Реинкарнация. Часть 3, глава 3 ч. 10 - "Дети Амаля"
>Дети Амаля
Он вернулся к катеру с Лейлой на руках. Под конец дороги она стала соскальзывать, драгонарий попытался поудобнее её перехватить, но Лейла, как девочка, выскользнула из его рук, и звонко смеясь, дразнящее побежала впереди. Тардеш, пригнув голову, припустил следом.
- Они красивая пара, - сказал смотревший им вслед Верес.
- Да, - согласился бывший диктатор: - Оба высокие, стройные.
Халима тяжко вздохнула.
- Кстати, - спросил Корнолеш у сенатора: - А что за книгу вы пишите?! Что-то про реинкарнантов?! Дадите почитать?!
- О, нет-нет-нет, - улыбнулся тот, польщенный вниманием: - У меня недавно закончена монография, я хочу отдохнуть от этой темы. В этом году я занят «Историей Воздухоплавания» в соавторстве со всеми уважаемым Севером. Он разрабатывает техническую часть, со всеми инженерными тонкостями и биографиями изобретателей, я - историко-культурную, пытаясь показать, как воздухоплавание влияло на общество, культуру, религию, и почему одни изобретатели прославлялись, а другие - преследовались.
- Да по истории религии вас превзойти трудно, - подала голос мрачная Халима, отставшая от мужчин.
- О, польщен! Халима знает мои труды по истории религии?! - обернулись они к женщине.
- Как же любовные песни без знания мифологии? Я и просила, чтобы вашу книгу переработали для детей.
- А говорили что просто скромная певица… - хитро улыбнулся Верес.
- Милая, ты что такая смурная? Тебя не обидели?!
- Да нет, нет… извини… перегрелась, наверное, - она подошла к мужу и положила руки ему на плечи - они так и шли, не обнявшись и не порознь: - А ты прохладный… так хорошо… - она закрыла глаза, и положила голову на плечо мужа. Ему пришлось её обнять.
- Кхм-кхм… - напомнил Верес: - Вы уж извините, в самом деле.
- Нет-нет-нет, вы не мешаете, - попросила Халима: - Я просто немного не истратила дозу объятий, со мной это бывает.
Корнолеш сделал движение, чтобы подхватить жену на руки, та заупрямилась:
- Не поднимай... - нежно попросила она: - Просто так иди. Так хорошо.
Верес в досаде ковырял песок носками сандалий. Наконец решился:
- А вы-то что пишите?! Надеюсь, не будете пытаться рассказать секрет Амаля и Альбы?
- Нет, что вы…
- Она пишет оперу о тех временах. Но это сюрприз, - открыл её секрет диктатор.
- Ну, можно немного рассказать. Один гандхарв… написал несколько часов музыки, посвященной нашему Монументу, - она рассказывала с закрытыми глазами, и тени ресниц лежали на прозрачных щеках, подкрашенных голубым кремом: - Вы, наверное, слышали - увертюру иногда играют на мартовские праздники. Такая лирическая тема с переходом в марш…
- Нет, не напомните - не вспомню. Я паршивый меломан.
- В каких-нибудь новостях будет, скажу. Ну, вот, и на телевидении решили сделать из этого современную оперу. Пишем в несколько авторов, у меня самые важные эпизоды лирической линии. Вашего друга Таллеша приглашали, кстати, но у него сериал был.
- Он не рассказывал. Видать серьёзный секрет.
- Так что не бойтесь. Не разболтаю. У вас в документах описание семьи и быта тех времен. Вы не представляете, сколько я это искала! - она вздохнула, отпустив мужа. Её глаза снова повеселели и зажглись каким-то мечтательным пламенем.
- Наобнималась?! - улыбнулся ей муж-диктатор.
- Ага, спасибо.
- Мм… - Верес, задрав голову в ослепительно-облачное небо, задумался: - Хотел вам порекомендовать какую-то монографию, но внезапно вспомнил, что ни одной не видел. Про быт и обычаи оккупантов-сиддхов есть хорошая вещь Вейяна Ло, но наша жизнь в оккупации и быт самих освободителей - здесь, ведь и правда, дыра.
- У Амаля отец ведь писал диссертацию на эту тему. Он тоже учитель истории.
- Там тоже сиддхская тема, а не наши. Мой ментор как раз принимал у него работу, я помню хорошо.
- Как тесен мир!
- Его диссертация у меня с собой. Там нет того, что в ваших документах.
- Ах, вот как?! Очень рад быть более полезным! - он потешно раскланялся: - Вы так дружны с отцом архидрагонария, что вам доверяют даже диссертации?! Или это копия?
- Они с Халимой родились в один день. Так что они очень дружны.
- Невероятно! И не пытался выдать вас за сына?!
- Пытался, - улыбнулась Халима: - Но мой муж - лучше!
Благодарный диктатор, крепко-крепко её обнял и поцеловал в губы, смазав всю помаду.
