Немецкие архитекторы под руководством Сталина
Недавно по радиостанции СВР2, ФРГ, вышла в эфир передача в которой говорилось о работе группы немецких архитекторов в СССР в начале 1930-х годов. В частности, речь шла о планировании и архитектуре городов в период индустриализации.
Передачу перевела Алина Левченко из Алма-Аты.
Это весьма интересный, познавательный и совершенно неизвестный широкой публике пласт нашей истории.
Историк архитектуры Томас Флиерл заходит впервые в дом номер 17 в Большом Каретном переулке в Москве. Здесь жили в начале 30-х годов немецкие архитекторы. Советское правительство пригласило их для того, чтобы построить города в новых индустриальных регионах. Архитекторы называли себя «Бригадой Мая» в честь своего руководителя, градостроителя Эрнста Мая.
Никого нет. Тишина. В 1930 году в этом доме было очень шумно. В центре Москвы можно было услышать обрывки эмоциональной немецкой речи. Бригада Мая переехала со своими семьями и привезенной мебелью в свой новый русский дом. Две семьи в одной квартире. Это было непривычно.
Сталин к этому времени уже держал власть в своих руках в качестве Секретаря ЦК КПСС. Но пока страну не накрыла темная тень террора. Советский Союз еще был открыт для новых революционных идей. Тысячи специалистов приехали из-за рубежа.
Томас Флиерл сфотографировал дверь квартиры 83. Здесь жил Эрнст Май, единственный из бригады только со своей женой и сыном. Еще со времен своей молодости, Флиерл, бывший сенатор Берлина по культуре, интересуется революционной и современной архитектурой бывшего СССР:
«Спустя десятилетия я постепенно вернулся к этой теме, обнаружив, что деятельность иностранных, в т.ч. немецких архитекторов в СССР в период индустриализации вообще не проработана. Данный факт побудил меня к изучению этой главы. Тогда же я обнаружил, что между фазой всемирной известности советского авангарда 20-х годов и высокого сталинизма, существовал период модернизма, который процветал благодаря иностранному опыту, а также позволил осуществить масштабные проекты городов и отдельных зданий. И эта глава в определенной степени была забыта и на Востоке, и на Западе».
Уже в 20-е годы СССР неоднократно отправлял делегации в Германию на обучение архитектуре и планированию городов. Также и во Франкфурт приехала делегация, чтобы учиться у Эрнста Мая методам строительства. Главная реформаторская идея градостроителя состояла в том, чтобы построить эстетически красивые квартиры для всех, придерживаясь целей Neues Bauen. С помощью социально направленной строительной программы для «Нового Франкфурта» в конце 20-х годов он уже сделал себе имя: он проектировал поселения на окраине города с высокими гигиеническими стандартами, доступные по цене и с зелеными насаждениями. Этот проект заинтересовал и СССР.
В 1964 году Эрнст Май рассказывал в интервью на радио: «Мне как-то позвонили из России с предложением переехать туда в качестве начальника градостроительства. Тогда я смог собрать международный штаб. Там были голландцы - Март Стам, там были швейцарцы - Ханс Шмидт, многочисленные немцы, которые в то время становились известными. И с этой командой мы получили задания, которые были по-настоящему грандиозными».
В самом начале было 17 специалистов, которые относились к Бригаде Мая. Маргарете Шютте-Лихоцки из Вены, создательница знаменитой «Франкфуртской кухни» была единственной женщиной в коллективе. Ей предстояло нарисовать детские сады в СССР. Через десятилетия спустя, она вспоминает о светлом волнении, которое царило во Франкфурте, как только пришло задание: «Когда-то я была во Франкфурте. Я проработала в строительном ведомстве почти пять лет. В первой половине 1930 года, в апреле или мае, мне внезапно звонят из ратуши и срочно вызывают в городской совет Мая. Я тут же мчусь на такси к ратуше. Захожу в фойе: здесь толпа журналистов. Секретарше пришлось помочь мне пробраться, потому что я совершенно не могла подойти к двери, за которой заседал городской совет. И тут подходит ко мне особенно веселый и бодрый Май, жмет мне руку и спрашивает, хочу ли я поехать с ним в Москву. Я получила пятилетний контракт на проектирование новых городов тяжелой промышленности. В общем, не в Москве, а по всей стране».
Полная радости и солидарности, знаменитая Маргарете Шютте-Лихоцки поехала в «Страну Чудес», хотя она никогда не была членом коммунистической партии.
Воодушевление от «новой жизни», которая должна была быть построена в советских республиках, перекинулась на Эрнста Мая, совершенно аполитичного, как он сам себя характеризовал. В статье для франкфуртской газеты он писал за 2 месяца до отправления: «Мне было доверено одно из важнейших заданий по возведению поселений: создать облик новых социалистических городов, то есть, строительство которых будет основано на кардинально новом социологическом базисе, и его сначала нужно изучить и определить».
