Письма к Богу (отрывок)
Пьеса Яны Богдановой "Письма к Богу" готовится к публикации и пока лежит на столе у редактора. Представляю вашему вниманию маленький отрывок.
Небольшая однокомнатная квартира. Три часа ночи. Огромный деревянный стол. На столе разложено множество бумаг и ручек. Работает компьютер. В квартире беспорядок. Вещи разбросаны. Одно окно открыто. G e i s t о чем-то напряженно думает. Закуривает. Кашляет. Заходится в кашле. Стремительно тушит окурок, хватаясь за грудь. Останавливается у окна, смотрит вдаль. Облокачивается на закрытое окно. Бежит к столу, что-то быстро записывает. Останавливается, бросает ручку.
G e i s t. Сколько можно бессмысленно садиться за этот стол? Надоело… Садишься, садишься, садишься, пытаясь написать что- нибудь такое... чтоб по-взрослому… Чтобы прошибало до мозга костей, так сказать. Ну, как же? Всемирная литература, глобальные темы, шекспировские страсти. (Идет к книжным полкам, смотрит книги, достает одну из них, листает) Я гений! Да, гений! Я уже выросла выше пояса и все понимаю. (Захлопывает книгу и швыряет ее в угол) Да ни хрена я не понимаю! Какие-то мелочи, окружающие нашу жизнь... да кому они интересны... разве они достойны внимания? Нет! Нам надо, как у Гегеля! Итог? Пафосная х... Вот скука... Где наш целебный напиток? Выпить и расслабиться. Вот так. Лечь поудобнее, закрыть глаза, вспомнить, что сегодня происходило. Было что-нибудь интересное? (Вскакивает с кровати) Надо же быть таким лохом… Да не смейтесь! Полный ноль! Роман... мечта идиота… Достоевский, большие, (преувеличенно) «глобальные» формы»… чтоб все от страха из штанов повыскакивали... и понимаешь, что... (закуривает сигарету. Через силу курит. Бросает ее, бежит, пишет) … получается что-то в стиле греческой трагедии! Софокл, Перикл и все такое, а на дворе уже 21 век. Ну и что? Нет... ты подожди - не уходи... послушай… самое смешное еще впереди… Главное - помнить... первое ощущение. Ух... первое прикосновение... жар. (обнимает себя, закрывает глаза) Это ощущение возникает внезапно... а иногда просто так. (пятится от окна) Вон там, на улице, два человека себя насилуют... А главное, как им это нравится... убивать друг в друге свою прекрасную жизнь! И что?
Ну, хорошо… Хорошо! Сдаюсь! Попробую еще раз. Обещаю! Только помоги мне, господи... господи, помоги... Ну, будь хорошим, натолкни меня на какую-нибудь мысль... такую маленькую, маленькую... совсем не пафосную мыслишку... Ну, скажи, как написать по-человечески? Я-то думала, что когда преследуешь художественные интересы, не стоит вываливать все в помойную яму, так как оно есть.… Ну, зачем? (писклявым голосом) Жизнь, она и так такая мерзкая, грязная, пахучая... научи меня, боже, разговаривать с людьми. Ты же так хочешь, чтобы я заново написала этот чертов Новый Завет. Старые законы устарели и все такое.
Раздается телефонный звонок.
G e i s t. Да? Кто это? Мама? А! Ну, привет. Что? Не было дома и что? Беспокоилась? Слушай, ты, мама, (успокоившись) не надо отчитывать свою доченьку. Твой ребеночек хороший, он такой маленький сидит в подвальчике и пальчик сосет. И даже не плачет, никому не мешает. Не слышу? Поняла? Дела? Готовлюсь к Новому Году. Вообще в двух словах не расскажешь. У тебя что? Сестра родила? Здорово. Отлично. Ага. Да. Давай запишу телефон. (делает вид, что записывает телефон на обоях) Хорошо. Позвоню обязательно. Алле! Алле!