…Лейла перепрыгнула с мостков на катер, минуя трап, заставив ёкнуть сердце её мужа:
- Осторожнее! Не девочка же!
- Ну, это звучит совсем не как комплимент - в самом деле, похожая в этом легком платье на девочку, обижено ответила она, стройной тростинкой выпрямившись в подхватившем одежды и волосы бризе.
- Извини.
- Там дверь закрыта?
- Нет, кто зайдёт-то?
Пока адмирал всходил по трапу на борт своего корабля, она уже забралась внутрь, и из недр кокпита неслось:
- НУ И КТО ЭТО БРОСИЛ ЛОПАТЫ НА ПОСТЕЛЬ?!
Драгонарий прибавил шаг.
- У тебя что, запасные простыни есть?! О том, что их сдавать с катером нужно, ты подумал?
Пригнувшись, он влез в тесный салон, где его благоверная уже вовсю разошлась, держа измазанные в зелени, лопату и катану в руках:
- Накидали, блин, железяк, что вы, мужики, никогда не думаете?!
- Да поперёк кровати же положили, ничего не испачкалось.
- А что, положить шкаф или там к инструментам, некогда было?! Да?!
- Ну, прости, торопились, все в порядке же с постелью. Ну, вот же - видишь - чисто.
- Это для тебя чисто. Ты ведь знаешь что у меня чувствительная кожа? Знаешь что я мнительная, как не знаю кто?!
- Ну, успокойся ты, принцесса-на-горошине, - он попытался привлечь её к себе.
- Не надо мне тут про принцесс. И не тащи меня в кровать - я же в крему, извожу всё страшнее, чем ваши лопаты.
- Поругалась?! Успокоилась?! Поцеловать?!
- Нет-нет. Я ещё в гневе.
Он обнял жену и через голову стянул с неё платье, оставив в одном белье:
- Где твой купальник?!
- На корме, - вздохнула она, одной рукой указывая, а другой прикрывая грудь.
- Стесняшка, - он поцеловал её в лоб и пошел за вещами.
Катер на ровной воде не покачивало, но шаги отдавались гулко. Тардеш дошел до юта и, проверив вещи на ощупь, снял их все с леера. Жена в каюте уже сидела голая, подложив под себя свои трусики.
- «Гражданка, немедленно оденьтесь, вы находитесь на территории Республики Амаль» - с улыбкой вспомнил он, подавая ей вещи.
- Верес прав… - внезапно сказала она, откладывая одежду и выпрямляясь сидя.
- В чем?!
- Здесь же никто не видит. Надо было попробовать плавание нагишом.
- Теперь ты развратница, - склонился он, поцеловав её в губы и грудь.
- Нет, а честно… - она положила на него ладони не в силах найти желания оттолкнуть.
- Да?!
- Вы с Халимой с детства. Вы никогда её голой не видели?!
- Да ты что. Она и в купальнике всегда либо с косынкой, либо с платочком. Она скромняшка стыдливее тебя.
- А я соблазнительна? - она откинулась чуть назад, давая волю поцелуям мужа.
- Безумно, - он сделал шаг вперед, готовясь её обнять, но Лейла сама всё прекратила:
- Нет, стоп-стоп-стоп. На мне крем. Я же тебя только что за простыни ругала, самой виноватой быть?
- А ты не хочешь?
- Нет уж, нетушки.
Тардеш встал, отвернувшись. Лейла за его спиной надела купальник:
- Всё, пошли. Совратишь меня ночью, сейчас ещё рано.
- Ну, так что, товарищ сенатор, - начал Корнолеш, когда они закурили в тени кухонной крыши:
- Как вам архидрагонарий при более близком знакомстве?
Халима отложила стило и блокнот и вопросительно посмотрела сначала на мужа, потом на Вереса.
- Не знаю… мне интересно, - протянул блондин.
- Интересно что?
- Какой ответ продолжит нашу беседу в правильном ключе. Если я скажу что-то нейтральное, вы, скорее всего, просто кивнёте - и дальнейшей беседы не состоится. Если я скажу резко, то вы опять мне припишите «разделяй и властвуй», и может быть, меня ударите.
- Иногда вопрос - это просто вопрос, без какой-то политики.
- У нас, политиков - всё политика. И невинные вопросы, и коварные вопросы, и этот берег и катер, и две красавицы-жены, которых вы оставили со мной, и этот взгляд главного идеолога Республики, столь пристально внимающего нашей беседе.
- Я же вам сказала, к «идеологам» я не отношусь никоим образом, - твердо сказала Халима: - Это работа Партии, что вы требуете от простой певицы?! Вы со своей редакцией Энциклопедии куда больше тянете на роль «главного идеолога».
- Спасибо за комплимент!
Корнолеш усмехнулся:
- Они просто любое твое выступление с упоминанием меня уже относят к «идеологии».
- Зачем мне это, когда у трибунов имеются куда более эффективные методы?! Кстати, он перевел тему.