5 октября 1930 года пассажиры сели на поезд в Москву. Вместе с членами семей количество путешественников составило 40 человек. Вспоминает Шютте-Лихоцки: «Нас было 2 полных вагона. По большей части мы друг друга знали и навещали, и было очень уютно, и мы, конечно, обсуждали то, что нас ждет и как мы себе все это представляли. И тут внезапно появился Март Стам, голландец, который был очень «левым», но при этом не состоял ни в какой партии, и сказал, что, мол, мы сейчас едем в коммунистическую страну, и теперь мы будем не единолично подписывать наши планы, а как коллектив. И вместо имен мы будем указывать Коллектив, чтобы не было места личностному честолюбию... Ну и как все получилось? Когда мы были в тресте, мы увидели планы. У каждого плана было 4 или 5 подписей: главный инженер, младший инженер, архитектор, конструктор, чертежник».
Помимо Бригады Мая в СССР приезжали другие немецкоговорящие архитекторы. Как-то, швейцарец Ханнес Майер, директор Баухауса в Дессау. Он приехал со своими студентами в Москву и основал бригаду «Рот Фронт». В Ленинграде с середины 20-х годов был авангардист Эрих Мендельсон. В 1932 году приехал в Москву Бруно Таут. Известнейший представитель Neues Bauen работал на правительство и проектировал большой отель на Манежной площади.
Томас Флиерл: «Чтобы ясно представить себе масштабы, которые скрывались за заданиями, поставленными Маю и его группе, стоит взглянуть на карту».
В Берлине Томас Флиерл проанализировал новые документы, которые он нашел в московском архиве. Перед ним находилась карта, где он отметил места, для которых Бригада Мая создала эскизы и построила жилые кварталы. Красные точки разбросаны по всему Советскому Союзу. В первую очередь, были особенно известны города Магнитогорск на Урале и Новокузнецк в Западной Сибири.
«Мои исследования показали, что было намного больше городов, - говорит Томас Флиерл.- Они создавали как бы скелет западносибирской угольной промышленности. Я могу доказать, что было около 20 городов, для которых Май создавал план. Причем некоторые планы продолжали развитие [существующих городов], а некоторые только основывались. Какие-то города были построены намного шире, чем изначально предполагалось, а какие-то так и остались на бумаге».
Магнитогорск - город, названный в честь Магнитной горы, месторождения железной руды, которое должно быть освоено. На фотографиях этого неуютного места, которые сделал Эрнст Май в 1930 году, были палатки, юрты и землянки в заснеженной холодной степи. Здесь жили, страдая от огромной нужды, горняки и строители со своими женами и детьми. Квартиры и детские учреждения были чрезвычайно необходимы. В своей московской конторе Маргарете сидит допоздна над эскизами, потому что тысячи молодых семей приедут в новый город работать. Для детей должны быть построены школы и детские сады, в которых о них могли бы позаботиться. При этом огромной проблемой была нехватка стройматериалов.
Маргарете Шютте-Лихоцки: «С западными условиями нельзя было сопоставлять, иначе ты с самого начала оказывался на неправильном пути. В первую пятилетку железо было еще дефицитом. Например, нам нельзя было его использовать в строительстве жилья и детских учреждений. Это было только началом стройки».
Город Магнитогорск находится в 1400 км от Москвы, посреди степи. Даже путь на поезде был для немцев колоссальным по своим масштабам. Тогда он продлился 4 дня. Эрнст Май вспоминал в своем интервью: «Состояние железной дороги было катастрофическим. Когда локомотив ломался, нам приходилось ждать посреди дороги даже полдня, пока придет другой локомотив. И иногда в неотапливаемом поезде. Я помню, как мы переживали температуры до -41 градуса».
В своем первом отчете о поездке в Магнитогорск, который вышел 30 ноября 1930 года во Франкфуртской газете, Эрнст Май непосредственно поделился своим впечатлением, воодушевленным его новаторской деятельностью:
«Мы сделали в купе архитектурное бюро, но теперь мы рисовали первые наброски самоварным угольком на куске фанеры - вместо чертежной доски - в течение четырехдневной поездки домой. В другом купе стучали отчеты на печатных машинках. Каждый из нас постоянно ощущал, что здесь была предоставлена возможность не просто увидеть историю, но и поучаствовать в ней в рамках своих полномочий».
Гюнтер Хёне, культурный обозреватель, много лет назад записал большое интервью с Маргарете Шютте-Лихоцки о ее годах, проведенных в СССР. Интервью, названное «Тогда в СССР. Отправление и прибытие» было напечатано в журнале о дизайне «Форма и Смысл» в ГДР в 1987 году.
Маргарете рассказывает о ее первом визите в Магнитогорск. Когда она приехала, молодой архитектор сразу же помчалась посещать детские учреждения, которые она нарисовала еще в Москве. И что она увидела?
Стены возводили киргизские девушки, которые еще шесть недель назад жили кочевницами в степи. Их отправили на курсы учиться строительным работам. Шесть недель. Прораб не понимал по-русски, он тоже был киргизом. «Отклонения часто были даже не в 5 сантиметров, а в 10, - говорит она, - это было очевидно». Вот так это все и началось.