Эй! А-у-у-у! Разъединили... (берет черный фломастер и начинает рисовать на обоях дружную семью. Маму, папу и дочку, которые держатся за рук)
Забеспокоилась на старости лет! А доченька-то выросла и «захотела стать пьяницей». Дерьмо. Ну, бросила ребенка, ну, нагадила в душу, ну и... Пережила, переживу и жить буду! Всем вам назло, суки, жить буду! А чего звонить? Это такая сладостная пытка, извращенный акт садомазохизма? (берет стул, кладет на него листок бумаги, садится на пол напротив изрисованной стены)
У меня, конечно, к тебе много претензий… а как ты хотел? Видимо, не только у меня… Конечно, когда плохое проходит, я очень рада и меня, в принципе, все устраивает. Даже муха на стене очень даже вдохновляет. Правда, правда! Но есть вещи, которые невозможно забыть. Да не напрягайся ты - это я так, к слову.
И тут дело не в квартире, не в машине, не в деньгах… Об этом речь пойдет дальше… просто… иногда… мне не с кем поговорить. А ты - благодарный слушатель. Вот и спасибо. Самое главное - просто всегда знать, что тебя кто-то слушает. Мне совершенно наплевать, как ты относишься ко мне или еще к кому-нибудь. Просто ты сам создал человека таким. Он почему-то иногда беспричинно тоскует. (останавливается. Раздеваясь, идет по комнате. Выпивает залпом стакан вина. На улице слышен салют. Вспоминает. Наливает еще один стакан вина)
Грохотать будут... чтоб их... давай сыграем? Попробуем... Давай… Люди так много хотят тебе сказать... Так… Где-то у меня тут... лежали кости... или ты предпочитаешь карты? Ммм… Ну, где они?.. А, вот… Давай так. Я кидаю костяшки, если выпадает четное число, я говорю, задаю вопросы, а ты слушаешь, сколько я захочу... Если согласишься, я тебе не завидую... придется выслушать несколько килограмм пьяного бреда... а вот если нечетное, то ты… то есть я заткнусь... О-о-о! Вот и отлично! В моем романе герои будут разговаривать с тобой. Вообще банально, но сейчас как-то может и… не банально... Ты так популярен, что все хотят с тобой поговорить. А почему ты так популярен? Наверное, потому что ты лучший! Я тебя понимаю, ответить всем невозможно. Не парься… Пусть они все говорят, что хотят, а ведь ситуации бывают разные. Можно стоять в очереди за кефиром и вдруг… как пробьет решить жизненно важные проблемы философского порядка… Бывает… мы же все ненормальные… Никто, конечно, не ждет от тебя ответов…
Как сливки, сладкие слова
Пытались успокоить зренье,
Рождая в нас оцепененье,
Меняя угол на овал.
Но совершенству лет не верь.
Оно изменит в день кончины,
И ты от следствия к причине
Поймешь всю значимость потерь.
Берет постельное белье. Слегка покачиваясь, пытается застелить постель. Заворачивается в простыню
Уважаемые зрители! Вполне возможно, что причины и следствия слов и поступков персонажей будут несколько несуразны. Но что поделать? Так уж повелось, если человек хочет что-то понять, открыть, решить, то он пользуется одной и неизменной железной табличкой «Обратитесь к Богу». При этом совершенно не обязательно быть «истинно» верующим или религиозным, бросаться на иконы во вдохновенном экстазе и целовать пол, «по которому она ходила».
В конце концов! Признаюсь честно, что к созданию этого романа меня сподвиг один очень неординарный эксперимент, проведенный среди простых школьников. Ребятам задали вопрос, чтобы они спросили у Бога, если бы представился такой шанс. Ответы оказались такими насыщенными и глубокими, что я не на шутку задумалась. «Бог, а как ты различаешь женские и мужские души - по пиписькам?»
Поразили меня гром и молния! Оказывается, кроме постоянных просьб, его еще можно о чем-то спрашивать, больше того - с ним даже можно разговаривать. Экскурсия по небесам. Желающие?