- Какую?! Куда?!
- Я вас спрашивал об Амале Тардеше. А вы как-то повернули тему в сторону моей жены.
- Но она же куда симпатичнее!
- Спасибо за комплимент, - мило покраснела женщина: - Но факт ухода от ответа остаётся фактом.
- Ну, по чести сказать, - Верес оглянулся на катер: - Я просто тяну время. Чтобы вернулся товарищ архидрагонарий, и вам стало бы неудобно говорить при нём.
- Ты паясничаешь, - лениво взмахнул рукой диктатор.
- Слава паяца - лучшая защита и лучшее оружие. Если ты ошибешься - никто не придаст значения твоей ошибке: «Он же был паяц!»! Если окажешься прав - все восхитятся: «Это даже паяц предвидел!». Правда, признаю, этим не надо злоупотреблять.
- Так что же видит паяц, глядя на товарища архидрагонария?! - взял сигарету Корнолеш.
- Паяц видит великого полководца, который пытается заняться политикой. Паяц не знает, получится ли у него, или же он всё испортит только из-за своих убеждений. Но паяц ещё помнит об отставке из партии и испытательном сроке.
- Если честно, то в его опале была скорее моя вина, - помрачнев, внезапно ответил диктатор. Обеспокоившаяся Халима протянула руку и нашла его ладонь, крепко сжав в знак поддержки: - Но, если бы не это, не было бы Гудешии и триумфа, которые всё спасли.
- Да, признаю, - внезапно посерьёзневшим тоном сказал Верес: - Среди адмиралов и драгонариев Республики, пока что нет ни одного, кому можно бы было доверить командование флотом на том же уровне, что и Тардешу. Вы видели последние отчеты по успеваемости Академии?!
- Кстати! Новости же скоро! - спохватилась Халима: - Надо включить.
- Да не надо. Завтра ноны, будут новости, сегодня же в записи и повторы. Будто сама не знаешь!
- А да, точно… - привставшая было Халима села обратно.
- Успеваемость падает. Но это скорее временное.
- Временно?! Становится нормальным иметь удовлетворительные оценки, не лучшие, не хорошие, а средине?!
- В школах и гимнасиях тоже - отличников либо презирают, либо требуют, чтобы они «подтягивали» всех отстающих, - вдруг добавила Халима.
Диктатор оглянулся на жену:
- Ну, это нормальное требование, «чувство локтя»…
Та покачала головой:
- Нет, не нормальное. Ты слышал, что в некоторых школах, ученики, получившие штрафные баллы, заставляют своих друзей получать такие же, под угрозой бойкота? Иметер…
- Бойкота?! - усмехнулся её муж, перебив: - Да что такое бойкот для юного легионера!
-…Иметер написал пьесу про такой случай, только с девочкой. Не успел до смерти. Сейчас снимается фильм, Сервий играет, обязательно посмотри.
- Чушь какая-то.
Верес с легкой усмешкой следил за спором супругов.
- Нет, не чушь. Но он опять ушел от ответа, - Халима кивнула на сенатора.
- Нет, вы продолжайте. Вы обладаете удивительной осведомлённостью и познаниями. Которых нашим курсантам в последнее время ой как не хватает.
- Маменькины дочки, вдовьи сыны, - пожал плечами бывший диктатор: - После крупных войн всегда так. Семья кого-то теряет, и детей балуют. Солдатская служба всё исправит. Армия у нас неизбежна.
- А как же я?! - по-клоунски усмехнулся сенатор.
- Ну, отсрочки нужно сокращать по минимуму. Несколько лет службы и бег в линотораксе, с автоматом на шее, исправят любого маменькиного сынка.
- А девочки?! - покачала головой Халима.
- Что девочки?!
- Ты думаешь, они лучше?! Наряды, инопланетная мода, джаханальские игрушки. Если в наше время девушка из гимназия тратила всё на инсулу или свадьбу, то сейчас на развлечения и косметику.
- Ну, - тут сказал Верес: - Я бы сказал, лучше - потратит выпускные трудодни на ерунду - будет меньше привередничать при выборе жениха. И вместо очкарика выберет мускулистого легионера, от которого родит новых мускулистых легионеров! Правильно ведь, товарищ диктатор! Вы же этого хотели!
- Не понял? - отогнал дым от лица консул.
- «Нужно повышать физическую культуру, а не науки, плотские удовольствия, а не заумные чтения - то, что ближе простым солдатам, а не худосочным очкарикам»!
- Это было давно и неправда, - отмахнулся бывший диктатор, расслабившись.
- Как раз очкарикам-то и труднее всего, - вздохнула Халима.
- Я вот про это и говорю. Девчонки стали требовательнее, сами они ещё больше увлечены очкариками, но знаний в голове меньше.
- Потому что много фальшивых очкариков развелось, - хрипло вступил в разговор Корнолеш: - Я ведь тогда про это и говорил. Что матроны балуют сыновей, боясь, чтоб на них пылинка не упала, и от этого те, кто не может стать нормальным «очкариком», но мог бы стать нормальным легионером, вырастают непонятно кем.