Соцгород - русский термин, ставший в те годы ключевым словом. Уже в 20-е годы в СССР горячо обсуждалось, как эти новые города будут выглядеть, какие архитектурные решения должны быть реализованы. Также и немецкие архитекторы были вовлечены в эти дискуссии. В 1931 году Эрнст Май пишет статью «Социалистический город Магнитогорск»: «Пока существует частная собственность, и политика предпочитает частные интересы общественным, все разговоры о плановом строительстве городов останутся без продолжения. Совершенно по-другому относятся к этим вещам в Советском Союзе. Впервые в истории у нас есть возможность систематического градостроения или развития городов с полным учетом человеческих нужд и требований людей. Мелочные спекулятивные интересы мешают развитию города в 20-м столетии».
Были представлены большие городские жилищные комбинаты, так называемые дома-коммуны.
Томас Флиерл проводил на тему семинар «Соцгород: проекты и дебаты о городах и жизненном укладе в СССР в 1930 году» в Свободном Университете Берлина:
«Тогда была утопичная фаза, во время которой строились здания, в которых проживали от 600 до 700 людей, отдельно или в маленьких группках, они жили в ячейках, и у них было свое общественное устройство: будь то совместное приготовление пищи, чтобы избавиться от кухонь и рабства женщины у плиты, или совместное использование общественных учреждений, таких как клубов или библиотек, но еще и присмотр за детьми. Таким образом, радикальный вариант этого полного обобществления жизни был сформирован радикальными коммунистическими представлениями, а именно, предполагалось упразднение семьи, развитие индивидуальности отдельного лица, которое в свободном самоопределении регулирует свои социальные отношения. И при условии, что должна быть взята ответственность за детей с помощью этих общественных учреждений».
Радикальным коммунистическим взглядам о полном обобществлении жизни противостояли Эрнст Май и заказчики, которые его с коллегами пригласили в СССР. Май предлагает строить в Магнитогорске квартиры для семей и дома-коммуны одновременно. Возникают маленькие, но хорошо обставленные новые квартиры. Вытянутые поселковые дома, сначала - из кирпича, потом - из бетона и блоков, выполненные в простом и функциональном стиле баухаус; фасады окрашены в красный, оранжевый или охру. В жилых кварталах располагались различные учреждения: ясли, детские сады, школы, которые находились вблизи домов. Также были и столовые, клубы, библиотеки и дома культуры. Это должно было способствовать социалистическому чувству общности даже в пространственном отношении.
В скором времени общественное движение будет полностью отменено Сталиным.
Томас Флиерл: «Интересно было бы дать возможность опробовать различный жизненный уклад. Примечательно то, что коммуна была также привлекательна и на западе. Например, в отчетах о немецких газетах говорилось о «пансионатах» - понятии, которое нам сейчас известно -, что люди как бы совместно снимают жилье, они социально обеспечены, но, по сути, они как индивиды живут, работают, имеют какие-то отношения, и при этом индивидуальны. И в таком городе, как Берлин, доля одиночек стремительно возрастает, как и по всему миру в крупных городах, коммуны - это, конечно, опыт или утопический предвестник, и они небезынтересны».
Томас Флиерл посетил Магнитогорск в 2008 году и сфотографировал улицу Пионерскую. Ее эскиз был сделан немецкими планировщиками в начале 1930-х годов. С левой и правой стороны улицы видны по пять хорошо сохранившихся четырехэтажных простых домов из бетона, также выкрашенных в теплые тона. Между домами просторные территории с зелеными насаждениями. Еще в те времена посаженные деревья возвышаются над домами. Они находятся в первом и единственном жилом квартале этого города, который был закончен в соответствии с немецкими планами.
Томас Флиерл: «Это первый квартал Магнитогорска с улицей Пионерской в качестве скелета, центральной улицы. Потом идет ось с фасадом школы Вильгельма Шютте. И здесь, на южной стороне, находились детские учреждения Шютте-Лихоцки, которые, к сожалению, не сохранились. И еще было два отдельно стоящих здания, а именно, столовая и гастроном».
Немецкие градостроители предложили для первого квартала Магнитогорска строчную застройку. Это был большой прогресс по сравнению с прошлым расположением фасадов зданий на улицу. Как говорила Маргарете, «потому что, как было обнаружено, ... в таком случае в квартирах было меньше шума и дурного запаха».
Уже в 20-е годы стало ясно, что из-за развития автомобилей и транспорта, шум и запах бензина попадает в квартиры, если дом стоит вдоль улицы. Поэтому архитекторы предложили расположить дома перпендикулярно ей. Так в квартирах было меньше шума и запахов, поскольку окна выходили во двор.
Помимо громадных заданий, Бригада Мая выполняла индивидуальные заказы. Шютте-Лихоцки, например, была востребована не только как архитектор зданий. Гюнтер Хёне: «Помимо прочего, существовали мебельные фабрики, которые вышли на нее и сказали: нам срочно нужна детская мебель. Не для детсадов, а для дома. Функциональные кровати, манежи и прочее. Чтобы собрать с помощью простых деревянных элементов детскую мебель. Вообще напоминает Икею, если больше не с чем сравнить. Кроватка, которая в одно-два движения руки превращалась бы в манеж».
