Пиздец подкрался незаметно
Одно из моих любимых умственных занятий - эмпатия. Я обожаю переселяться в других людей, думать их мыслями, представлять себя на их месте, переживать их чувства. Еще неплохо получается переселяться в людей из других эпох.
Скажем, я легко могу оказаться на веранде летнего кафе в 1914-м году в Ельце, побеседовать с местными купцами. Или представить себя на месте водителя, которому в лоб летит Камаз. Или оказаться подростком, который получил первый опыт крови. В жизни ничего такого у меня не было, но фантазия совершенно не обделяет.
Одна из вещей, которая мне долго не удавалась - это представление о том, как люди жили и чувствовали в 1937-м году. Вот живешь ты в Москве, ходишь на футбол, штангу поднимаешь, пишешь в газету, чистишь зубы порошком. А потом твоего соседа по лестнице НКВД увозит ночью навсегда. А потом - с другого этажа сосед пропадает. А потом из других подъездов. А потом круг твоего общения сужается, потому что люди исчезли. И ты знаешь, что они - враги народа, их расстреляли. Но ты же от этого не перестаешь раз в неделю ходить в пивную и в баню.
Ты выходишь на улицу, а там типичный запах московского асфальта, типичное пение московских птиц, типичные оконные рамы распахнуты. Никакой смерти и ужаса ты не видишь.
И только после событий в Одессе я почувствовал, как люди сходят с ума. Точнее, как меняется их сознание. Еще вчера какая-нибудь девушка сидела в "Компоте", а сегодня, после гибели 46 человек, она уже пишет в "Фейсбуке" - так им и надо, показали врагам свое место, нечего, падла, народ баламутить. Смерть вдруг перестает быть важным событием. Она становится лекарством от депрессии, тоски, безнадежности положения.
Так же происходила и борьба со врагами народа в 1937-м. Да, жаль, что врагов оказалось несколько миллионов. Но это необходимо для выживания молодого социалистического государства. Шпионов надо изобличать. Вредителей надо уничтожать. Они кричат бесшумно, наша жизнь в безопасности.
Смерть как духи "Шипр". Протер - и посвежело. Гигиена восстановлена, товарищ.
Тук-тук.
- Откройте, Правый сектор!
Скажем, я легко могу оказаться на веранде летнего кафе в 1914-м году в Ельце, побеседовать с местными купцами. Или представить себя на месте водителя, которому в лоб летит Камаз. Или оказаться подростком, который получил первый опыт крови. В жизни ничего такого у меня не было, но фантазия совершенно не обделяет.
Одна из вещей, которая мне долго не удавалась - это представление о том, как люди жили и чувствовали в 1937-м году. Вот живешь ты в Москве, ходишь на футбол, штангу поднимаешь, пишешь в газету, чистишь зубы порошком. А потом твоего соседа по лестнице НКВД увозит ночью навсегда. А потом - с другого этажа сосед пропадает. А потом из других подъездов. А потом круг твоего общения сужается, потому что люди исчезли. И ты знаешь, что они - враги народа, их расстреляли. Но ты же от этого не перестаешь раз в неделю ходить в пивную и в баню.
Ты выходишь на улицу, а там типичный запах московского асфальта, типичное пение московских птиц, типичные оконные рамы распахнуты. Никакой смерти и ужаса ты не видишь.
И только после событий в Одессе я почувствовал, как люди сходят с ума. Точнее, как меняется их сознание. Еще вчера какая-нибудь девушка сидела в "Компоте", а сегодня, после гибели 46 человек, она уже пишет в "Фейсбуке" - так им и надо, показали врагам свое место, нечего, падла, народ баламутить. Смерть вдруг перестает быть важным событием. Она становится лекарством от депрессии, тоски, безнадежности положения.
Так же происходила и борьба со врагами народа в 1937-м. Да, жаль, что врагов оказалось несколько миллионов. Но это необходимо для выживания молодого социалистического государства. Шпионов надо изобличать. Вредителей надо уничтожать. Они кричат бесшумно, наша жизнь в безопасности.
Смерть как духи "Шипр". Протер - и посвежело. Гигиена восстановлена, товарищ.
Тук-тук.
- Откройте, Правый сектор!