- Мужчины тоже не лучше, - пожала плечами его жена: - Все ленивее, считают, что для авторитета семьи достаточно приносить трудодни и лежать на диване, разглядывая видеофон.
- Постой, это в упрёк мне?! Извини.
- Да нет-нет, милый! - она быстро схватила его за руку обеими ладошками: - Ты что! Я про детей подруг и многих учеников…
- Всюду долгострои, волокитство, наглеющая халатность, - добавил свой голос Верес: - И никого не привлечь - все герои, «спасители Отечества»»! А это герой честно отслужил Республике на фронте, и на гражданской службе не служить хочет - а наслаждаться! Они «отдыхают», как говорится - «от трудов праведных»…
- …Поэтому я стараюсь ответственные подряды во флоте переложить на людей, - внезапно за их спинами раздался голос незаметно подошедшего Тардеша: - Наши либо утопят в бюрократии, либо будут халтурить, либо поставщики сроки сорвут. А если секретное, - он вытащил стул и сел: - То только на трибунском контроле.
- Да, я что-то подобное подозревал, ещё, когда составлял речь против вашей избирательной кампании…
- Помню её, - кивнул драгонарий: - Правда, вас так неудобно освистали посередине.
- Ну что же - не всякая речь обязательно удачна.
- Как вам тогда и сказали десантники - лучше пусть люди получат доступ к секретным системам, чем из-за недоваренного шва сдохнем в космосе.
- Зато у людей как сразу самомнение…
- У меня в начале гудешийской кампании союзникам выдали наши видеофоны, не джаханальские. Прибеш меня чуть интенданта не лишил, причем по моей же просьбе. Я должен это прощать из чувства патриотизма?! Я приказ не мог отдать и карту поля боя показать!
- Прибеш - моя креатура. Хотя, что именно вы имели ввиду?!
- Да?! Что-то незаметно чтобы он держался вашей линии. Он давно от вас перекинулся к старпёрам от про-партийной линии?!
- Сразу после триумфа. Он же тоже триумфатор Гудешии, вы забыли?! С тех пор моя позиция ему не указ, а Партия щедра к своим сторонникам. Вы его ещё на консульской должности дождётесь!
- За Партию бы как-то взяться… - мрачно проговорил Корнолеш: - Вот зря Амаля трибунства лишили…
- Ну, я сам этого хотел. Там очень трудно честному офицеру, хотя за честь офицера и легионера они готовы у других рвать жилы… Да и кто-то из присутствующих здесь подкинул им идею, что все, кто чем-то выделяется выше среднего - несомненно «реинканант»!..
Лейла со спины обняла мужа и положила ему белую голову на плечо:
- Ну, вы опять о политике! А кто-то купаться хотел! - она подняла взгляд на Халиму: - Тащи своего на солнышко, а то они самое лучшее время прозаседают!
- Ну а что? - с улыбкой обернулся Тардеш: - Я готов! Фракас, Халима?! Верес?!
- Ну, я, пожалуй…
- Нет-нет-нет! - сразу к нему подскочила Лейла: - Купаться - так всем! - она схватила сенатора за руку и, развернувшись лицом к морю, потащила за собой из-за стола: - Отказов не приемлю!
Тардеш и Корнолеш наперегонки побежали следом, и, обогнав, прыгнули в пенный прибой. Халима, оставив свою кофту на спинке стула мужа, неспешно пошла за ними, предоставив свету полдня и теням как можно лучше подчеркнуть её фигуру. Лейла вела за собой смеющегося и не сопротивляющегося Вереса, демонстрируя красивые ноги и не отпуская его руки.
- Это вы мне так за попытку искупать вас мстите, товарищ Лейла?!
Она оглянулась, улыбнувшись. Платиновые волосы, попав на лицо, сверкнули от блеска Сирата:
- Да, а что? В воду, познай гнев колдуньи! - и, разбежавшись, буквально втащила его в прибой.
Отхлынувшая волна резко отнесла их от берега - Лейла оглянулась, испугавшись, оказавшийся неожиданно близко Верес поймал в её объятия.
- Ну, знаете… - начала она резко, сделав движение, словно хочет задержать дыхание. Однако дыхания не задержала.
- Что, товарищ Лейла?! - спросил он, спокойно удерживая их обоих на плаву.
- Можно без «товарищ»… просто Лейла... - на миг она ответила его объятиям, потом задержала дыхание, пропав из осязаемости, и появилась в воде за его спиной. Муж и диктатор с женой помахали им рукой издали - Лейла, ещё раз обернувшись, и одарив сенатора царственной и благосклонной улыбкой, поплыла к ним под водой, тем самым быстрым стилем нереиды, который очаровал его вчера во время плаванья к пагоде. Помотав головой, чтобы отогнать наваждение, Верес окунулся целиком и поплыл к общей компании широкими взмахами.
