось сомнению. Может, действительно поэтому операция прошла удачно?..
Но мама - это родное и близкое. А когда тебе в трубку рыдает человек, задетый дичайшей несправедливостью, которого ты ни разу не видел, это… я не могу это объяснить. Причем рыдает ещё и из-за того вопроса, который ты задал. Человеку в экстремальной ситуации. Снова хочется всех порвать (что вообще значит этот глагол с таким решительным звучанием?), убить Лукашенко, амнистировать политзаключённых и восстановить справедливость - лишь бы только не брать больше
Интермедия (несколько ссылочек):
Отличный сюжет Павла Селина для "Центрального телевидения"
Моя сегодняшняя статья
Здесь можно оставить подпись в защиту политзаключённых в Белоруссии
А теперь рассказ:
Сначала я хорошенько себя разогрел, поговорив с родителями Ирины Халип. Это журналистка «Новой газеты» и жена кандидата в президенты Белоруссии Андрея Санникова. Их обоих побили и посадили в изолятор КГБ. Доступа и связи с ними нет. Есть надежда, что сегодня на допросе адвокаты смогут увидеть Ирину.
У них остался трехлетний сын Данила. Власти хотят отдать его в детдом, несмотря на то, что на свободе остаются его бабушка и дедушка. Дальше я просто приведу несколько цитат.
Владимир Трофимович Халип: «Передачу для Ирины у нас приняли только один раз. Когда мы пригрозили, что позовём журналистов и представителей американского посольства».
«Дальше перспективы самые мрачные, потому что Андрею и Ирине предъявляют самые жесткие претензии. Это статья о массовых беспорядках, сопровождавшихся насилием над личностью, вооруженным сопротивлением милиции. В общем всё то, что можно было бы предъявить обратной стороне, организовавшей провокацию у дверей здания правительства. Никто из тех, кто участвовал в этой провокации, не был задержан. Сейчас они всё это сваливают на Ирину и Андрея. Говорят, что Ирина - это вообще главный вдохновитель бунта».
«На второй день после задержания Ирины Данилу не отпустили из детского сада. Нам удалось его оттуда вызволить. Сейчас они пытаются сделать всё, чтобы не дать нам возможности установить над ним опеку. Будут придумывать всякие препятствия, что нам надо проходить медкомиссию. Но я думаю, что в такой ситуации даже космонавт их комиссию не пройдёт».
Данила присутствовал при обыске КГБ нашей квартиры, который продолжался четыре-пять часов. Это грубейшее нарушение прав ребёнка, но им на это начхать. Даже сотрудники КГБ удивились: что-то странное происходит с ребёнком. Он сидел неподвижно и смотрел на этих людей, которые бродили по комнате и рылись во всех углах».
«Если мы покинем Белоруссию с ребёнком на руках, не оформив документы, они предъявят нам обвинение в похищении, и тогда ни о каком нашем возвращении в правовое поле и речи быть не может».
«Мы сейчас находимся в ситуации, когда все варианты плохие».
«Данила ведёт себя - можно только восхищаться. Это настоящий мужчина, хотя ему только три с половиной года. Мы ничего ему, разумеется, не говорили. Мы сказали, что мама в отъезде. Но я боюсь, он всё понял, потому что он же видит - врываются чужие люди. Никогда такого в его доме не было. И он уже понял какие-то особые условия игры. Раньше, если мама уезжала, он через каждые пять минут спрашивал, когда она вернётся. Сейчас он только однажды спросил у меня: «А мама и папа когда-нибудь вернутся?»
Мы для Данилы устроим самый шикарный Новый год, который только можно придумать. А у нас самих о Новом годе и мыслей никаких нет. Он будет локальным - только для Данилы. Поставим ёлку, уже принесли, сегодня будем наряжать. Заготовили подарки. К нему придёт Дед Мороз. Потому что он знал заранее, что мама ему говорила, что будет ёлка, будут подарки».
***
Ну а потом я поговорил с дочкой другого задержанного кандидата Владимира Некляева. Известный поэт был избит ещё до окончания голосования, ещё в статусе кандидата в президенты. Потом его, без одежды, в одном одеяле, забрали в КГБ. Несколько дней не принимали передачи и никому не показывали. Только вчера подтвердилось, что он вообще жив, в чём многие уже начали сомневаться.
С Евой я разговаривал уже третий раз за неделю. Она живёт в Хельсинки и, естественно, переживает страшно, но держится. Разговаривать с ней - удовольствие для любого журналиста: всё по делу, хлёстко, без смущения, с кучей фактов. Честно говоря, я даже поразился, как Финляндия на людей влияет! У нее полная неизвестность с отцом, а она сохраняет трезвый ум, спокойствие и ледяные нотки в голосе.
Сегодня всё было ровно так же, пока я не задал вопрос о Новом годе. Сам бы я, конечно, до такого не додумался (и так понятно, что «никакого праздника»), но редактор попросил. Ева начала отвечать - и не смогла сдержать слёз. Просто разрыдалась, потому что ее отец всегда организовывал новогодние праздники. И ещё даже извинялась, что не сдержалась…
Я, конечно, сказал какие-то слова поддержки, но я, правда, не знаю, как вести себя в такой ситуации. Что я могу сделать? Чем помочь?
Глупо, конечно, о себе тут говорить, но я человек не умный, мне можно. После этого разговора меня потом трясло ещё полдня, чаю себе не мог налить. Да и сейчас ещё потряхивает, когда пишу.
Все мы вышли из гоголевской шинели, и когда в неё возвращаешься, когда видишь страдания, в общем-то, маленького человека (у нас сейчас личность любого масштаба можно сделать маленькой), ни в чём не виновного, неозлобленного, приятного и беззащитного, не имеющего возможности повлиять на творящееся беззаконие, это, с одной стороны, убивает, а с другой - даёт желание что-то делать, не сидеть сложа руки, вмешиваться. Очень хочется принести пользу.
P.S. В этом тексте слишком много эмоций, я вряд ли смогу провести его редакторскую правку. Потом, может завтра, может позже, напишу ещё, что я вообще думаю о произошедшем в Белоруссии. Сейчас уже нет сил, да и не стоит смешивать эмоции с разумом.
И ещё: pohva - это, судя по всему, жж Евы Некляевой. Думаю, ей будет приятно, если кто-нибудь зайдёт и напишет ей какие-нибудь слова поддержки.