Кем Барнаул приходится автору «Что делать?»
1.
В апреле 2013 года исполнится 160 лет, как Николай Гаврилович Чернышевский, когда-то первым в России задавший вопрос «Что делать?», а ныне уже почти забытый философ, женился в Саратове на 19-летней Ольге Васильевой.
Чернышевскому к моменту встречи с Ольгой Васильевой было 27 лет, он уже имел «увлечения», но что-то заставило его 19 февраля, через несколько дней после встречи с Васильевой начать дневник, озаглавленный «Дневник моих отношений с тою, которая теперь составляет мое счастье». В этот день состоялось их, Ольги и Николая, объяснение, тут же Чернышевским записанное и благодаря этому известное. Николай Богословский в своей книге «Николай Гаврилович Чернышевский» (http://www.chernishevskiy.net.ru/lib/ar/author/814) приводит этот диалог, и, оказывается, через полтора с лишним века в нем не устарело ни одно слово, ни одна мысль…
«- У меня такой образ мыслей, что я должен с минуты на минуту ждать, что вот явятся жандармы, отвезут меня в Петербург и посадят меня в крепость, бог знает, на сколько времени. Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгой, - я такие вещи говорю в классе. (…) Я не могу отказаться от этого образа мыслей, потому что он лежит в моем характере, ожесточенном и недовольном ничем, что я вижу кругом себя. И я не знаю, охладею ли я когда-нибудь в этом отношении. Во всяком случае до сих пор это направление во мне все более и более только усиливается, делается резче, холоднее, все более и более входит в мою жизнь. Итак, я жду каждую минуту появления жандармов, как благочестивый христианин каждую минуту ждет трубы страшного суда. Кроме того, у нас будет скоро бунт, а если он будет, я буду непременно участвовать в нем. (…) Неудовольствие народа против правительства, налогов, чиновников, помещиков все растет. Нужно только одну искру, чтобы поджечь все это. Вместе с тем растет и число людей из образованного кружка, враждебных против настоящего порядка вещей. Вот готова и искра, которая должна зажечь этот пожар. Сомнение одно - когда это вспыхнет? Может быть, лет через десять, но я думаю, скорее. А если вспыхнет, я, несмотря на свою трусость, не буду в состоянии удержаться. Я приму участие. (…) Меня не испугает ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня…» - вот что говорил Чернышевский. И Ольга Васильева ответила ему: «Не испугает и меня».
Все это можно было посчитать пустым разменом слов, если бы оба не подтвердили сказанное своими жизнями: Чернышевский - двадцатилетней каторгой и ссылкой, а Ольга - двадцатилетним ожиданием его из каторги и ссылки.
Казалось бы, при чем тут Алтай? Но вот вираж истории: Ольга Васильева была внучкой Кирилла Казачковского, третьего командира Томского мушкетерского полка, и того самого, при ком полк был расквартирован на Алтае.
2.
Казачковский, принимавший в 1798 году полк, был к тому времени уже бывалый солдат: начав службу 14-ти лет от роду, в 1774 году. Он участвовал в штурме Очакова (1788 год), за что получил чин капитана. До назначения командиром томцев Казачковский командовал Екатеринбургским линейным батальоном. Полк он принял в чине майора, но уже скоро подоспели и новые чины: в марте 1799 года Казачковский произведен в подполковники, в июне 1800 года - в полковники. Биография обычная для русского офицера.
Родство с Чернышевским привело к появлению посмертных легенд вокруг Казачковского: из него тоже стали делать прогрессиста одним из обычных для советского времени способов - объявляя суворовским учеником. Отсюда легенда, будто Казачковский участвовал в походе Суворова в Польшу. Это не так - Казачковский участвовал в походе 1783-1784 годов. Суворов же в 1783 году боролся с ногайцами в Кубанских степях, а в 1784-м принял Владимирскую дивизию. В Польшу Суворов ходил в 1794 году, для подавления польского восстания.
