Внешний фактор в русской смуте

[telemax_spb]

Отрывок из статьи Андрея Фурсова
"Смуты и революции: диалектика внутреннего и внешнего"
Важно, чтобы мы сами дали ответ на важнейшие вопросы нашей истории, поскольку в последние два - два с половиной десятилетия различные доброхоты извне и их шестерки у нас пытаются, превратив нас в цивилизацию-мишень, навязать нам такие ответы, из которых следует, что вся наша история - неправильная и все, что нам остается делать - это каяться, а покаявшись за то, что мы есть, бежать, задрав штаны, за Западом, который сам летит в пропасть. Упаси Бог от билета на западный «Титаник», укрепи в самостоянии мысли и ясности видения. В науке это достигается только с помощью правильной теории, помноженной на гражданско-патриотическую позицию и национальную гордость. Иных вариантов нет.

Причину нынешних смутных времен Селиванов видит в разладе народа и власти, в расхождении интересов народа (страны, цивилизации) с интересами власти, элит и других групп, влияющих на принятие государственных управленческих решений. С одной стороны, угроза российской государственности, отмечает Селиванов, исходит от многих представителей власти в стране. Это:
- коррумпированные чиновники;
- представители крупного отечественного капитала, ставшего вненациональным;
- криминальные структуры;
- различные этнические и общественные группы и слои, не несущие в себе российских ценностей;
- большинство СМИ

С другой - силы и субъекты, находящиеся за рубежом: зарубежные политические и финансовые центры, ТНК и МНК, чьи интересы по отношению к России в целом совпадают с интересами российских коррупционеров и компрадоров и обслуживающих их представителей медийных и научных структур. Селиванов верно указывает на классовый и антицивилизационный по отношению к российской цивилизации блок внешних и внутренних сил, который можно назвать «либерально-интернациональным». Этот термин не мое изобретение, им активно пользуется «тихая американка» британского происхождения Фиона Хилл*.

* В настоящее время - директор Центра США и Европы Института Брукингза, до этого - руководитель секции по России и Евразии в Национальном Совете по разведке США.

Как отмечает А. Левченко, в свое время Хилл курировала подготовку двух аналитических докладов - «Альтернативные сценарии развития России до2017 года» и «Стратегия США на Кавказе и в Черноморско-Каспийском регионе». Наиболее желательным для США сценарием Хилл считала приход к власти в России «либеральных интернационалистов» во главе с Немцовым, Явлинским, Каспаровым и Ходорковским. В докладе констатировалось, что у либерал-интернационалистов практически нет шансов победить в России конституционным путем. «В связи с этим не исключался их приход к власти с помощью цветной революции».
За исключением Ходорковского, все остальные либерал-интернационалисты - фасад либерального клана «старо-семейных» (засветились на Болотной и на Сахарова). Кстати, сегодня правые глобалисты (они же: либерал-интернационалисты) в блоке с западным финансовым капиталом пытаются сделать с Россией то, к чему в 20-е - 30-е годы в союзе с Фининтерном стремились левые глобалисты и что им не позволил красный имперец Сталин. Сейчас вопрос стоит аналогичным образом: Россия - либо сырьевой эле-мент глобальной системы, либо импероподобное образование, противостоящее этой системе в союзе с другими импероподобными образованиями.

Проблема внешнего фактора в русских смутах практически не получила звучания в дискуссии. Ее вскользь и не самым удачным образом коснулся только один из участников дискуссии - А.А. Ильюхов. Он заметил, что тезис об английском следе в февральско-мартовских событиях ошибочен, поскольку англичанам как союзникам в войне не надо было дестабилизировать Россию
Трудно сказать, чего здесь больше - наивности, незнания реальных фактов или недостаточного их осмысления. Тезис о том, что поскольку Россия - союзник британцев, то они не заинтересованы в ее дестабилизации, типологически напоминает мне рассуждения, услышанные мною от одного деревенского дедка. Говорил он (это был 1981 год) следующее: «Рейган - артист, поэтому он с нами (СССР) ссориться не будет, артисты - мирные люди».