Кидает костяшки. Выпадает нечетное число.
Небольшая однокомнатная квартира. Три часа ночи. Огромный деревянный стол. На столе разложено множество бумаг и ручек. Работает компьютер. В квартире беспорядок. Вещи разбросаны. Одно окно открыто. G e i s t о чем-то напряженно думает. Закуривает. Кашляет. Заходится в кашле. Стремительно тушит окурок, хватаясь за грудь. Останавливается у окна, смотрит вдаль. Облокачивается на закрытое окно. Бежит к столу, что-то быстро записывает. Останавливается, бросает ручку.
G e i s t. Сколько можно бессмысленно садиться за этот стол? Надоело… Садишься, садишься, садишься, пытаясь написать что- нибудь такое... чтоб по-взрослому… Чтобы прошибало до мозга костей, так сказать. Ну, как же? Всемирная литература, глобальные темы, шекспировские страсти. (Идет к книжным полкам, смотрит книги, достает одну из них, листает) Я гений! Да, гений! Я уже выросла выше пояса и все понимаю. (Захлопывает книгу и швыряет ее в угол) Да ни хрена я не понимаю! Какие-то мелочи, окружающие нашу жизнь... да кому они интересны... разве они достойны внимания? Нет! Нам надо, как у Гегеля! Итог? Пафосная х... Вот скука... Где наш целебный напиток? Выпить и расслабиться. Вот так. Лечь поудобнее, закрыть глаза, вспомнить, что сегодня происходило. Было что-нибудь интересное? (Вскакивает с кровати) Надо же быть таким лохом… Да не смейтесь! Полный ноль! Роман... мечта идиота… Достоевский, большие, (преувеличенно) «глобальные» формы»… чтоб все от страха из штанов повыскакивали... и понимаешь, что... (закуривает сигарету. Через силу курит. Бросает ее, бежит, пишет) … получается что-то в стиле греческой трагедии! Софокл, Перикл и все такое, а на дворе уже 21 век. Ну и что? Нет... ты подожди - не уходи... послушай… самое смешное еще впереди… Главное - помнить... первое ощущение. Ух... первое прикосновение... жар. (обнимает себя, закрывает глаза) Это ощущение возникает внезапно... а иногда просто так. (пятится от окна) Вон там, на улице, два человека себя насилуют... А главное, как им это нравится... убивать друг в друге свою прекрасную жизнь! И что?
Ну, хорошо… Хорошо! Сдаюсь! Попробую еще раз. Обещаю! Только помоги мне, господи... господи, помоги... Ну, будь хорошим, натолкни меня на какую-нибудь мысль... такую маленькую, маленькую... совсем не пафосную мыслишку... Ну, скажи, как написать по-человечески? Я-то думала, что когда преследуешь художественные интересы, не стоит вываливать все в помойную яму, так как оно есть.… Ну, зачем? (писклявым голосом) Жизнь, она и так такая мерзкая, грязная, пахучая... научи меня, боже, разговаривать с людьми. Ты же так хочешь, чтобы я заново написала этот чертов Новый Завет. Старые законы устарели и все такое.
Раздается телефонный звонок.
G e i s t. Да? Кто это? Мама? А! Ну, привет. Что? Не было дома и что? Беспокоилась? Слушай, ты, мама, (успокоившись) не надо отчитывать свою доченьку. Твой ребеночек хороший, он такой маленький сидит в подвальчике и пальчик сосет. И даже не плачет, никому не мешает. Не слышу? Поняла? Дела? Готовлюсь к Новому Году. Вообще в двух словах не расскажешь. У тебя что? Сестра родила? Здорово. Отлично. Ага. Да. Давай запишу телефон. (делает вид, что записывает телефон на обоях) Хорошо. Позвоню обязательно. Алле! Алле!