Он вернулся к катеру с Лейлой на руках. Под конец дороги она стала соскальзывать, драгонарий попытался поудобнее её перехватить, но Лейла, как девочка, выскользнула из его рук, и звонко смеясь, дразнящее побежала впереди. Тардеш, пригнув голову, припустил следом.
- Они красивая пара, - сказал смотревший им вслед Верес.
- Да, - согласился бывший диктатор: - Оба высокие, стройные.
Халима тяжко вздохнула.
- Кстати, - спросил Корнолеш у сенатора: - А что за книгу вы пишите?! Что-то про реинкарнантов?! Дадите почитать?!
- О, нет-нет-нет, - улыбнулся тот, польщенный вниманием: - У меня недавно закончена монография, я хочу отдохнуть от этой темы. В этом году я занят «Историей Воздухоплавания» в соавторстве со всеми уважаемым Севером. Он разрабатывает техническую часть, со всеми инженерными тонкостями и биографиями изобретателей, я - историко-культурную, пытаясь показать, как воздухоплавание влияло на общество, культуру, религию, и почему одни изобретатели прославлялись, а другие - преследовались.
- Да по истории религии вас превзойти трудно, - подала голос мрачная Халима, отставшая от мужчин.
- О, польщен! Халима знает мои труды по истории религии?! - обернулись они к женщине.
- Как же любовные песни без знания мифологии? Я и просила, чтобы вашу книгу переработали для детей.
- А говорили что просто скромная певица… - хитро улыбнулся Верес.
- Милая, ты что такая смурная? Тебя не обидели?!
- Да нет, нет… извини… перегрелась, наверное, - она подошла к мужу и положила руки ему на плечи - они так и шли, не обнявшись и не порознь: - А ты прохладный… так хорошо… - она закрыла глаза, и положила голову на плечо мужа. Ему пришлось её обнять.
- Кхм-кхм… - напомнил Верес: - Вы уж извините, в самом деле.
- Нет-нет-нет, вы не мешаете, - попросила Халима: - Я просто немного не истратила дозу объятий, со мной это бывает.
Корнолеш сделал движение, чтобы подхватить жену на руки, та заупрямилась:
- Не поднимай... - нежно попросила она: - Просто так иди. Так хорошо.
Верес в досаде ковырял песок носками сандалий. Наконец решился:
- А вы-то что пишите?! Надеюсь, не будете пытаться рассказать секрет Амаля и Альбы?
- Нет, что вы…
- Она пишет оперу о тех временах. Но это сюрприз, - открыл её секрет диктатор.
- Ну, можно немного рассказать. Один гандхарв… написал несколько часов музыки, посвященной нашему Монументу, - она рассказывала с закрытыми глазами, и тени ресниц лежали на прозрачных щеках, подкрашенных голубым кремом: - Вы, наверное, слышали - увертюру иногда играют на мартовские праздники. Такая лирическая тема с переходом в марш…
- Нет, не напомните - не вспомню. Я паршивый меломан.
- В каких-нибудь новостях будет, скажу. Ну, вот, и на телевидении решили сделать из этого современную оперу. Пишем в несколько авторов, у меня самые важные эпизоды лирической линии. Вашего друга Таллеша приглашали, кстати, но у него сериал был.
- Он не рассказывал. Видать серьёзный секрет.
- Так что не бойтесь. Не разболтаю. У вас в документах описание семьи и быта тех времен. Вы не представляете, сколько я это искала! - она вздохнула, отпустив мужа. Её глаза снова повеселели и зажглись каким-то мечтательным пламенем.
- Наобнималась?! - улыбнулся ей муж-диктатор.
- Ага, спасибо.
- Мм… - Верес, задрав голову в ослепительно-облачное небо, задумался: - Хотел вам порекомендовать какую-то монографию, но внезапно вспомнил, что ни одной не видел. Про быт и обычаи оккупантов-сиддхов есть хорошая вещь Вейяна Ло, но наша жизнь в оккупации и быт самих освободителей - здесь, ведь и правда, дыра.
- У Амаля отец ведь писал диссертацию на эту тему. Он тоже учитель истории.
- Там тоже сиддхская тема, а не наши. Мой ментор как раз принимал у него работу, я помню хорошо.
- Как тесен мир!
- Его диссертация у меня с собой. Там нет того, что в ваших документах.
- Ах, вот как?! Очень рад быть более полезным! - он потешно раскланялся: - Вы так дружны с отцом архидрагонария, что вам доверяют даже диссертации?! Или это копия?
- Они с Халимой родились в один день. Так что они очень дружны.
- Невероятно! И не пытался выдать вас за сына?!
- Пытался, - улыбнулась Халима: - Но мой муж - лучше!
Благодарный диктатор, крепко-крепко её обнял и поцеловал в губы, смазав всю помаду.
