(no subject)
Ночью, ближе к утру я чувствую, как меня принимает в свои объятия вечность, смерть. Складки мира становятся тонкими и прозрачными - их много в этой пустоте. Открываются зеркала памяти и по темным поверхностям настоящего мечутся солнечные зайчики.
Ранняя весна и мне пятнадцать лет, я иду среди страшных развалин города, миража, застывшего в прошлом. Мокрый асфальт, таяющий чернеющий снег - я одет слишком легко, мне холодно, но это именно то, чего я хочу. Трехэтажная квадратная коробка дома пионеров, незнакомый район. Я иду здесь, потому что не знаю, куда идти.
Мне сегодняшнему хочется лечь на пол и читать до утра "Трех товарищей". Я откладываю свою книгу, ищу музыку. В пятнадцать лет она должна была быть такой. Не столько музыкой, сколько пением: Мне некуда деться / Свой мир я разрушил / Я так одинок в этот час / Что хочу умереть. У меня есть теория, согласно которой человек помещает в себя ограниченное число звуков - все остальные лишь касаются его. То, что я поместил в себя десять лет назад, остается - глупость.
Я ищу на полках того самого Ремарка и не нахожу - я не сентиментален обычно, я выбрасываю вещи, разорванные книги. Книги как точки на карте времени - я не помню годы, но помню, что случалось тогда, когда я читал их.
Фотографии беды - девочки надежды боги - карамелькой вьют мне слоги - я невыдержан почти. Целый день мне будет хотеться спать, а ночью я снова замру в предвкушении этих встреч.
Ранняя весна и мне пятнадцать лет, я иду среди страшных развалин города, миража, застывшего в прошлом. Мокрый асфальт, таяющий чернеющий снег - я одет слишком легко, мне холодно, но это именно то, чего я хочу. Трехэтажная квадратная коробка дома пионеров, незнакомый район. Я иду здесь, потому что не знаю, куда идти.
Мне сегодняшнему хочется лечь на пол и читать до утра "Трех товарищей". Я откладываю свою книгу, ищу музыку. В пятнадцать лет она должна была быть такой. Не столько музыкой, сколько пением: Мне некуда деться / Свой мир я разрушил / Я так одинок в этот час / Что хочу умереть. У меня есть теория, согласно которой человек помещает в себя ограниченное число звуков - все остальные лишь касаются его. То, что я поместил в себя десять лет назад, остается - глупость.
Я ищу на полках того самого Ремарка и не нахожу - я не сентиментален обычно, я выбрасываю вещи, разорванные книги. Книги как точки на карте времени - я не помню годы, но помню, что случалось тогда, когда я читал их.
Фотографии беды - девочки надежды боги - карамелькой вьют мне слоги - я невыдержан почти. Целый день мне будет хотеться спать, а ночью я снова замру в предвкушении этих встреч.