Время собирать камни. Часть первая
Дагор Браголлах многое изменила.
Сгорел вышедший навстречу балрогам отец. Погибла оставшаяся с ранеными до конца матушка - теперь моей маленькой сестренке Миримэ быть вместо нее, ходить с воинами в дозоры, рискуя получить орочью стрелу. А мне - вести хозяйство и заботиться о семье. Наши мужчины - Ирион, его младший брат Эйгиль и их отец Маканаро - посуровели и стали безжалостней. Близняшки тоже изменились: Анариэн теперь просится в дружину, Исилиэн стала еще тише и замкнутей. Лорда Макалаурэ почти не узнать: он больше не берет в руки меч, днем почти не показывается, проводя время в своих покоях, зато ночью не смыкает глаз, сидит за столом, смотрит на свечи или перебирает пальцами струны. Только видя его с лютней в руках, вспоминаешь, что это действительно наш лорд, а не незнакомый эльда.
Мы их остановили. Но уже нет того спокойствия, что мы ведали. Это уже четвертая Битва, но для всей нашей семьи, за исключением Маканарэ и дяди Истакойлэ, она была первой. Выросшие во времена Долгого Мира, мы впервые столкнулись с ужасом войны, и, хотя сейчас стало гораздо спокойнее, отряды орков, блуждающих в окрестностях Химринга, беспокоят наши дозоры все меньше и меньше, и ворота неприступной крепости все также крепки, уже нет того ощущения безопасности, что было прежде.
И, словно бросая вызов своим страхам, своему беспокойству, как некогда наши родители после окончания Дагор Аглареб, мы с Ирионом принимаем решение, которое впоследствии не раз мне покажется опрометчивым.
В тот день, когда я собиралась поделиться счастливой новостью с семьей, пришли тревожные вести из Хитлума, и лорд Майтимо, забрав почти всю дружину, поспешно выступил в поход. В крепости остались лишь лорд Макалаурэ, стоявший на воротах Истакойлэ, Исилиэн и мы с еще не родившимся малышом.
Я убирала со стола, когда услышала крики. Даже не крики - мерзкий хохот и ор. Они пришли к нам, когда крепость не защищало ничто, кроме ее высоких стен и крепких ворот. Которые только что вздрогнули от удара бича балрога, после чего раздался глухой стук тарана. Истакойлэ приготовился к бою. Мы с дочерью в ужасе вцепились друг в друга: в Химринге не было другого выхода, подземного хода или калитки. Если орущая под стенами орда ворвется в крепость, погибнут все, кто в ней находится. Или будут уведены на Север на мучения.
- Нет, живой я им не дамся, - шепчу я, обнимая Исилиэн и отступая вглубь двора. Свободной рукой случайно натыкаюсь на стойку для оружия, нащупываю рукоять. Отчаянно переглядываемся с дочерью. Она первой выхватывает один из двух оставшихся мечей. Поколебавшись, я беру второй.
Появляется из своих покоев лорд Макалаурэ: взгляд по-прежнему странный, в руках вместо меча - лютня. Встает рядом с нами.
В одном месте ворота дали трещину, и теперь орки пытаются ее расширить. Истакойлэ яростно колет мечом в образовавшуюся брешь. Судя по болезненному реву с той стороны, в кого-то несколько раз попадает. Орки отвечают тем же, но дядя ловок и опытен, вражеское оружие не наносит ему вреда. Зато брешь с каждым ударом тарана все увеличивается.
Стискиваю рукоять меча, безнадежно оглядываюсь по сторонам. Даже свой сигнальный рог Маканаро, уходя в поход, забрал с собой - нечем оповестить лорда и дружину или соседей об осаде. От ощущения полной беспомощности на глаза наворачиваются слезы. Бедный мой малыш - он даже не успеет родиться на свет.
Крики за стеной становятся громче, среди них слышен звон стали.
Неужели вернулась дружина?!
Первый порыв - кинуться на стену, посмотреть. Тут же себя останавливаю: нельзя, опасно, сейчас мне нельзя рисковать.
Обращаюсь с вопросом к Истакойлэ. Он говорит, что это люди Бора пришли к нам на выручку.
Люди… Такие слабые и неловкие, живущие всего несколько десятков лет, пришли отдать свои жизни под стенами Химринга, чтобы спасти моих детей.
Таран больше не ломает ворота - орки всеми силами устремились на нового противника. Звуки битвы стали отдаляться - видимо, вастаки отступили к своему поселению. Орков слишком много, и с ними балроги. Удастся ли Младшим продержаться до прихода подмоги?