Эй! А-у-у-у! Разъединили... (берет черный фломастер и начинает рисовать на обоях дружную семью. Маму, папу и дочку, которые держатся за рук)
Забеспокоилась на старости лет! А доченька-то выросла и «захотела стать пьяницей». Дерьмо. Ну, бросила ребенка, ну, нагадила в душу, ну и... Пережила, переживу и жить буду! Всем вам назло, суки, жить буду! А чего звонить? Это такая сладостная пытка, извращенный акт садомазохизма? (берет стул, кладет на него листок бумаги, садится на пол напротив изрисованной стены)
У меня, конечно, к тебе много претензий… а как ты хотел? Видимо, не только у меня… Конечно, когда плохое проходит, я очень рада и меня, в принципе, все устраивает. Даже муха на стене очень даже вдохновляет. Правда, правда! Но есть вещи, которые невозможно забыть. Да не напрягайся ты - это я так, к слову.
И тут дело не в квартире, не в машине, не в деньгах… Об этом речь пойдет дальше… просто… иногда… мне не с кем поговорить. А ты - благодарный слушатель. Вот и спасибо. Самое главное - просто всегда знать, что тебя кто-то слушает. Мне совершенно наплевать, как ты относишься ко мне или еще к кому-нибудь. Просто ты сам создал человека таким. Он почему-то иногда беспричинно тоскует. (останавливается. Раздеваясь, идет по комнате. Выпивает залпом стакан вина. На улице слышен салют. Вспоминает. Наливает еще один стакан вина)
Грохотать будут... чтоб их... давай сыграем? Попробуем... Давай… Люди так много хотят тебе сказать... Так… Где-то у меня тут... лежали кости... или ты предпочитаешь карты? Ммм… Ну, где они?.. А, вот… Давай так. Я кидаю костяшки, если выпадает четное число, я говорю, задаю вопросы, а ты слушаешь, сколько я захочу... Если согласишься, я тебе не завидую... придется выслушать несколько килограмм пьяного бреда... а вот если нечетное, то ты… то есть я заткнусь... О-о-о! Вот и отлично! В моем романе герои будут разговаривать с тобой. Вообще банально, но сейчас как-то может и… не банально... Ты так популярен, что все хотят с тобой поговорить. А почему ты так популярен? Наверное, потому что ты лучший! Я тебя понимаю, ответить всем невозможно. Не парься… Пусть они все говорят, что хотят, а ведь ситуации бывают разные. Можно стоять в очереди за кефиром и вдруг… как пробьет решить жизненно важные проблемы философского порядка… Бывает… мы же все ненормальные… Никто, конечно, не ждет от тебя ответов…
Как сливки, сладкие слова
Пытались успокоить зренье,
Рождая в нас оцепененье,
Меняя угол на овал.
Но совершенству лет не верь.
Оно изменит в день кончины,
И ты от следствия к причине
Поймешь всю значимость потерь.
Берет постельное белье. Слегка покачиваясь, пытается застелить постель. Заворачивается в простыню
Уважаемые зрители! Вполне возможно, что причины и следствия слов и поступков персонажей будут несколько несуразны. Но что поделать? Так уж повелось, если человек хочет что-то понять, открыть, решить, то он пользуется одной и неизменной железной табличкой «Обратитесь к Богу». При этом совершенно не обязательно быть «истинно» верующим или религиозным, бросаться на иконы во вдохновенном экстазе и целовать пол, «по которому она ходила».
В конце концов! Признаюсь честно, что к созданию этого романа меня сподвиг один очень неординарный эксперимент, проведенный среди простых школьников. Ребятам задали вопрос, чтобы они спросили у Бога, если бы представился такой шанс. Ответы оказались такими насыщенными и глубокими, что я не на шутку задумалась. «Бог, а как ты различаешь женские и мужские души - по пиписькам?»
Поразили меня гром и молния! Оказывается, кроме постоянных просьб, его еще можно о чем-то спрашивать, больше того - с ним даже можно разговаривать. Экскурсия по небесам. Желающие?
Кидает костяшки. Выпадает нечетное число.