Шютте-Лихоцки закончила эскизы мебели с самыми маленькими деталями в масштабе 1:1 для всех возрастных групп: от люльки для младенца до стульев для 14-летних. Материалы она принесла в Московскую Академию. Там эскизы очень понравились. Она получает гонорар, и ее благодарят. Но никто не может ответить на вопрос о том, что потом произойдет с эскизами. Она старается запустить мебель в производство, но не может найти мастерские.
Гюнтер Хёне: «Тогда ей дали совет: иди к Хрущеву. В то время он был секретарем горкома. Маргарете сразу же попала к нему. Тогда сразу все пошло по плану. Она поднялась к нему на лифте, он сердечно ее поприветствовал. Он хорошо знал, кто к ней идет и из какой группы она вышла. И он сразу обеспечил серийное производство мебели».
В начале 1932 года началось изменение политических институтов. Архитектура и градострой все больше переходили под личный контроль Сталина, а внутренние вопросы - под контроль наркома. На место плановой экономики пришла командная экономика. Террор показал свое лицо. Теперь в цене были консерватизм, неоклассицизм, помпезные декорации. Простой Neues Bauen был обозначен как декадентский пережиток капитализма. Немецких архитекторов разбили в пух и прах. Эрнст Май потерял свою заслуженную позицию главного градостроителя новых индустриальных поселений и был понижен в должности.
Маргарете Шютте-Лихоцки: «Начиналось все это в 32-33 годах. Но это не произошло внезапно. Неправда. В то время Жолтовский, высокообразованный старый архитектор, остался в стороне из-за своего очень консервативного стиля. Потом он снова всплыл и построил американское посольство с колоннами. И тогда студентов, которых посылали в США или в Германию, отправили также в Грецию и Рим».
Проект Дворца Советов - это ключевой этап в создании сталинского неоклассицизма. Было запланировано здание в центре Москвы, которое символизировало бы столицу СССР как мировую столицу пролетариата. Огромное количество знаменитых архитекторов принимало в нем участие, среди прочих были Ле Корбюзье, Ханнес Мейер, Вальтер Гропиус.
Проект так и не был воплощен в жизнь.
Томас Флиерл: «Эрнст Май не принимал в этом участие, но члены его бригады перенесли все трудности как одна команда. И теперь мы увидели, как шаг за шагом из-за прямого влияния Сталина современная архитектура была подавлена и постепенно для символов власти были избраны формы прежних лет. По завершении этого проекта Иофана и его коллег должен был возникнуть зиккурат, точнее, высотка с нагромождениями, на которой стоит стометровая статуя Ленина, в общем, как бы памятник Сталину, но с фигурой Ленина».
Новая архитектура в СССР в конце 20-х и начале 30-х годов была по-настоящему международным проектом. Страна была открыта для тысяч специалистов. Они приехали, чтобы воплотить в жизнь то, что они и для своих стран считали стоящим. Эрнст Май после понижения в должности хотел прибегнуть ко «внутренней эмиграции». В СССР ему нельзя оставаться, в США или Великобританию ему не хотелось. Обратно в Германию?
Выдержка из беседы пресс-секретаря Третьего Рейха Дитриха с Геббельсом в марте 1933:
Дитрих: «Пусть доктор Май с помощью марксистского градостроя и дальше строит для миллионов и миллионов людей дома, которые пустуют и разваливаются, просто потому что они не удовлетворяют элементарнейшим санитарным требованиям, а во-вторых, они дорогие. Господин Май сейчас секретарь жилищного хозяйства в Москве».
Геббельс: «Ну пусть он там и остается! Сможет дальше строить свои потемкинские деревни!»
Дитрих: «Вы правы, господин Геббельс! Все, что сделали эти марксистские владыки- это потемкинские деревни».
Май едет в конце 1933 года в Африку. Архитекторы, которые стали вовлечены в политику в Советском Союзе, как Маргарете Шютте-Лихоцки и ее муж Вильгельм Шютте, а также Ханс Шмидт и Вернер Хебебранд, остались там до 1937 года. Потом закончился срок действия немецких паспортов. Одновременно с этим, советская власть стала высылать иностранных специалистов. Только те, кто во время работы женился и получил советское гражданство, остались в стране. Среди них были и бывшие студенты из бригады «Рот Фронт» Ханнеса Мейера. Некоторые из них попали под колеса репрессивной машины.
Шютте-Лихоцки была арестована в 1941 году национал-социалистами в Вене за повстанческую деятельность и приговорена к 15 годам лишения свободы. Эрнст Май вернулся в Западную Германию в 1954 году.
Оригинал передачи и ее текст: http://www.swr.de/swr2/programm/sendungen/wissen/deutsche-architekten-unter-stalin/-/id=660374/did=11414084/nid=660374/u07hr9/index.html
Другие ссылки по теме:
Список работ Э. Мая для СССР - http://ernst-may-gesellschaft.de/ernst-may/werkuebersicht/sowjetunion-1930-1933.html
Деятельность Э. Мая - http://archvuz.ru/2011_4/14
Магнитогорск - http://ru-sovarch.livejournal.com/678699.html
Вид на улицу Пионерскую в картах Гугла - https://www.google.kz/maps/@53.3902248,59.056572,3a,75y,272.76h,92.1t/data=!3m6!1e1!3m4!1sTyTL6OODdpmFy4Nhqlt4fw!2e0!7i13312!8i6656
Передачу перевела Алина Левченко из Алма-Аты.