…Лейла перепрыгнула с мостков на катер, минуя трап, заставив ёкнуть сердце её мужа:
- Осторожнее! Не девочка же!
- Ну, это звучит совсем не как комплимент - в самом деле, похожая в этом легком платье на девочку, обижено ответила она, стройной тростинкой выпрямившись в подхватившем одежды и волосы бризе.
- Извини.
- Там дверь закрыта?
- Нет, кто зайдёт-то?
Пока адмирал всходил по трапу на борт своего корабля, она уже забралась внутрь, и из недр кокпита неслось:
- НУ И КТО ЭТО БРОСИЛ ЛОПАТЫ НА ПОСТЕЛЬ?!
Драгонарий прибавил шаг.
- У тебя что, запасные простыни есть?! О том, что их сдавать с катером нужно, ты подумал?
Пригнувшись, он влез в тесный салон, где его благоверная уже вовсю разошлась, держа измазанные в зелени, лопату и катану в руках:
- Накидали, блин, железяк, что вы, мужики, никогда не думаете?!
- Да поперёк кровати же положили, ничего не испачкалось.
- А что, положить шкаф или там к инструментам, некогда было?! Да?!
- Ну, прости, торопились, все в порядке же с постелью. Ну, вот же - видишь - чисто.
- Это для тебя чисто. Ты ведь знаешь что у меня чувствительная кожа? Знаешь что я мнительная, как не знаю кто?!
- Ну, успокойся ты, принцесса-на-горошине, - он попытался привлечь её к себе.
- Не надо мне тут про принцесс. И не тащи меня в кровать - я же в крему, извожу всё страшнее, чем ваши лопаты.
- Поругалась?! Успокоилась?! Поцеловать?!
- Нет-нет. Я ещё в гневе.
Он обнял жену и через голову стянул с неё платье, оставив в одном белье:
- Где твой купальник?!
- На корме, - вздохнула она, одной рукой указывая, а другой прикрывая грудь.
- Стесняшка, - он поцеловал её в лоб и пошел за вещами.
Катер на ровной воде не покачивало, но шаги отдавались гулко. Тардеш дошел до юта и, проверив вещи на ощупь, снял их все с леера. Жена в каюте уже сидела голая, подложив под себя свои трусики.
- «Гражданка, немедленно оденьтесь, вы находитесь на территории Республики Амаль» - с улыбкой вспомнил он, подавая ей вещи.
- Верес прав… - внезапно сказала она, откладывая одежду и выпрямляясь сидя.
- В чем?!
- Здесь же никто не видит. Надо было попробовать плавание нагишом.
- Теперь ты развратница, - склонился он, поцеловав её в губы и грудь.
- Нет, а честно… - она положила на него ладони не в силах найти желания оттолкнуть.
- Да?!
- Вы с Халимой с детства. Вы никогда её голой не видели?!
- Да ты что. Она и в купальнике всегда либо с косынкой, либо с платочком. Она скромняшка стыдливее тебя.
- А я соблазнительна? - она откинулась чуть назад, давая волю поцелуям мужа.
- Безумно, - он сделал шаг вперед, готовясь её обнять, но Лейла сама всё прекратила:
- Нет, стоп-стоп-стоп. На мне крем. Я же тебя только что за простыни ругала, самой виноватой быть?
- А ты не хочешь?
- Нет уж, нетушки.
Тардеш встал, отвернувшись. Лейла за его спиной надела купальник:
- Всё, пошли. Совратишь меня ночью, сейчас ещё рано.
- Ну, так что, товарищ сенатор, - начал Корнолеш, когда они закурили в тени кухонной крыши:
- Как вам архидрагонарий при более близком знакомстве?
Халима отложила стило и блокнот и вопросительно посмотрела сначала на мужа, потом на Вереса.
- Не знаю… мне интересно, - протянул блондин.
- Интересно что?
- Какой ответ продолжит нашу беседу в правильном ключе. Если я скажу что-то нейтральное, вы, скорее всего, просто кивнёте - и дальнейшей беседы не состоится. Если я скажу резко, то вы опять мне припишите «разделяй и властвуй», и может быть, меня ударите.
- Иногда вопрос - это просто вопрос, без какой-то политики.
- У нас, политиков - всё политика. И невинные вопросы, и коварные вопросы, и этот берег и катер, и две красавицы-жены, которых вы оставили со мной, и этот взгляд главного идеолога Республики, столь пристально внимающего нашей беседе.
- Я же вам сказала, к «идеологам» я не отношусь никоим образом, - твердо сказала Халима: - Это работа Партии, что вы требуете от простой певицы?! Вы со своей редакцией Энциклопедии куда больше тянете на роль «главного идеолога».
- Спасибо за комплимент!
Корнолеш усмехнулся:
- Они просто любое твое выступление с упоминанием меня уже относят к «идеологии».
- Зачем мне это, когда у трибунов имеются куда более эффективные методы?! Кстати, он перевел тему.
- Какую?! Куда?!
