Вино сейчас и 2000 лет назад
Как-то раз я устраивал вечеринку с большим количеством гостей. Бутерброды строились небоскребами, вино лилось рекой. В какой-то момент я с небольшой компанией гостей уединился в тихом уголке, где мы продолжили беседу и пить вино.
На следующий день я получил традиционную поствечериночную записку, где в числе прочего сообщалось: "Все было отлично, особенно когда ты достал нормальное вино!"
Моему удивлению не было предела, потому что в тот вечер вино у всех было точно таким же, как и у меня. Я считаю одним из важнейших правил в жизни компании - не устраивать "офицерских столовых". Я ем ту же еду, пью то же вино, хожу в те же туалеты, что и все. Если бы я был капитаном на броненосце "Потемкине", я или бы не кормил команду червивым мясом, или ел бы это мясо вместе с матросами.
Тем прекраснее было обнаружить, что я не одинок в своих жизненных принципах. Почти две тысячи лет назад Плиний младший писал своему другу:
Долго доискиваться, да и не стоит, как случилось, что я, человек совсем не близкий, оказался на одном обеде, хозяин которого, по его собственному мнению, обладал вкусом и хозяйственным толком, а по-моему, был скуп и в то же время расточителен. Ему и немногим гостям в изобилии подавались прекрасные кушания; остальным плохие и в малом количестве. Вино в маленьких бутылочках он разлил по трем сортам: одно было для него и для нас, другое для друзей попроще (друзья у него расположены по ступенькам), третье для отпущенников, его и моих; ты не мог выбирать и не смел отказываться. Мой сосед по ложу заметил это и спросил, одобряю ли я такой обычай. Я ответил отрицательно. "Какого же ты придерживаешься?" - "У меня всем подается одно и то же; я приглашаю людей, чтобы их угостить, а не позорить, и во всем уравниваю тех, кого уравняло мое приглашение". - "Даже отпущенников?" - "Даже! Они для меня сейчас гости, а не отпущенники".- "Дорого же обходится тебе обед" - "Вовсе нет". - "Как это может быть?" - "Потому, конечно, что мои отпущенники пьют не то вино, какое я, а я пью то, какое они". Клянусь Геркулесом! Поделиться со многими тем, чем пользуешься сам, не обременительно, если не предаваться чревоугодию. А вот его надо подавить, надо привести как бы в норму, и если тебе жалко денег, то лучше тебе сберечь их, ограничивая себя, а не оскорбляя других.
К чему все это? Чтобы тебе, юноше с прекрасными задатками, роскошь обеденного стола у некоторых не прикинулась бережливостью. Мне, любящему тебя, следует всякий раз, наткнувшись на что-нибудь подобное, пользоваться таким примером и на нем показывать, чего должно тебе избегать. Помни же: неизменно отвергай этот необычный союз роскошества и скряжничества: и то и другое гадко само по себе, а в соединении еще гаже. Будь здоров.
Кстати, вино на той вечеринке было русское:
Бутылка Ликурии стоит 500-800 рублей, за что ее сложно не любить.
На следующий день я получил традиционную поствечериночную записку, где в числе прочего сообщалось: "Все было отлично, особенно когда ты достал нормальное вино!"
Моему удивлению не было предела, потому что в тот вечер вино у всех было точно таким же, как и у меня. Я считаю одним из важнейших правил в жизни компании - не устраивать "офицерских столовых". Я ем ту же еду, пью то же вино, хожу в те же туалеты, что и все. Если бы я был капитаном на броненосце "Потемкине", я или бы не кормил команду червивым мясом, или ел бы это мясо вместе с матросами.
Тем прекраснее было обнаружить, что я не одинок в своих жизненных принципах. Почти две тысячи лет назад Плиний младший писал своему другу:
Долго доискиваться, да и не стоит, как случилось, что я, человек совсем не близкий, оказался на одном обеде, хозяин которого, по его собственному мнению, обладал вкусом и хозяйственным толком, а по-моему, был скуп и в то же время расточителен. Ему и немногим гостям в изобилии подавались прекрасные кушания; остальным плохие и в малом количестве. Вино в маленьких бутылочках он разлил по трем сортам: одно было для него и для нас, другое для друзей попроще (друзья у него расположены по ступенькам), третье для отпущенников, его и моих; ты не мог выбирать и не смел отказываться. Мой сосед по ложу заметил это и спросил, одобряю ли я такой обычай. Я ответил отрицательно. "Какого же ты придерживаешься?" - "У меня всем подается одно и то же; я приглашаю людей, чтобы их угостить, а не позорить, и во всем уравниваю тех, кого уравняло мое приглашение". - "Даже отпущенников?" - "Даже! Они для меня сейчас гости, а не отпущенники".- "Дорого же обходится тебе обед" - "Вовсе нет". - "Как это может быть?" - "Потому, конечно, что мои отпущенники пьют не то вино, какое я, а я пью то, какое они". Клянусь Геркулесом! Поделиться со многими тем, чем пользуешься сам, не обременительно, если не предаваться чревоугодию. А вот его надо подавить, надо привести как бы в норму, и если тебе жалко денег, то лучше тебе сберечь их, ограничивая себя, а не оскорбляя других.
К чему все это? Чтобы тебе, юноше с прекрасными задатками, роскошь обеденного стола у некоторых не прикинулась бережливостью. Мне, любящему тебя, следует всякий раз, наткнувшись на что-нибудь подобное, пользоваться таким примером и на нем показывать, чего должно тебе избегать. Помни же: неизменно отвергай этот необычный союз роскошества и скряжничества: и то и другое гадко само по себе, а в соединении еще гаже. Будь здоров.
Кстати, вино на той вечеринке было русское:
Бутылка Ликурии стоит 500-800 рублей, за что ее сложно не любить.