Это весьма интересный, познавательный и совершенно неизвестный широкой публике пласт нашей истории.
Историк архитектуры Томас Флиерл заходит впервые в дом номер 17 в Большом Каретном переулке в Москве. Здесь жили в начале 30-х годов немецкие архитекторы. Советское правительство пригласило их для того, чтобы построить города в новых индустриальных регионах. Архитекторы называли себя «Бригадой Мая» в честь своего руководителя, градостроителя Эрнста Мая.
Никого нет. Тишина. В 1930 году в этом доме было очень шумно. В центре Москвы можно было услышать обрывки эмоциональной немецкой речи. Бригада Мая переехала со своими семьями и привезенной мебелью в свой новый русский дом. Две семьи в одной квартире. Это было непривычно.
Сталин к этому времени уже держал власть в своих руках в качестве Секретаря ЦК КПСС. Но пока страну не накрыла темная тень террора. Советский Союз еще был открыт для новых революционных идей. Тысячи специалистов приехали из-за рубежа.
Томас Флиерл сфотографировал дверь квартиры 83. Здесь жил Эрнст Май, единственный из бригады только со своей женой и сыном. Еще со времен своей молодости, Флиерл, бывший сенатор Берлина по культуре, интересуется революционной и современной архитектурой бывшего СССР:
«Спустя десятилетия я постепенно вернулся к этой теме, обнаружив, что деятельность иностранных, в т.ч. немецких архитекторов в СССР в период индустриализации вообще не проработана. Данный факт побудил меня к изучению этой главы. Тогда же я обнаружил, что между фазой всемирной известности советского авангарда 20-х годов и высокого сталинизма, существовал период модернизма, который процветал благодаря иностранному опыту, а также позволил осуществить масштабные проекты городов и отдельных зданий. И эта глава в определенной степени была забыта и на Востоке, и на Западе».
Уже в 20-е годы СССР неоднократно отправлял делегации в Германию на обучение архитектуре и планированию городов. Также и во Франкфурт приехала делегация, чтобы учиться у Эрнста Мая методам строительства. Главная реформаторская идея градостроителя состояла в том, чтобы построить эстетически красивые квартиры для всех, придерживаясь целей Neues Bauen. С помощью социально направленной строительной программы для «Нового Франкфурта» в конце 20-х годов он уже сделал себе имя: он проектировал поселения на окраине города с высокими гигиеническими стандартами, доступные по цене и с зелеными насаждениями. Этот проект заинтересовал и СССР.
В 1964 году Эрнст Май рассказывал в интервью на радио: «Мне как-то позвонили из России с предложением переехать туда в качестве начальника градостроительства. Тогда я смог собрать международный штаб. Там были голландцы - Март Стам, там были швейцарцы - Ханс Шмидт, многочисленные немцы, которые в то время становились известными. И с этой командой мы получили задания, которые были по-настоящему грандиозными».
В самом начале было 17 специалистов, которые относились к Бригаде Мая. Маргарете Шютте-Лихоцки из Вены, создательница знаменитой «Франкфуртской кухни» была единственной женщиной в коллективе. Ей предстояло нарисовать детские сады в СССР. Через десятилетия спустя, она вспоминает о светлом волнении, которое царило во Франкфурте, как только пришло задание: «Когда-то я была во Франкфурте. Я проработала в строительном ведомстве почти пять лет. В первой половине 1930 года, в апреле или мае, мне внезапно звонят из ратуши и срочно вызывают в городской совет Мая. Я тут же мчусь на такси к ратуше. Захожу в фойе: здесь толпа журналистов. Секретарше пришлось помочь мне пробраться, потому что я совершенно не могла подойти к двери, за которой заседал городской совет. И тут подходит ко мне особенно веселый и бодрый Май, жмет мне руку и спрашивает, хочу ли я поехать с ним в Москву. Я получила пятилетний контракт на проектирование новых городов тяжелой промышленности. В общем, не в Москве, а по всей стране».
Полная радости и солидарности, знаменитая Маргарете Шютте-Лихоцки поехала в «Страну Чудес», хотя она никогда не была членом коммунистической партии.
Воодушевление от «новой жизни», которая должна была быть построена в советских республиках, перекинулась на Эрнста Мая, совершенно аполитичного, как он сам себя характеризовал. В статье для франкфуртской газеты он писал за 2 месяца до отправления: «Мне было доверено одно из важнейших заданий по возведению поселений: создать облик новых социалистических городов, то есть, строительство которых будет основано на кардинально новом социологическом базисе, и его сначала нужно изучить и определить».