Ну а если серьезно, то посмотрим на военную ситуацию в декабре 1916 - январе 1917 г. Союзникам было ясно: Германия истощена, война выиграна, даже если она продлится еще год, Германия перешла к стратегической обороне, русские планируют Босфорскую операцию на март-апрель 1917 г., и тогда взятие ими Константинополя, контроль над проливами и свободный выход в Средиземное море станет fait accompli, то есть Россия силой подкрепит и так обещанное союзниками, прежде всего британцами, и этого уже не отыграть. Но - не отыграть, если Россия останется среди победителей, если не ослабеет резко или вообще не развалится, перестав быть организованной геополитической целостностью.

В 1934 г. канцлер Венгрии граф Иштван Бетлеи заявил: «Если бы Россия в 1917 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги».
Возможно, дунайские страны и не стали бы областями России, а лишь превратились бы в зону ее влияния, как это произошло после в результате Второй мировой войны, - и этого вполне достаточно. Главное в другом - в выходе России в Средиземноморье и Центрально-Восточную Европу.
Напомню, что именно ради недопущения этого британцы затеяли Крымскую войну, а для того чтобы не было русского щита на вратах Царьграда впопыхах организовали в апреле 1915 г. и Галлиполийскую операцию по захвату Дарданелл и Стамбула - лишь бы не пустить туда русских. Сорвалось, - операция, организованная Черчиллем, провалилась. В 1917 г. возникла реальная угроза не только восстановления геополитических позиций России в духе времен Николая I, но и существенного усиления их. Ясно, что допустить этого британцы не
могли. Ну а в условиях грядущей победы и возможного вступления в войну США (и в любом случае при наличии помощи с их стороны) такой потребности в России, как в 1914-1915 гг., уже не было.

Отсюда задача: вычеркнуть Россию из числа победителей. Сделать это можно было единственным способом - резким ослаблением или даже разрушением России, что существенно ослабляло позицию России по отношению к союзникам. Ну а если к власти в России некие силы приходили при помощи союзников, прежде всего британцев, то поддержки этого прихода было достаточно в качестве платы за участие России в войне, в качестве средства геополитического размена уже без всяких территориальных призов - tout simplement. Ну а дальше возможны манипуляции новичками от власти. Так оно и вышло. Разумеется, без наличия внутренних сил, готовых к дворцовому перевороту(который и открыл «кладезь бездны») - высшего генералитета, руководства кадетов и октябристов, части буржуазии и даже части царской семьи, - все это было бы невозможно. Но мы в данном случае говорим о наличии британского интереса в дестабилизации России; он не толь-ко мог, но должен был быть - и был. Союзники поощряли заговорщиков - об этом немало свидетельств.

И В.И.Ленин был абсолютно прав, написав: «Весь ход февральско-мартовской революции показывает, что английское и французское посольства с их агентами и «связями»… непосредственно организовали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова». Не нравится Ленин? Не верите ему? Ну что же, послушаем генерала Жанена - главу французской военной миссии в Петрограде. Генерал рассказывал, как ему докладывали о том, что британские агенты платили солдатам запасного Павловского полка (Павловский полк, конечно, не Волынский, где служил фельдфебель Кирпичников, но свою роль в событиях он сыграл, и весьма немалую) по 25 руб.только за то, чтобы они не покидали казарм и отказывались подчиняться офицерам. Это столько, сколько в конце XIX в. в Петербурге брали за ночь высококлассные шлюхи; разумеется, к 1917 г. рубль просел, но 25 руб.все равно оставались деньгами.