Вскоре приходит ответ на этот вопрос: заметно уменьшившийся отряд орков, гнал несколько связанных людей мимо Химринга на Север. Не в силах на это смотреть я поставила меч обратно в стойку и ушла бродить по крепости. Было мучительно осознавать, что кто-то другой погиб и ушел на муки вместо нас, отсидевшихся за высокими стенами крепости. Хотелось плакать, но я не могла выказать слабость перед дочерью, которая испугалась не меньше моего, хотя, чтобы не расстраивать мать, и старалась держаться бодро.
Я так углубилась в себя, что не сразу заметила, что лорд Майтимо и дружина наконец вернулись в Химринг. Со всей возможной в моем состоянии поспешностью я бросилась к воротам, где встретила уставшую Анариэн, удивленно разглядывающую мой округлившийся живот:
- Ой! Мама? Папа?! Мама!
- Вы все целы? - обнимаю продолжающую удивленно ойкать дочь.
- Отец и Эйгиль…
Оборачиваюсь в ту сторону, куда она указывает: оба сына Маканаро лежат рядышком на собственных щитах, на которых их и принесли, Исилиэн уже сидит у отца в изголовье.
Опускаюсь на колени возле Ириона. Он с трудом приподнимается на локте, кладет руку мне на живот и улыбается.
- Догадался?
- Конечно… - снова слабо улыбается и устало падает обратно на щит.
Сижу еще некоторое время рядом, сжимая его руку. Потом вспоминаю про Эйгиля, лежащего рядом. У него нет ни жены, ни дочерей, которые бы о нем позаботились сейчас. Оставляю супруга на попечение Исилиэн, подхожу к его брату. Эйгиля лишь перевязали, даже доспех и шлем не сняли.
Наклоняюсь поближе, кладу ладонь на шлем:
- Снять?
Молча отрицательно мотает головой, кажется, даже глаза не открыл.
Сворачиваю свой плащ, кладу ему под голову. В палатах исцеления нахожу одеяло, устраиваю поудобнее Ириона. Хочется сидеть рядом с ним, держать за руку, разговаривать… Но некогда. Воины устали после боя и голодны - нужно приготовить обед и накормить всех. Снова оставляю милого друга на попечение нашей дочери. Как же хорошо, что есть наши девочки! Не представляю, что бы делала без них!
Сгорел вышедший навстречу балрогам отец. Погибла оставшаяся с ранеными до конца матушка - теперь моей маленькой сестренке Миримэ быть вместо нее, ходить с воинами в дозоры, рискуя получить орочью стрелу. А мне - вести хозяйство и заботиться о семье. Наши мужчины - Ирион, его младший брат Эйгиль и их отец Маканаро - посуровели и стали безжалостней. Близняшки тоже изменились: Анариэн теперь просится в дружину, Исилиэн стала еще тише и замкнутей. Лорда Макалаурэ почти не узнать: он больше не берет в руки меч, днем почти не показывается, проводя время в своих покоях, зато ночью не смыкает глаз, сидит за столом, смотрит на свечи или перебирает пальцами струны. Только видя его с лютней в руках, вспоминаешь, что это действительно наш лорд, а не незнакомый эльда.
Мы их остановили. Но уже нет того спокойствия, что мы ведали. Это уже четвертая Битва, но для всей нашей семьи, за исключением Маканарэ и дяди Истакойлэ, она была первой. Выросшие во времена Долгого Мира, мы впервые столкнулись с ужасом войны, и, хотя сейчас стало гораздо спокойнее, отряды орков, блуждающих в окрестностях Химринга, беспокоят наши дозоры все меньше и меньше, и ворота неприступной крепости все также крепки, уже нет того ощущения безопасности, что было прежде.
И, словно бросая вызов своим страхам, своему беспокойству, как некогда наши родители после окончания Дагор Аглареб, мы с Ирионом принимаем решение, которое впоследствии не раз мне покажется опрометчивым.
В тот день, когда я собиралась поделиться счастливой новостью с семьей, пришли тревожные вести из Хитлума, и лорд Майтимо, забрав почти всю дружину, поспешно выступил в поход. В крепости остались лишь лорд Макалаурэ, стоявший на воротах Истакойлэ, Исилиэн и мы с еще не родившимся малышом.
Я убирала со стола, когда услышала крики. Даже не крики - мерзкий хохот и ор. Они пришли к нам, когда крепость не защищало ничто, кроме ее высоких стен и крепких ворот. Которые только что вздрогнули от удара бича балрога, после чего раздался глухой стук тарана. Истакойлэ приготовился к бою. Мы с дочерью в ужасе вцепились друг в друга: в Химринге не было другого выхода, подземного хода или калитки. Если орущая под стенами орда ворвется в крепость, погибнут все, кто в ней находится. Или будут уведены на Север на мучения.