Еще одна легенда - что Казачковский был в Итальянском походе Суворова и даже женился там на итальянке, оттуда, мол, и смуглая красота его внучки Ольги (http://www.sar.rodgor.ru/gazeta/57/history/1179/), о которой Чернышевский написал: «Первая красавица на свете. У нее такой характер, какой нужен для моего счастья».
Однако в 1799 году, когда Суворов на равнинах Италии одного за другим побеждал лучших французских генералов, Казачковский как раз командовал Томским мушкетерским полком.
Впрочем, Ольга Васильева, заочно поразившая Чернышевского, тем, что на одной из вечеринок подняла тост «За демократию!», сказала эти слова неспроста. Демократом был не только отец Ольги - врач Сократ Васильев, женившийся на дочери Казачковского Анне, но, видимо, и дед, Кирилл Казачковский. Декабрист Штейнгель в своих воспоминаниях писал, что Казачковский, еще будучи командиром Екатеринбургского батальона, основал Сибирское отделение Новиковского общества. Для подобного поступка в те времена и правда надо было иметь не только широту взглядов, но и гражданской храбрости не меньше, чем для участия в штурме Очакова. Николай Иванович Новиков, создавший в 1773 году «Общество, старающееся о напечатании книг», еще при Екатерине Великой издавал журнал «Трутень», критиковавший систему крепостного права (и по этой причине в конце концов закрытый), издавал затем журналы «Санкт-Петербургские ученые ведомости» и «Утренний свет» (в этом журнале Новиков публиковал статьи европейских, чаще всего немецких, мистиков и моралистов, пугая и одновременно завораживая ими высший петербургский свет). Переехав в 1799 году в Москву, Новиков зажегся идеей дешевого «чтива» для народа, существенно увеличил объемы книжных продаж, открыл первую в Москве публичную библиотеку. Василий Ключевский считал, что именно Новиков начал создавать в России общественное мнение: «издательская и книгопродавческая деятельность Новикова в Москве вносила в русское общество новые знания, вкусы, впечатления, настраивала умы в одном направлении, из разнохарактерных читателей складывала однородную читающую публику, и сквозь вызванную ею усиленную работу переводчиков, сочинителей, типографий, книжных лавок, книг, журналов и возбужденных ими толков стало пробиваться то, с чем еще незнакомо было русское просвещенное общество: это -- общественное мнение» (http://az.lib.ru/k/kljuchewskij_w_o/text_0250.shtml).
Надо помнить, что человек, в том числе и русский, имел в то время совершенно младенческий разум. Знания на уровне нынешнего первоклассника уже давали дорогу к большим чинам, а идеи, смешные сегодня, тогда ослепляли и казались откровением. Словом, если Казачковский и правда увлекся идеями Новикова, то это говорит как минимум о пытливом уме, жажде познания и немалой гражданской смелости - все же Новиков в конце концов попал в Шлиссельбуржскую крепость, был освобожден только при Павле Первом, но просвещением народа уже, по причине подорванного здоровья, не занимался.
Впрочем, Казачковский не был бунтарем, оставался вполне сыном своего времени. Барнаульский историк Евгений Платунов в своей статье о Казачковском (http://old.altapress.ru/13039/) приводит служебную записку, которую в феврале 1804 года Казачковский направил Томскому губернатору: «…в Красноярском уезде изобилие и праздность ввели в обычай здесь праздники, так называемые каноны, в самое рабочее время. В некоторых деревнях, кроме основных церковных праздников, установили и отмечают свои, специальные. Все это губительно сказывается на производительности труда, особенно в сельской местности. Присовокупив к этому святую неделю, Троицын день с заговенами всю неделю, Рождество, Новый год, Крещенье, масляную и однодневные праздники, едва останется треть года трезвого и рабочего»…
Иначе говоря, Казачковскому казалось, что слишком много у народа развелось праздников - надо бы сократить!
3.