Наконец, последнее по счету, но далеко не последнее по значению соображение - очень простое. Неужели можно помыслить, что серьезный, хорошо продуманный и осуществленный в несколько этапов в течение 10 дней (23 февраля - 4 марта) во время войны заговор был возможен без одобрения и поддержки союзников, прежде всего британцев?! Это просто невозможно. Показательно, что человек, сыгравший решающую роль в заговоре и дальнейшей дестабилизации России - А. Ф. Керенский - в октябре 1917 г. будет вывезен именно на специально присланном крейсере «Генерал Об» британцами и именно в Лондоне окончит свои дни, чуть-чуть не дотянув до 90-летия. Ему повезет меньше, чем другому разрушителю России/СССР Горбачеву; этому плохишу буржуины отметят 80-летие,причем тоже в Лондоне - в городе, куда он ездил на смотрины западной верхушки перед тем, как занять кресло генсека(ведь сказала впоследствии М. Тэтчер: «Это мы сделали Горбачева генсеком»).

Во время кризисов (смут, революций), то есть во время разбалансировки, система приобретает характер открытый или как минимум полуоткрытый (впрочем, и этого достаточно, поскольку в кризисных ситуациях первой рушится подсистема защиты - безопасность, ведь именно в ней сконцентрированы все слабости и пороки системы, а следовательно, и их персонификаторы). В системе, открытой иным, в том числе и более крупным, системам, в условиях кризиса возникают хаотические колебательные процессы, которые невозможно объяснить только внутренними регулярностями: резко увеличивается мощь внешних воздействий, которые, если речь идет о кризисе социальных систем, могут быть результатом целенаправленной деятельности внешних сил. Строго говоря, в открытой слабосбалансированной системе различие факторов внутренних и внешних (равно как каузальности - случайной и необходимой) стирается или становится всего лишь пунктирным. В таких ситуациях субъектный фактор может доминировать над системными (не путать с субъективными и объективными факторами: субъектный и системный факторы в равной степени объективны), а наилучшие шансы в борьбе, как правило, имеют «внутренние» Властелины Хаоса с хорошей «внешней» подпиткой,если не поддержкой.

Повторю, жаль, что в дискуссиях о смуте и революции в России не был масштабно затронут вопрос о роли внешнего фактора, как в сфере тайной политики, то есть формирования тайных союзов
бояр/чиновников/номенклатуры с западными государствами, наднациональными структурами и капиталом, прежде всего финансовым, так и прямой интервенции.
Все русские смуты включали интервенцию: первая и вторая - военную, последняя - финансово-информационную, с помощью которой советский сегмент глобальной корпоратократии и разрушил СССР. Но это была интервенция в новой форме, поскольку решающие способы разрушения социальных систем и государств в конце ХХ в. приобрели финансово-экономический и информационно-психологический характер. Действие этих сил и факторов продолжается до сих пор, то затихая, то усиливаясь и таким образом работая на продолжение смуты, на перевод ее в русло развала теперь уже Российской Федерации. Собственно, А.И.Селиванов назвал эти силы.

Интервенция может быть не только военной или финансово-информационной, но и правовой, причем с весьма тяжелыми последствиями. Этот вопрос затрагивает С.В.Ткаченко, демонстрируя, сколь разрушительным для государственно-правовой системы страны, а следовательно, дестабилизирующим власть, может быть внедрение чуждой правовой системы.
Он отмечает, что в 90-е годы у нас объем заимствований из западного права приобрел такие масштабы, которых еще никогда до этого не было, и это привело к столь разрушительному характеру для российского правосознания. Перенос западного права Ткаченко называет самой настоящей юридической эпидемией. Нынешняя правовая система, пишет он, «в принципе не отвечает интересам большинства российского населения, отлучив его от реального участия в политической и экономической жизни страны».