5 октября 1930 года пассажиры сели на поезд в Москву. Вместе с членами семей количество путешественников составило 40 человек. Вспоминает Шютте-Лихоцки: «Нас было 2 полных вагона. По большей части мы друг друга знали и навещали, и было очень уютно, и мы, конечно, обсуждали то, что нас ждет и как мы себе все это представляли. И тут внезапно появился Март Стам, голландец, который был очень «левым», но при этом не состоял ни в какой партии, и сказал, что, мол, мы сейчас едем в коммунистическую страну, и теперь мы будем не единолично подписывать наши планы, а как коллектив. И вместо имен мы будем указывать Коллектив, чтобы не было места личностному честолюбию... Ну и как все получилось? Когда мы были в тресте, мы увидели планы. У каждого плана было 4 или 5 подписей: главный инженер, младший инженер, архитектор, конструктор, чертежник».
Помимо Бригады Мая в СССР приезжали другие немецкоговорящие архитекторы. Как-то, швейцарец Ханнес Майер, директор Баухауса в Дессау. Он приехал со своими студентами в Москву и основал бригаду «Рот Фронт». В Ленинграде с середины 20-х годов был авангардист Эрих Мендельсон. В 1932 году приехал в Москву Бруно Таут. Известнейший представитель Neues Bauen работал на правительство и проектировал большой отель на Манежной площади.
Томас Флиерл: «Чтобы ясно представить себе масштабы, которые скрывались за заданиями, поставленными Маю и его группе, стоит взглянуть на карту».
В Берлине Томас Флиерл проанализировал новые документы, которые он нашел в московском архиве. Перед ним находилась карта, где он отметил места, для которых Бригада Мая создала эскизы и построила жилые кварталы. Красные точки разбросаны по всему Советскому Союзу. В первую очередь, были особенно известны города Магнитогорск на Урале и Новокузнецк в Западной Сибири.
«Мои исследования показали, что было намного больше городов, - говорит Томас Флиерл.- Они создавали как бы скелет западносибирской угольной промышленности. Я могу доказать, что было около 20 городов, для которых Май создавал план. Причем некоторые планы продолжали развитие [существующих городов], а некоторые только основывались. Какие-то города были построены намного шире, чем изначально предполагалось, а какие-то так и остались на бумаге».
Магнитогорск - город, названный в честь Магнитной горы, месторождения железной руды, которое должно быть освоено. На фотографиях этого неуютного места, которые сделал Эрнст Май в 1930 году, были палатки, юрты и землянки в заснеженной холодной степи. Здесь жили, страдая от огромной нужды, горняки и строители со своими женами и детьми. Квартиры и детские учреждения были чрезвычайно необходимы. В своей московской конторе Маргарете сидит допоздна над эскизами, потому что тысячи молодых семей приедут в новый город работать. Для детей должны быть построены школы и детские сады, в которых о них могли бы позаботиться. При этом огромной проблемой была нехватка стройматериалов.
Маргарете Шютте-Лихоцки: «С западными условиями нельзя было сопоставлять, иначе ты с самого начала оказывался на неправильном пути. В первую пятилетку железо было еще дефицитом. Например, нам нельзя было его использовать в строительстве жилья и детских учреждений. Это было только началом стройки».
Город Магнитогорск находится в 1400 км от Москвы, посреди степи. Даже путь на поезде был для немцев колоссальным по своим масштабам. Тогда он продлился 4 дня. Эрнст Май вспоминал в своем интервью: «Состояние железной дороги было катастрофическим. Когда локомотив ломался, нам приходилось ждать посреди дороги даже полдня, пока придет другой локомотив. И иногда в неотапливаемом поезде. Я помню, как мы переживали температуры до -41 градуса».
В своем первом отчете о поездке в Магнитогорск, который вышел 30 ноября 1930 года во Франкфуртской газете, Эрнст Май непосредственно поделился своим впечатлением, воодушевленным его новаторской деятельностью:
«Мы сделали в купе архитектурное бюро, но теперь мы рисовали первые наброски самоварным угольком на куске фанеры - вместо чертежной доски - в течение четырехдневной поездки домой. В другом купе стучали отчеты на печатных машинках. Каждый из нас постоянно ощущал, что здесь была предоставлена возможность не просто увидеть историю, но и поучаствовать в ней в рамках своих полномочий».
Гюнтер Хёне, культурный обозреватель, много лет назад записал большое интервью с Маргарете Шютте-Лихоцки о ее годах, проведенных в СССР. Интервью, названное «Тогда в СССР. Отправление и прибытие» было напечатано в журнале о дизайне «Форма и Смысл» в ГДР в 1987 году.
Маргарете рассказывает о ее первом визите в Магнитогорск. Когда она приехала, молодой архитектор сразу же помчалась посещать детские учреждения, которые она нарисовала еще в Москве. И что она увидела?
Стены возводили киргизские девушки, которые еще шесть недель назад жили кочевницами в степи. Их отправили на курсы учиться строительным работам. Шесть недель. Прораб не понимал по-русски, он тоже был киргизом. «Отклонения часто были даже не в 5 сантиметров, а в 10, - говорит она, - это было очевидно». Вот так это все и началось.