В марте 1806 года Казачковский получил назначение шефом 2-го морского полка и из Барнаула уехал. Осенью 1806 года Казачковский назначен командиром Калужского мушкетерского полка, с которым участвовал в кампании 1807 года, в сражении при Прейсиш-Эйлау (7 февраля 1807 года) и в бою при Гейльсберге (10 июня 1807 года), где Казачковский со своим полком захватил две французские батареи, за что был произведен в генерал-майоры.
Следующей войной Казачковского была война со Швецией в 1808-1809 годах. В 1812 году Казачковский командовал бригадой Севского и Калужского полков в 5-й пехотной дивизии 1-го корпуса, который под командой Витгенштейна прикрывал направление на Петербург. В бою при Клястицах (интересное описание вот тут http://www.kulichki.com/gusary/istoriya/taktika/battles/klyasticy/ ) бригада Казачковского отлично показала себя, а так как это было первое удачное дело русской армии, то награды щедро просыпались на героев - Казачковский получил орден св. Георгия Победоносца 3-го класса. Также Казачковский участвовал в бою под Свольной и в обоих сражениях за Полоцк (5-6 августа и 6-7 октября) и при Березине. В 1813 году он в чине генерал-майра стал командиром 5-й пехотной дивизии и с нею участвовал в крайне сражении при Люцене, крайнее ожесточение которого понятно уже из того, что Наполеон здесь пускал в дело свою гвардию.
Казачковский в сражении был тяжело ранен картечью в живот. Из того, что царь Александр прямо на поле боя жаловал Казачковскому чин генерал-лейтенанта, можно сделать вывод, что рана казалась царю безнадежной и он хотел хоть так, перед смертью, порадовать Казачковского. Но Казачковский выжил! Правда, в боях 1813 и 1814 годов он уже не участвовал. По излечении его назначили на должность командира 16-й дивизии.
Выйдя в отставку, генерал вместе с женой и детьми жил в своем имении в Камышине. Там его лечил уездный врач Сократ Васильев. Лечение кончилось тем, что за Васильева вышла одна из дочерей генерала - Анна. Внучка генерала Ольга, дочь Сократа и Анны, спустя годы вышла замуж за Николая Чернышевского.
За 55 (!) лет службы Казачковский выслужил чин генерал-лейтенанта и был награжден орденами св. Георгия 3-й степени, св. Анны 1-й степени с алмазами, св. Владимира 2-й степени, и прусскими Пур ле Мерит и орденом Красного Орла 2-й степени.
Генерал Казачковский умер в 1829 году и был похоронен у реки Камышинки, в Троицкой соборной церкви, которую разрушили в советские годы вместе с могилой генерала.
4.
К счастью, ни Чернышевский, ни Казачковский не забыты потомками. 14 июня 2012 года в Музее-усадьбе Н.Г. Чернышевского открылась выставка «Недаром помнит вся Россия …», посвященная Отечественной войне 1812 г. Одно из центральных мест на этой выставке заняла подлинная литография Ивана Абрамовича Клюквина, изображающая генерал-лейтенанта Кирилла Федоровича Казачковского. Известно, что это изображение было выполнено в 1840-е гг. с портрета Казачковского, написанного в мастерской Д. Доу, для галереи героев Отечественной войны 1812 года Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. В музей литография поступила еще в 1920 году в момент его основания и входит в перечень первых предметов, составивших основу собрания. Наряду с работой Клюквина экспонируется небольшой портрет К.Ф. Казачковского, исполненный акварельными красками на слоновой кости, так же как и графическая работа относящийся к ранним пополнениям музейной коллекции.
Портреты Казачковского по-видимому долгое время хранились в семье до того, как вошли в музейное собрание. Сейчас эти предметы являются истинными раритетами Музея-усадьбы Н.Г. Чернышевского. (О музее подробнее можно узнать вот здесь - http://sarusadba.seun.ru/news/2012-06-21/index.php).