Так для того и переносилось западное право, добавлю я, чтобы отсечь бульшую часть населения от «общественного пирога», - и отсекли, причем во всем бывшем европейском соцлагере. Если в 1989 г. в Восточной Европе, включая Европейскую часть СССР, за чертой бедности жили всего 14 млн чел., то в 1996 г., всего за одну пятилетку ельцинщины, эта цифра выросла до 168 млн! Результатом переноса западного права стало, считает Ткаченко, закрепление Конституцией РФ создания своеобразных политико-правовых уродцев, состоящих из разноплановых по своему характеру «иностранных правовых институтов, плохо подогнанных друг к другу, не приспособленных к российским условиям и способных отрицательно влиять на возможный процесс модернизации государства и общества в целом. Так, при построении «правового государства» государственной властью создан западно-русский правовой гибрид «президентская монархия», который характеризуется феноменом «передачи власти». К настоящему времени стало очевидно, что институт не дал положительных результатов для укрепления государственности. Конечно, он вполне справился и продолжает справляться со своей основной задачей - окончательное закрепление власти за определенной политической силой, что, в принципе, и являлось основной задачей правовых реформ 90-х годов».

Современная государственно-правовая система, заключает Ткаченко, работает только в пользу правящей элиты, но не в пользу российского общества в целом, т.е. противоречит национальным интересам России. Если С.В.Ткаченко считает чуждыми русской реальности и вредными для нее заимствованные с Запада правовые нормы, то С.Ю.Разин аналогичным образом оценивает партии, формально скроенные по западному образцу, и сам феномен многопартийности.
Многопартийность и партогенез в истории России Разин прочно увязывает с ее кризисным ритмом: «Российскую многопартийность следует рассматривать как один из важнейших элементов и признаков российской смуты. Само ее (многопартийности. - Авт.) существование противоречит глубинным ментальным основаниям Российской Идеократии. И в начале, и в конце ХХ в. она сыграла разрушительную роль политической и идеологической антисистемы, которая отнюдь не являлась олицетворением так называемых альтернатив развития социума, а воплощала в себе различные способы уничтожения отжившей свой век исторической формы российского имперства».

Разин цитирует мысль Булдакова о том, что российская многопартийность - воплощение доктринальной шизофрении интеллигенции, а не национального целого; но это воплощение способно провоцировать смуту.
И вывод Разина, с которым не могу не согласиться: «Возрождение Империи в ее новой форме… неминуемо приведет к ликвидации аморфной отечественной многопартийности».

Иными словами, многопартийность в российском социуме есть мера его кризиса, «смутности» и властного регресса. Это - внешний и чуждый по отношению к культурно-исторической сути России феномен, а точнее - эпифеномен. По справедливому мнению П.П.Марчени, аналогичными качествами внешности и чуждости характеризуются вестернизированные либерально-демократические идеологемы: они являются внешними по отношению к социокультурным кодам массового сознания населения России, и оно отвергает их как чуждые. Главный урок смут Марченя видит в том, что они ясно показывают, какой не должна быть власть, демонстрируют народный негативизм по отношению к чужой и чуждой власти.

Во время первой смуты русские отвергли антидержавные прозападные действия элит, а во второй снесли романовскую империю, а затем либерально-демократические декорации и их персонификатора - Временное правительство, этого «самозванца, коллективного Лжедмитрия», а большевики лишь инструментализировали стихию масс.
Исходя из такого подхода, Марченя убедительно аргументирует тезис о том, что русский бунт - беспощадный, но вовсе не бессмысленный, а смута - это не инфернальная череда, которую иные стараются объяснить эпилептоидностью и психопатологичностью Homo rossicus’a. Все это вполне рационально и функционально вписывается в имперский контекст.
Смуты в интерпретации Марчени суть периоды своеобразной «переоценки ценностей» в имперской истории; эта переоценка связана с обновлением комплекса идеологем, сначала разрывом, а затем восстановлением единства между Народом и Властью. Разумеется, если эта Власть и ее идеологемы не чужды и не враждебны народу, а воспринимаются им как свои, в данном случае - имперские. Марченя считает неслучайным воспроизводство в 30-е годы XX в. имперской по сути модели единения власти и народа, поскольку эта модель соответствует национальным и цивилизационным кодам. А вот западные прагматичные менеджеры, пишет он, это не стиль исторической русской власти, и они никогда не будут привлекательны для народа, чающего Воли и Идеи.

"Смуты и революции: диалектика внутреннего и внешнего" А. Фурсов http://www.rau.su/observer/N3_2012/022_035.pdf