Целительница. Рецензия.
Текст. http://community.livejournal.com/text_masterstvo/6364.html#cutid1
Рецензия.
По жанру Ваш текст относится к очерку или репортажу-фельетону. Очень распространенный жанр в журналистской литературе. (Очерком достигается эффект документальности, пущей достоверности.) В советской литературе жанр очерка был весьма популярен среди так называемых писателей-деревенщиков.
Разные были деревенщики по степени таланта. В свое время деревенская проза очень ценилась чиновниками соцреализма, как чуть ли не воплощенное достижение социалистической литературы.
Однако среди деревенщиков затесался и самобытный абсолютно не социалистический Шукшин. Его характеры настолько парадоксальны, настолько в Шукшинских мирах присутствует ЖИВАЯ эмоция, что Шукшин навсегда останется Великим писателем земли Русской. (Вне всяких классификаций.)
Но что было в основном, все эти тысячастраничные романы про сбор урожая, про победу социализма в деревне, про колхозных самородков и извергов-кулаков строились по однажды заданным лекалам этакого соц-лубочного и одновременно пафосного (парт-великоросского) преклонения перед хлебосольной тетей Машей и работягой Михалычем. Им, а также идейным борцам за деревенский социализм, противостояли непременно тетя Мотя сплетница (какая-нибудь Михална, Захарна, и прочая), какой-нибудь расхититель колхозной собственности Сан Саныч (этакий на лицо порядочный, подленький внутри), какая-нибудь его шестерка - политически неопределившийся пьяница-тунеядец и.т.д.
Боюсь, что Ваш текст восходит к этому архетипу соцреалистической прозаики. И даже сплетница у Вас есть и поименована она наподобие вместо имени - отчество - правда в Вашем рассказе прозвище стилистически окрашено - не Филимоновна, а Филимониха. Однако сути это не меняет.
Все эти Филимонихи, Захаровны, Глаши, тети Даши не несут в себе никаких характерологических особенностей. Все непременно кричат «Людк, а Людк», все непременно воюют с мужиками пьяницами, все непременно падки на чудеса в решете, типа исцеления лыжной мазью и лечения простуды мочой молодого поросенка.
Слишком узнаваемы штампы. Отсюда и эффект банальности.
Хотя в Вашем тексте есть любопытные задатки, которые можно развить. (И таким образом придать тексту остроту, которой сейчас, к сожалению, нет.)
Сразу обращает на себя внимание парадоксальный ход: бывшая партийная работница становится белой колдуньей. У Вас об этом сказано походя, а ведь это очень интересный поворот судьбы. Этот поворот можно сделать основой конфликта - как внутреннего (сомнение в себе, неудовлетворенность собой), так и внешнего: какие-нибудь антагонисты используют против героини ее темное прошлое. В раскрутке этого поворота возможны интереснейшие коллизии.
И еще: было бы любопытно, если бы какая-нибудь Филимониха подстрекала главную героиню на магическую «работу». Героиня должна непременно сомневаться, но в результате поддаться на ее увещевания. И когда что-то пошло не так, именно Филимониха должна обвинить ее в мошенничестве. Конечно, чтобы скрыть свою причастность, ведь Филимониха хотела на героине срубить энное количество деньжат. (А героиня, например, наивная и бескорыстная.) Тут тебе и драма, и юмор, и эмоции и кульминации.
В общем, думайте, я Вам подсказал возможные способы обострения рассказа.
Однако еще раз подчеркну, в нынешнем виде рассказ навряд ли увлечет читателя.
Рецензия.
По жанру Ваш текст относится к очерку или репортажу-фельетону. Очень распространенный жанр в журналистской литературе. (Очерком достигается эффект документальности, пущей достоверности.) В советской литературе жанр очерка был весьма популярен среди так называемых писателей-деревенщиков.
Разные были деревенщики по степени таланта. В свое время деревенская проза очень ценилась чиновниками соцреализма, как чуть ли не воплощенное достижение социалистической литературы.
Однако среди деревенщиков затесался и самобытный абсолютно не социалистический Шукшин. Его характеры настолько парадоксальны, настолько в Шукшинских мирах присутствует ЖИВАЯ эмоция, что Шукшин навсегда останется Великим писателем земли Русской. (Вне всяких классификаций.)
Но что было в основном, все эти тысячастраничные романы про сбор урожая, про победу социализма в деревне, про колхозных самородков и извергов-кулаков строились по однажды заданным лекалам этакого соц-лубочного и одновременно пафосного (парт-великоросского) преклонения перед хлебосольной тетей Машей и работягой Михалычем. Им, а также идейным борцам за деревенский социализм, противостояли непременно тетя Мотя сплетница (какая-нибудь Михална, Захарна, и прочая), какой-нибудь расхититель колхозной собственности Сан Саныч (этакий на лицо порядочный, подленький внутри), какая-нибудь его шестерка - политически неопределившийся пьяница-тунеядец и.т.д.
Боюсь, что Ваш текст восходит к этому архетипу соцреалистической прозаики. И даже сплетница у Вас есть и поименована она наподобие вместо имени - отчество - правда в Вашем рассказе прозвище стилистически окрашено - не Филимоновна, а Филимониха. Однако сути это не меняет.
Все эти Филимонихи, Захаровны, Глаши, тети Даши не несут в себе никаких характерологических особенностей. Все непременно кричат «Людк, а Людк», все непременно воюют с мужиками пьяницами, все непременно падки на чудеса в решете, типа исцеления лыжной мазью и лечения простуды мочой молодого поросенка.
Слишком узнаваемы штампы. Отсюда и эффект банальности.
Хотя в Вашем тексте есть любопытные задатки, которые можно развить. (И таким образом придать тексту остроту, которой сейчас, к сожалению, нет.)
Сразу обращает на себя внимание парадоксальный ход: бывшая партийная работница становится белой колдуньей. У Вас об этом сказано походя, а ведь это очень интересный поворот судьбы. Этот поворот можно сделать основой конфликта - как внутреннего (сомнение в себе, неудовлетворенность собой), так и внешнего: какие-нибудь антагонисты используют против героини ее темное прошлое. В раскрутке этого поворота возможны интереснейшие коллизии.
И еще: было бы любопытно, если бы какая-нибудь Филимониха подстрекала главную героиню на магическую «работу». Героиня должна непременно сомневаться, но в результате поддаться на ее увещевания. И когда что-то пошло не так, именно Филимониха должна обвинить ее в мошенничестве. Конечно, чтобы скрыть свою причастность, ведь Филимониха хотела на героине срубить энное количество деньжат. (А героиня, например, наивная и бескорыстная.) Тут тебе и драма, и юмор, и эмоции и кульминации.
В общем, думайте, я Вам подсказал возможные способы обострения рассказа.
Однако еще раз подчеркну, в нынешнем виде рассказ навряд ли увлечет читателя.