- Я вас спрашивал об Амале Тардеше. А вы как-то повернули тему в сторону моей жены.
- Но она же куда симпатичнее!
- Спасибо за комплимент, - мило покраснела женщина: - Но факт ухода от ответа остаётся фактом.
- Ну, по чести сказать, - Верес оглянулся на катер: - Я просто тяну время. Чтобы вернулся товарищ архидрагонарий, и вам стало бы неудобно говорить при нём.
- Ты паясничаешь, - лениво взмахнул рукой диктатор.
- Слава паяца - лучшая защита и лучшее оружие. Если ты ошибешься - никто не придаст значения твоей ошибке: «Он же был паяц!»! Если окажешься прав - все восхитятся: «Это даже паяц предвидел!». Правда, признаю, этим не надо злоупотреблять.
- Так что же видит паяц, глядя на товарища архидрагонария?! - взял сигарету Корнолеш.
- Паяц видит великого полководца, который пытается заняться политикой. Паяц не знает, получится ли у него, или же он всё испортит только из-за своих убеждений. Но паяц ещё помнит об отставке из партии и испытательном сроке.
- Если честно, то в его опале была скорее моя вина, - помрачнев, внезапно ответил диктатор. Обеспокоившаяся Халима протянула руку и нашла его ладонь, крепко сжав в знак поддержки: - Но, если бы не это, не было бы Гудешии и триумфа, которые всё спасли.
- Да, признаю, - внезапно посерьёзневшим тоном сказал Верес: - Среди адмиралов и драгонариев Республики, пока что нет ни одного, кому можно бы было доверить командование флотом на том же уровне, что и Тардешу. Вы видели последние отчеты по успеваемости Академии?!
- Кстати! Новости же скоро! - спохватилась Халима: - Надо включить.
- Да не надо. Завтра ноны, будут новости, сегодня же в записи и повторы. Будто сама не знаешь!
- А да, точно… - привставшая было Халима села обратно.
- Успеваемость падает. Но это скорее временное.
- Временно?! Становится нормальным иметь удовлетворительные оценки, не лучшие, не хорошие, а средине?!
- В школах и гимнасиях тоже - отличников либо презирают, либо требуют, чтобы они «подтягивали» всех отстающих, - вдруг добавила Халима.
Диктатор оглянулся на жену:
- Ну, это нормальное требование, «чувство локтя»…
Та покачала головой:
- Нет, не нормальное. Ты слышал, что в некоторых школах, ученики, получившие штрафные баллы, заставляют своих друзей получать такие же, под угрозой бойкота? Иметер…
- Бойкота?! - усмехнулся её муж, перебив: - Да что такое бойкот для юного легионера!
-…Иметер написал пьесу про такой случай, только с девочкой. Не успел до смерти. Сейчас снимается фильм, Сервий играет, обязательно посмотри.
- Чушь какая-то.
Верес с легкой усмешкой следил за спором супругов.
- Нет, не чушь. Но он опять ушел от ответа, - Халима кивнула на сенатора.
- Нет, вы продолжайте. Вы обладаете удивительной осведомлённостью и познаниями. Которых нашим курсантам в последнее время ой как не хватает.
- Маменькины дочки, вдовьи сыны, - пожал плечами бывший диктатор: - После крупных войн всегда так. Семья кого-то теряет, и детей балуют. Солдатская служба всё исправит. Армия у нас неизбежна.
- А как же я?! - по-клоунски усмехнулся сенатор.
- Ну, отсрочки нужно сокращать по минимуму. Несколько лет службы и бег в линотораксе, с автоматом на шее, исправят любого маменькиного сынка.
- А девочки?! - покачала головой Халима.
- Что девочки?!
- Ты думаешь, они лучше?! Наряды, инопланетная мода, джаханальские игрушки. Если в наше время девушка из гимназия тратила всё на инсулу или свадьбу, то сейчас на развлечения и косметику.
- Ну, - тут сказал Верес: - Я бы сказал, лучше - потратит выпускные трудодни на ерунду - будет меньше привередничать при выборе жениха. И вместо очкарика выберет мускулистого легионера, от которого родит новых мускулистых легионеров! Правильно ведь, товарищ диктатор! Вы же этого хотели!
- Не понял? - отогнал дым от лица консул.
- «Нужно повышать физическую культуру, а не науки, плотские удовольствия, а не заумные чтения - то, что ближе простым солдатам, а не худосочным очкарикам»!
- Это было давно и неправда, - отмахнулся бывший диктатор, расслабившись.
- Как раз очкарикам-то и труднее всего, - вздохнула Халима.
- Я вот про это и говорю. Девчонки стали требовательнее, сами они ещё больше увлечены очкариками, но знаний в голове меньше.
- Потому что много фальшивых очкариков развелось, - хрипло вступил в разговор Корнолеш: - Я ведь тогда про это и говорил. Что матроны балуют сыновей, боясь, чтоб на них пылинка не упала, и от этого те, кто не может стать нормальным «очкариком», но мог бы стать нормальным легионером, вырастают непонятно кем.