Соцгород - русский термин, ставший в те годы ключевым словом. Уже в 20-е годы в СССР горячо обсуждалось, как эти новые города будут выглядеть, какие архитектурные решения должны быть реализованы. Также и немецкие архитекторы были вовлечены в эти дискуссии. В 1931 году Эрнст Май пишет статью «Социалистический город Магнитогорск»: «Пока существует частная собственность, и политика предпочитает частные интересы общественным, все разговоры о плановом строительстве городов останутся без продолжения. Совершенно по-другому относятся к этим вещам в Советском Союзе. Впервые в истории у нас есть возможность систематического градостроения или развития городов с полным учетом человеческих нужд и требований людей. Мелочные спекулятивные интересы мешают развитию города в 20-м столетии».
Были представлены большие городские жилищные комбинаты, так называемые дома-коммуны.
Томас Флиерл проводил на тему семинар «Соцгород: проекты и дебаты о городах и жизненном укладе в СССР в 1930 году» в Свободном Университете Берлина:
«Тогда была утопичная фаза, во время которой строились здания, в которых проживали от 600 до 700 людей, отдельно или в маленьких группках, они жили в ячейках, и у них было свое общественное устройство: будь то совместное приготовление пищи, чтобы избавиться от кухонь и рабства женщины у плиты, или совместное использование общественных учреждений, таких как клубов или библиотек, но еще и присмотр за детьми. Таким образом, радикальный вариант этого полного обобществления жизни был сформирован радикальными коммунистическими представлениями, а именно, предполагалось упразднение семьи, развитие индивидуальности отдельного лица, которое в свободном самоопределении регулирует свои социальные отношения. И при условии, что должна быть взята ответственность за детей с помощью этих общественных учреждений».
Радикальным коммунистическим взглядам о полном обобществлении жизни противостояли Эрнст Май и заказчики, которые его с коллегами пригласили в СССР. Май предлагает строить в Магнитогорске квартиры для семей и дома-коммуны одновременно. Возникают маленькие, но хорошо обставленные новые квартиры. Вытянутые поселковые дома, сначала - из кирпича, потом - из бетона и блоков, выполненные в простом и функциональном стиле баухаус; фасады окрашены в красный, оранжевый или охру. В жилых кварталах располагались различные учреждения: ясли, детские сады, школы, которые находились вблизи домов. Также были и столовые, клубы, библиотеки и дома культуры. Это должно было способствовать социалистическому чувству общности даже в пространственном отношении.
В скором времени общественное движение будет полностью отменено Сталиным.
Томас Флиерл: «Интересно было бы дать возможность опробовать различный жизненный уклад. Примечательно то, что коммуна была также привлекательна и на западе. Например, в отчетах о немецких газетах говорилось о «пансионатах» - понятии, которое нам сейчас известно -, что люди как бы совместно снимают жилье, они социально обеспечены, но, по сути, они как индивиды живут, работают, имеют какие-то отношения, и при этом индивидуальны. И в таком городе, как Берлин, доля одиночек стремительно возрастает, как и по всему миру в крупных городах, коммуны - это, конечно, опыт или утопический предвестник, и они небезынтересны».
Томас Флиерл посетил Магнитогорск в 2008 году и сфотографировал улицу Пионерскую. Ее эскиз был сделан немецкими планировщиками в начале 1930-х годов. С левой и правой стороны улицы видны по пять хорошо сохранившихся четырехэтажных простых домов из бетона, также выкрашенных в теплые тона. Между домами просторные территории с зелеными насаждениями. Еще в те времена посаженные деревья возвышаются над домами. Они находятся в первом и единственном жилом квартале этого города, который был закончен в соответствии с немецкими планами.
Томас Флиерл: «Это первый квартал Магнитогорска с улицей Пионерской в качестве скелета, центральной улицы. Потом идет ось с фасадом школы Вильгельма Шютте. И здесь, на южной стороне, находились детские учреждения Шютте-Лихоцки, которые, к сожалению, не сохранились. И еще было два отдельно стоящих здания, а именно, столовая и гастроном».
Немецкие градостроители предложили для первого квартала Магнитогорска строчную застройку. Это был большой прогресс по сравнению с прошлым расположением фасадов зданий на улицу. Как говорила Маргарете, «потому что, как было обнаружено, ... в таком случае в квартирах было меньше шума и дурного запаха».
Уже в 20-е годы стало ясно, что из-за развития автомобилей и транспорта, шум и запах бензина попадает в квартиры, если дом стоит вдоль улицы. Поэтому архитекторы предложили расположить дома перпендикулярно ей. Так в квартирах было меньше шума и запахов, поскольку окна выходили во двор.
Помимо громадных заданий, Бригада Мая выполняла индивидуальные заказы. Шютте-Лихоцки, например, была востребована не только как архитектор зданий. Гюнтер Хёне: «Помимо прочего, существовали мебельные фабрики, которые вышли на нее и сказали: нам срочно нужна детская мебель. Не для детсадов, а для дома. Функциональные кровати, манежи и прочее. Чтобы собрать с помощью простых деревянных элементов детскую мебель. Вообще напоминает Икею, если больше не с чем сравнить. Кроватка, которая в одно-два движения руки превращалась бы в манеж».
Шютте-Лихоцки закончила эскизы мебели с самыми маленькими деталями в масштабе 1:1 для всех возрастных групп: от люльки для младенца до стульев для 14-летних. Материалы она принесла в Московскую Академию. Там эскизы очень понравились. Она получает гонорар, и ее благодарят. Но никто не может ответить на вопрос о том, что потом произойдет с эскизами. Она старается запустить мебель в производство, но не может найти мастерские.