- Нет, живой я им не дамся, - шепчу я, обнимая Исилиэн и отступая вглубь двора. Свободной рукой случайно натыкаюсь на стойку для оружия, нащупываю рукоять. Отчаянно переглядываемся с дочерью. Она первой выхватывает один из двух оставшихся мечей. Поколебавшись, я беру второй.
Появляется из своих покоев лорд Макалаурэ: взгляд по-прежнему странный, в руках вместо меча - лютня. Встает рядом с нами.
В одном месте ворота дали трещину, и теперь орки пытаются ее расширить. Истакойлэ яростно колет мечом в образовавшуюся брешь. Судя по болезненному реву с той стороны, в кого-то несколько раз попадает. Орки отвечают тем же, но дядя ловок и опытен, вражеское оружие не наносит ему вреда. Зато брешь с каждым ударом тарана все увеличивается.
Стискиваю рукоять меча, безнадежно оглядываюсь по сторонам. Даже свой сигнальный рог Маканаро, уходя в поход, забрал с собой - нечем оповестить лорда и дружину или соседей об осаде. От ощущения полной беспомощности на глаза наворачиваются слезы. Бедный мой малыш - он даже не успеет родиться на свет.
Крики за стеной становятся громче, среди них слышен звон стали.
Неужели вернулась дружина?!
Первый порыв - кинуться на стену, посмотреть. Тут же себя останавливаю: нельзя, опасно, сейчас мне нельзя рисковать.
Обращаюсь с вопросом к Истакойлэ. Он говорит, что это люди Бора пришли к нам на выручку.
Люди… Такие слабые и неловкие, живущие всего несколько десятков лет, пришли отдать свои жизни под стенами Химринга, чтобы спасти моих детей.
Таран больше не ломает ворота - орки всеми силами устремились на нового противника. Звуки битвы стали отдаляться - видимо, вастаки отступили к своему поселению. Орков слишком много, и с ними балроги. Удастся ли Младшим продержаться до прихода подмоги?
Вскоре приходит ответ на этот вопрос: заметно уменьшившийся отряд орков, гнал несколько связанных людей мимо Химринга на Север. Не в силах на это смотреть я поставила меч обратно в стойку и ушла бродить по крепости. Было мучительно осознавать, что кто-то другой погиб и ушел на муки вместо нас, отсидевшихся за высокими стенами крепости. Хотелось плакать, но я не могла выказать слабость перед дочерью, которая испугалась не меньше моего, хотя, чтобы не расстраивать мать, и старалась держаться бодро.
Я так углубилась в себя, что не сразу заметила, что лорд Майтимо и дружина наконец вернулись в Химринг. Со всей возможной в моем состоянии поспешностью я бросилась к воротам, где встретила уставшую Анариэн, удивленно разглядывающую мой округлившийся живот:
- Ой! Мама? Папа?! Мама!
- Вы все целы? - обнимаю продолжающую удивленно ойкать дочь.
- Отец и Эйгиль…
Оборачиваюсь в ту сторону, куда она указывает: оба сына Маканаро лежат рядышком на собственных щитах, на которых их и принесли, Исилиэн уже сидит у отца в изголовье.
Опускаюсь на колени возле Ириона. Он с трудом приподнимается на локте, кладет руку мне на живот и улыбается.
- Догадался?
- Конечно… - снова слабо улыбается и устало падает обратно на щит.
Сижу еще некоторое время рядом, сжимая его руку. Потом вспоминаю про Эйгиля, лежащего рядом. У него нет ни жены, ни дочерей, которые бы о нем позаботились сейчас. Оставляю супруга на попечение Исилиэн, подхожу к его брату. Эйгиля лишь перевязали, даже доспех и шлем не сняли.
Наклоняюсь поближе, кладу ладонь на шлем:
- Снять?
Молча отрицательно мотает головой, кажется, даже глаза не открыл.
Сворачиваю свой плащ, кладу ему под голову. В палатах исцеления нахожу одеяло, устраиваю поудобнее Ириона. Хочется сидеть рядом с ним, держать за руку, разговаривать… Но некогда. Воины устали после боя и голодны - нужно приготовить обед и накормить всех. Снова оставляю милого друга на попечение нашей дочери. Как же хорошо, что есть наши девочки! Не представляю, что бы делала без них!