- Мужчины тоже не лучше, - пожала плечами его жена: - Все ленивее, считают, что для авторитета семьи достаточно приносить трудодни и лежать на диване, разглядывая видеофон.
- Постой, это в упрёк мне?! Извини.
- Да нет-нет, милый! - она быстро схватила его за руку обеими ладошками: - Ты что! Я про детей подруг и многих учеников…
- Всюду долгострои, волокитство, наглеющая халатность, - добавил свой голос Верес: - И никого не привлечь - все герои, «спасители Отечества»»! А это герой честно отслужил Республике на фронте, и на гражданской службе не служить хочет - а наслаждаться! Они «отдыхают», как говорится - «от трудов праведных»…
- …Поэтому я стараюсь ответственные подряды во флоте переложить на людей, - внезапно за их спинами раздался голос незаметно подошедшего Тардеша: - Наши либо утопят в бюрократии, либо будут халтурить, либо поставщики сроки сорвут. А если секретное, - он вытащил стул и сел: - То только на трибунском контроле.
- Да, я что-то подобное подозревал, ещё, когда составлял речь против вашей избирательной кампании…
- Помню её, - кивнул драгонарий: - Правда, вас так неудобно освистали посередине.
- Ну что же - не всякая речь обязательно удачна.
- Как вам тогда и сказали десантники - лучше пусть люди получат доступ к секретным системам, чем из-за недоваренного шва сдохнем в космосе.
- Зато у людей как сразу самомнение…
- У меня в начале гудешийской кампании союзникам выдали наши видеофоны, не джаханальские. Прибеш меня чуть интенданта не лишил, причем по моей же просьбе. Я должен это прощать из чувства патриотизма?! Я приказ не мог отдать и карту поля боя показать!
- Прибеш - моя креатура. Хотя, что именно вы имели ввиду?!
- Да?! Что-то незаметно чтобы он держался вашей линии. Он давно от вас перекинулся к старпёрам от про-партийной линии?!
- Сразу после триумфа. Он же тоже триумфатор Гудешии, вы забыли?! С тех пор моя позиция ему не указ, а Партия щедра к своим сторонникам. Вы его ещё на консульской должности дождётесь!
- За Партию бы как-то взяться… - мрачно проговорил Корнолеш: - Вот зря Амаля трибунства лишили…
- Ну, я сам этого хотел. Там очень трудно честному офицеру, хотя за честь офицера и легионера они готовы у других рвать жилы… Да и кто-то из присутствующих здесь подкинул им идею, что все, кто чем-то выделяется выше среднего - несомненно «реинканант»!..
Лейла со спины обняла мужа и положила ему белую голову на плечо:
- Ну, вы опять о политике! А кто-то купаться хотел! - она подняла взгляд на Халиму: - Тащи своего на солнышко, а то они самое лучшее время прозаседают!
- Ну а что? - с улыбкой обернулся Тардеш: - Я готов! Фракас, Халима?! Верес?!
- Ну, я, пожалуй…
- Нет-нет-нет! - сразу к нему подскочила Лейла: - Купаться - так всем! - она схватила сенатора за руку и, развернувшись лицом к морю, потащила за собой из-за стола: - Отказов не приемлю!
Тардеш и Корнолеш наперегонки побежали следом, и, обогнав, прыгнули в пенный прибой. Халима, оставив свою кофту на спинке стула мужа, неспешно пошла за ними, предоставив свету полдня и теням как можно лучше подчеркнуть её фигуру. Лейла вела за собой смеющегося и не сопротивляющегося Вереса, демонстрируя красивые ноги и не отпуская его руки.
- Это вы мне так за попытку искупать вас мстите, товарищ Лейла?!
Она оглянулась, улыбнувшись. Платиновые волосы, попав на лицо, сверкнули от блеска Сирата:
- Да, а что? В воду, познай гнев колдуньи! - и, разбежавшись, буквально втащила его в прибой.
Отхлынувшая волна резко отнесла их от берега - Лейла оглянулась, испугавшись, оказавшийся неожиданно близко Верес поймал в её объятия.
- Ну, знаете… - начала она резко, сделав движение, словно хочет задержать дыхание. Однако дыхания не задержала.
- Что, товарищ Лейла?! - спросил он, спокойно удерживая их обоих на плаву.
- Можно без «товарищ»… просто Лейла... - на миг она ответила его объятиям, потом задержала дыхание, пропав из осязаемости, и появилась в воде за его спиной. Муж и диктатор с женой помахали им рукой издали - Лейла, ещё раз обернувшись, и одарив сенатора царственной и благосклонной улыбкой, поплыла к ним под водой, тем самым быстрым стилем нереиды, который очаровал его вчера во время плаванья к пагоде. Помотав головой, чтобы отогнать наваждение, Верес окунулся целиком и поплыл к общей компании широкими взмахами.