Гюнтер Хёне: «Тогда ей дали совет: иди к Хрущеву. В то время он был секретарем горкома. Маргарете сразу же попала к нему. Тогда сразу все пошло по плану. Она поднялась к нему на лифте, он сердечно ее поприветствовал. Он хорошо знал, кто к ней идет и из какой группы она вышла. И он сразу обеспечил серийное производство мебели».
В начале 1932 года началось изменение политических институтов. Архитектура и градострой все больше переходили под личный контроль Сталина, а внутренние вопросы - под контроль наркома. На место плановой экономики пришла командная экономика. Террор показал свое лицо. Теперь в цене были консерватизм, неоклассицизм, помпезные декорации. Простой Neues Bauen был обозначен как декадентский пережиток капитализма. Немецких архитекторов разбили в пух и прах. Эрнст Май потерял свою заслуженную позицию главного градостроителя новых индустриальных поселений и был понижен в должности.
Маргарете Шютте-Лихоцки: «Начиналось все это в 32-33 годах. Но это не произошло внезапно. Неправда. В то время Жолтовский, высокообразованный старый архитектор, остался в стороне из-за своего очень консервативного стиля. Потом он снова всплыл и построил американское посольство с колоннами. И тогда студентов, которых посылали в США или в Германию, отправили также в Грецию и Рим».
Проект Дворца Советов - это ключевой этап в создании сталинского неоклассицизма. Было запланировано здание в центре Москвы, которое символизировало бы столицу СССР как мировую столицу пролетариата. Огромное количество знаменитых архитекторов принимало в нем участие, среди прочих были Ле Корбюзье, Ханнес Мейер, Вальтер Гропиус.
Проект так и не был воплощен в жизнь.
Томас Флиерл: «Эрнст Май не принимал в этом участие, но члены его бригады перенесли все трудности как одна команда. И теперь мы увидели, как шаг за шагом из-за прямого влияния Сталина современная архитектура была подавлена и постепенно для символов власти были избраны формы прежних лет. По завершении этого проекта Иофана и его коллег должен был возникнуть зиккурат, точнее, высотка с нагромождениями, на которой стоит стометровая статуя Ленина, в общем, как бы памятник Сталину, но с фигурой Ленина».
Новая архитектура в СССР в конце 20-х и начале 30-х годов была по-настоящему международным проектом. Страна была открыта для тысяч специалистов. Они приехали, чтобы воплотить в жизнь то, что они и для своих стран считали стоящим. Эрнст Май после понижения в должности хотел прибегнуть ко «внутренней эмиграции». В СССР ему нельзя оставаться, в США или Великобританию ему не хотелось. Обратно в Германию?
Выдержка из беседы пресс-секретаря Третьего Рейха Дитриха с Геббельсом в марте 1933:
Дитрих: «Пусть доктор Май с помощью марксистского градостроя и дальше строит для миллионов и миллионов людей дома, которые пустуют и разваливаются, просто потому что они не удовлетворяют элементарнейшим санитарным требованиям, а во-вторых, они дорогие. Господин Май сейчас секретарь жилищного хозяйства в Москве».
Геббельс: «Ну пусть он там и остается! Сможет дальше строить свои потемкинские деревни!»
Дитрих: «Вы правы, господин Геббельс! Все, что сделали эти марксистские владыки- это потемкинские деревни».
Май едет в конце 1933 года в Африку. Архитекторы, которые стали вовлечены в политику в Советском Союзе, как Маргарете Шютте-Лихоцки и ее муж Вильгельм Шютте, а также Ханс Шмидт и Вернер Хебебранд, остались там до 1937 года. Потом закончился срок действия немецких паспортов. Одновременно с этим, советская власть стала высылать иностранных специалистов. Только те, кто во время работы женился и получил советское гражданство, остались в стране. Среди них были и бывшие студенты из бригады «Рот Фронт» Ханнеса Мейера. Некоторые из них попали под колеса репрессивной машины.
Шютте-Лихоцки была арестована в 1941 году национал-социалистами в Вене за повстанческую деятельность и приговорена к 15 годам лишения свободы. Эрнст Май вернулся в Западную Германию в 1954 году.
Оригинал передачи и ее текст: http://www.swr.de/swr2/programm/sendungen/wissen/deutsche-architekten-unter-stalin/-/id=660374/did=11414084/nid=660374/u07hr9/index.html
Другие ссылки по теме:
Список работ Э. Мая для СССР - http://ernst-may-gesellschaft.de/ernst-may/werkuebersicht/sowjetunion-1930-1933.html
Деятельность Э. Мая - http://archvuz.ru/2011_4/14
Магнитогорск - http://ru-sovarch.livejournal.com/678699.html
Вид на улицу Пионерскую в картах Гугла - https://www.google.kz/maps/@53.3902248,59.056572,3a,75y,272.76h,92.1t/data=!3m6!1e1!3m4!1sTyTL6OODdpmFy4Nhqlt4fw!2e0!7i13312!8i6656